Страница 7 из 10
- Мы не разрешаем это здесь, - сказала Иллирия. - Каждый должен выполнять математические вычисления в уме.
- Так если все другие умеют выполнять математические операции, зачем мне это?
Иллирия вздохнула и не ответила. На следующее утро пришли доктора. Их было трое. И все отличались формой друг от друга. Билл уже знал, что для Тсуриса это нормально.
- Но откуда у вас столько различных форм? - спросил Билл.
- На нашей планете всегда не хватало одной вещи, - ответил ему доктор, - нормального функционирования рождения и смерти. Когда возник наш мир, в нем уже находились все разумные существа, в виде водяных капель внутри больших пурпурных облаков. Прошло очень много времени, прежде чем здесь появились какие-то физические формы. Но даже тогда, они пришли с других планет. Экспедиция с какого-то другого мира. Мы смогли, с помощью своего превосходного разума, по крайней мере в награду за беспокойство, принять их в свое число. Так наше существование на Тсурисе получило физическую основу. К сожалению, никто из нас не мог иметь детей, хотя, уверяю тебя, и мужчины, и женщины испробовали все возможное. Результаты? Никаких. Поэтому мы всегда ищем подходящие сгустки протоплазмы, в которых могли бы разместить нерожденных членов нашей расы.
- Я слышал, что ты сказал, - произнес Билл, - и не думаю, чтобы мне это нравилось.
- Здесь нет ничего личного, - сказал доктор.
- Ничего личного в чем? - спросил Билл, опасаясь наихудшего.
- Ничего личного в нашем решении использовать твое тело. Подразумевая, что ты не пройдешь тест на разумность.
- Слишком спешите, - сказал Билл. - Что за тест на разумность?
- А разве Иллирия тебе не сказала? Мы требуем, чтобы все посетители нашей планеты прошли тест на разумность. Те, кто не сможет, используются нами как носители.
Билл понял, что справедливо опасался наихудшего. Даже сейчас, еще не зная точно, чего опасаться, он чувствовал, что дела плохи.
- Что за тест на разумность? - переспросил он.
- Несколько простых вопросов.
Затем доктор отбарабанил фразу, смысл которой был не ясен Биллу, даже будучи переведенной для него на английский язык транслятором. Фраза содержала слова типа "косинус", "квадратный корень из минус единицы", "логарифм по основанию", "сигма", "ромбоид" и еще другие слова, которые Билл никогда даже не слышал. Стараясь выиграть время, он попросил написать это.
Следующий вопрос касался мнимых чисел, транспредельных чисел, числа Кантора, и каких-то еще чисел, относящихся к чему-то, называемому геометрией Лобачевского. И этот тест Билл провалил. И на остальные вопросы он ответил не лучше.
- Ну ладно, старина, - сказал доктор, - не обижайся, но результаты наших тестов показывают, что у тебя настолько мизерный разум, что подобный уровень даже не предусмотрен в наших таблицах.
- Это всего лишь математика, - сказал Билл. - У меня никогда не было склонности к математике. Можете проэкзаменовать меня например по географии, или по истории...
- Извини, - перебил доктор, - единственный используемый нами тест - по математике. Так, знаешь ли, намного выше точность.
- Да, знаю, - вздохнул Билл. - Нет, постойте! Я такой же разумный, как и остальные здесь! Может даже разумнее - и у меня есть медаль в доказательство этого. Я - герой, галактический герой, удостоенный наивысшей военной награды. Я из расы, которая не производит в уме математических вычислений. Большинство из нас.
- Мне действительно жаль, - сказал доктор. - А кроме того, PS, мы не увлекаемся военными наградами. Вы замечательно дружелюбное, хотя и глупое, чувствующее создание, и иногда на твоем лице появляется такое проницательное выражение, что мы почти поверили, что ты понимаешь, что тебе говорят. Очень плохо. Для тебя готов бассейн с протоплазмой, парень.
- Что происходит? - простонал Билл.
- У нас есть специальный процесс, который интегрирует твои клетки специального назначения, подготавливая их к перерождению в качестве одного из тсурианцев. Ванны с питательным раствором размягчали твою кожу, подготавливая тебя к ванной с протоплазмой на случай, если тест на разумность завершится так, как и случилось. Простая профилактическая мера, окупившаяся сполна.
Билл и ругался, и проклинал, и умолял, и дрался, и брыкался с пеной у рта. Но это не сработало. Доктора были непреклонны. И, черт подери, намного превосходили его по массе. Они схватили его, борющегося и вопящего, выволокли из его комнаты и протащили по коридору в комнату, где в резервуаре пузырилась и пенилась жидкость. Билл и сам стал пускать пузыри и пену, но сопротивление было бесполезно. Они плюхнули его в резервуар.
- Это еще сильнее расслабит тебя, тебе даже понравится, - сказал доктор с явным лицемерием.
На следующий день они привязали его к креслу-каталке и провезли через холл. Зашли в комнату с открытой дверью. Внутри находился огромный бассейн протоплазмы, окрашенной в зеленовато-коричневый цвет несварения. Она вызывала легкое отвращение и больше была похожа на потерявшего эластичность осьминога. Протоплазма пузырилась и булькала, время от времени выбрасывая толстые завитки, на конце которых были большие выпуклые глаза. Глаза на мгновение дико озирались, а затем завиток опадал обратно в жидкость.
Они поместили Билла в специальную палату, где накормили до отвала, прежде чем использовать его тело. Пока ел, он приободрился. Но вскоре после того, как закончил, он снова впал в отчаяние, так как каждая унция мускулов, каждый дюйм жира вокруг талии, сильно приближали его к переходному бассейну.
- Когда я весь растворюсь, что произойдет с моим мозгом?
- Его мы тоже используем, - сказал ему охранник палаты.
- А что произойдет со мной? - робко спросил Билл, желая знать. И одновременно не желая.
- Интересный вопрос, - задумался охранник. - Физически ты, конечно же, будешь существовать. Но что касается личности внутри тебя, говорящей "я - это я", ну, эта часть, как бы это сказать помягче, уйдет.
Билл простонал:
- Куда уйдет?
- Трудно сказать, - ответил охранник. - Во всяком случае, тебя не будет поблизости, чтобы задавать вопросы и, если откровенно, мне совершенно наплевать.
Они кормили Билла метровыми ломтями печенки, он с содроганием представил себе то животное, которому она принадлежала, и кубической рыбьей икрой, а также заставляли выпивать двадцать один молочный коктейль каждый день, гомогенизируя его мозги. Даже с привкусом земляники это не было хорошим питьем. По поводу всего этого у него возникла более чем небольшая депрессия. Для него отнюдь не было утешением знать, что его тело и мозг послужат домом для одного из наиболее выдающихся государственных деятелей Тсуриса, почтенного Веритэйна Редраббла, одного из величайших государственных деятелей всех времен. Это нисколько не утешало Билла. На самом деле это еще сильнее угнетало его. То, что его бесценное тело должно быть переработано в политика, было слишком ужасной мыслью.
Так как он не собирался винить себя в своей врожденной сельской тупости, он попытался обвинить транслятор.
- Почему ты не помог мне справиться с экзаменом по математике?
- Черт подери, - ответил транслятор, - я не могу делать все.
- Если бы только мы могли дать знать военным, - простонал Билл. - Если бы они послали математика, ситуация была бы исправлена.
- Для математика может быть, но не для тебя, - с электронным садизмом продекламировал транслятор. - А кроме того, они не посылают математиков на исследование чужих планет, - снова заметил он.
- Знаю, - Билл проскрежетал зубами, - но я могу помечтать, не так ли? Ты не мог бы дать человеку помечтать?
- Меня это совершенно не касается, - ответил транслятор и затем выключился.
Когда Билл просидел в специальной палате с обитыми войлоком стенами два дня, его пришла навестить Иллирия. Она часы проводила в его палате, поощряя к рассказам о его детстве, военной службе, его приключениях на странных планетах. Билл обнаружил, что очень привязался к Иллирии. Хотя она для него выглядела, как и все остальные тсурианцы, ее поведение было другим. Она была сочувствующей, женственной. Голос ее был низким и приятным. Иногда во тьме палаты Билл думал, что мог видеть у нее намеки на груди на мерцающем металле средней сферы. Он даже начал думать, что ее тонюсенькие черные ножки были довольно миловидны, хотя, конечно, их было слишком много. Но в глубине души он осознавал, что эти мысли - безрассудство. Он никогда не смог бы по-настоящему полюбить женщину, состоящую из трех сфер. Из двух сфер еще куда ни шло, это напоминало бы знакомые образы. Но не из трех.