Писатель

Приехавшая через четыре минуты «Скорая» констатировала смерть 42-летнего Журавлева от черепно-мозговой травмы, не совместимой с жизнью.

Позже вскрытие показало, что у Журавлева был острый аппендицит.

Его можно было спасти, если бы кто-то из сотрудников помог ему покинуть туалет и избежать падения на кафель.

Кто-то из банковских остряков тут же пустил шутку, что Журавлев стал вторым человеком после Скрябина, который умер от отвращения. Впрочем, шутка не прижилась, и вовсе не потому, что никто из сотрудников не знал, кто такой Скрябин. Легко смеяться над чужой виной. Чтобы смеяться над своей виной, нужно обладать подлинным величием души.

Или запредельным цинизмом.

Глава 6

«– Идет по улице. Остановился у киоска. Купил газету. Черт, отсюда не видно, кажется, «Комсомолку». Хотя я не уверен…

– Заткнись, Жила. Не засоряй эфир.

– Понял. Больше не буду. Стоит у киоска. Закурил. Оглянулся на нас. Серега, ты видел, он, кажется, нас засек. Что нам делать?

– Не дергайтесь. Старик сейчас подъедет. Он точно вас срисовал?

– Не знаю. Теперь смотрит на дорогу. По-моему, он хочет поймать тачку. Ага, поднимает руку.

– Не дайте ему уйти. Вы за ним и так полдня бегаете.

– Как не дать? Он сейчас уедет.

– Хватит болтать! Берите его.

– На улице полно народу! У нас просто не получится взять его незаметно.

– А вот на это, ребятки, мне совершенно насрать. Не можете взять незаметно – возьмите заметно. Иначе вместо него мне придется предъявить Старику ваши обезображенные трупы. Ясно?

– Ясно.

– Вы все еще в машине, уроды?

Человек в темно-зеленой куртке с капюшоном, стоя на обочине, отчаянно махал проходящим мимо машинам. Стоявшая напротив газетного киоска серебристая «Тойота» вдруг тронулась с места и остановилась возле него. Водитель – плотный усач лет тридцати пяти – перегнулся через сиденье и открыл переднюю дверцу. Человек в куртке растерянно замер.

– Поехали, – сказал водитель, сделав приглашающий жест рукой, – тебе куда, парень?

Тот испуганно оглянулся и сделал шаг назад. В этот момент открылась задняя дверца «Тойоты», и из нее выскочил худощавый верткий пацан в помятом пиджаке. Он подбежал к нему и подтолкнул к машине…»

Андрей сидел и смотрел на монитор своего 486-го «пентиума» (целых два гигабайта памяти – Ленинская библиотека). Ему оставалось написать шесть строк до конца своей пятистраничной ежедневной нормы. Но он вдруг почувствовал, что не сможет сегодня это сделать. Он положил руку на мышь и направил курсор в левый нижний угол экрана. Пуск – завершение работы. Сохранить изменения в документе «Пуля виноватого найдет»? Нет. Где-то в глубине белой коробки задребезжал диск, уничтожая написанные им за сегодня буквы. Экран вспыхнул на мгновение и погас.

Так-то лучше.

Вероника вернется с работы через шесть часов. Ульяну заберет из садика теща.

Андрей был совершенно свободен и не знал, что ему делать с этой свободой.

Его писательская карьера началась блестяще.

Первый роман Андрея «Поединок без жалости» был издан в твердой обложке тиражом пятнадцать тысяч экземпляров. Тираж был распродан мгновенно, и издательство сделало две допечатки. Андрей не получал потиражные, только гонорар, который составил три его месячных зарплаты в газете. Следующий роман – «Убей свою тень» – он написал за два месяца и ничуть не удивился, когда роман был принят к изданию. Его гонорар чуть повысился, на этот раз его хватило на четыре месяца. Андрей начал ощущать себя профессиональным писателем. Его график стабилизировался. Утром он писал, потом гулял, потом читал и смотрел телевизор. Вся его жизнь теперь была подчинена тем утренним часам, когда он сидел за компьютером и писал. Он начинал следующий роман в тот день, когда заканчивал предыдущий.

Когда из издательства пришли поправки в его третий роман «Радиопираты», Андрей был по уши в четвертом романе, «Легкое дыхание смерти». Он внес поправки, но рецензент счел, что он сделал это формально, и роман не был принят издательством. Андрей счел это случайным сбоем и спокойно писал следующий роман. Однако и от него издательство отказалось.

Андрей разослал два новых романа во все известные ему издательства, но ответа не получил.

К его чести, он не сдавался. Он попробовал написать роман в набиравшем силу жанре древнерусского фэнтези – в издательстве отказались его даже читать.

Андрей злился. Деньги, отложенные с первых двух книг, давно кончились. Им приходилось жить втроем на зарплату Вероники. Она не жаловалась, но он понимал, что долго так продолжаться не может. У него появилось ощущение, что он бьется головой в стену.

Всего за год или два рынок детективной литературы изменился до неузнаваемости. Книжные магазины были переполнены женскими детективами о любительницах частного сыска. А мужская детективная литература заняла очень узкую нишу с весьма ограниченным тематическим диапазоном – от спецназа до зоны.

Здесь больше не было места «случайным героям», частным сыщикам, журналистам, рекламщикам – словом, обычным людям, которые вдруг оказывались в центре заговоров, интриг, расследований.

Андрей сам был таким случайным героем в мире профессиональной детективной беллетристики, и сейчас этот мир выталкивал его. Место на этом рынке занимали люди, может быть, не обладающие чувством стиля, но у которых было нечто более ценное – уникальный жизненный опыт. Теперь мужские детективы писали в основном бывшие адвокаты, следователи, воры и киллеры.

Андрей по инерции начал новый роман. В его голове выстраивалась красивая сюжетная конструкция с множеством героев. Но в глубине души он понимал, что у него опять ничего не получится. Его новый роман «Пуля виноватого найдет» опять не будет напечатан. И какой смысл был его писать?

Андрей стоял на балконе и курил и смотрел на пустынную улицу. Ему двадцать шесть лет. У него все еще впереди. Он может стать кем угодно – знаменитым телеведущим, кинорежиссером, сценаристом. В конце концов, он еще может стать знаменитым писателем. Он будет продолжать писать. Может быть, это будут рассказы. Или сценарии. Или пьесы для театра. Конечно, черт возьми, он будет продолжать писать. Андрей бросил сигарету, вернулся с балкона в дом, подошел к столу и отключил системный блок от монитора и клавиатуры. Потом он взял системный блок, вышел на балкон, поднял его над головой и швырнул его вниз. Системный блок упал на асфальт и разломился на две части.

– Ты что, с дуба рухнул?

Под балконом стоял бородатый мужик с бутылкой пива в руке.

– Тебе что надо? – с угрозой спросил Андрей.

– Чего? – спросил мужик.

– Жди здесь, я сейчас спущусь.

Андрей сбежал по лестнице, на бегу снимая часы с правой руки. Выбежал на улицу, засунул часы в карман, проскочил мимо киоска и вылетел на улицу. Бородатого мужика и след простыл. Недопитая бутылка пива стояла у бордюра. Рядом лежал развалившийся на две части системный блок.

Андрей развернулся и пошел куда глаза глядят. Глаза его глядели в сторону центра.

Глава 7

В банке только и разговоров было, что о происшествии с Журавлевым. Когда в твой дом заглядывает смерть – это всегда волнующее событие. Особенно когда она заглядывает не к тебе.

Пока не пришло заключение о вскрытии, множились версии – от отравления до самоубийства.

Железняку доложили о происшествии. Он дал очень краткие распоряжения по поводу внутреннего расследования и расходов на похороны, которые, конечно, возьмет на себя банк. И, казалось, забыл об этом. Все его мысли занимала сделка с Касселем.

Сотрудники банка и не представляли, насколько важные решения принимаются сейчас в Москве. Решения, которые изменят его судьбу, судьбу банка, а значит, и всех его сотрудников, а там – чем черт не шутит, и судьбу всей страны.

Перевод в Москву и назначение на высокую должность в холдинге Касселя Железняк рассматривал тоже лишь как очередную ступень – туда, за облака, в большой бизнес и большую политику.