Страница 10 из 20
Мало найдется столь же острых удовольствий, как простонародная радость чихания. Все тело сотрясается в оргастических конвульсиях. Но только люди чихают с открытым ртом. Собаки, кошки, лошади и большинство других животных чихают через нос, слегка задерживая воздух в районе шеи. А вот человек ахает, содрогается всем телом в предвкушении, набирает полную грудь воздуха, напрягает ребра и мышцы живота, как мехи, и с силой пускает воздух в нос, где ходы оказываются слишком узкими; воздух проникает во все доступные полости и иногда беспорядочно вырывается сразу из носа и рта. Если во время чихания легкие плавно выпускают воздух, это еще ничего. Но ученые Рочестерского университета выяснили, что при чихании воздух разгоняется до 85 % скорости звука; этого хватает для того, чтобы распространять бактерии и внутренние выделения на окружающих. В человеческом носу, в самой глубине носовых ходов, есть один, очень тонкий и повернутый в обратную сторону; он затрудняет как весь процесс дыхания, так и вдыхание молекул запаха. Так что при чихании у воздуха нет прямого пути через нос. Приходится открывать рот. Если чихать с закрытым ртом, воздух в поисках выхода хлынет во все полости и проходы черепа и может повредить уши. Неудачное устройство носа пытаются объяснить разными теориями; согласно последним версиям, виной тому эволюция, создавшая огромный мозг, недостаток места в черепе и необходимость в стереоскопическом зрении. Рой Бедичек предположил, что такая анатомия сложилась лишь в результате того, что мы «собрались толпами в переполненные места, которые принято называть селениями. Здесь-то нос внезапно начал исполнять необычные функции защиты дыхательных путей от крупной и мелкой пыли, страдая в то же время от невыносимой вони коллективных испарений, а потом и от дыма огромной химической лаборатории, которую представляет собой современный город». Живший в XVII веке поэт Абрахам Каули описал эту обстановку с помощью риторических вопросов:
Чтобы чихнуть, достаточно щекотки в носу. Или солнечного света. У некоторых, как у меня, есть странная генетическая предрасположенность к чиханию от яркого света. У этого свойства есть название: аутосомно-доминантный непроизвольный гелио-глазной синдром взрыва[21], или проще – световой чихательный рефлекс. Если я ощущаю хотя бы легкое желание чихнуть, мне достаточно взглянуть на солнце, чтобы вызвать взрыв, этакий мини-апокалипсис.
Уже апрель, но в Итаке снег может лежать еще не одну неделю; по крайней мере, так мне сообщили соседи, – я-то привыкла к морскому климату Манхэттена. Также я узнала, что прямо к моей двери и панорамному окну тянется цепочка маленьких следов чернохвостого оленя, а оттуда он метнулся через замерзший пруд, взметая крошки наледи, потом, петляя между сугробами, выбежал к двум яблоням и вмерзшим в лед плодам. Значит, они научились ходить по льду, разыскивать ароматные сокровища в потаенных местах и даже выбирать наилучшие для сезона пути, позволяющие обойти лед и не попасть под пулю. Не меня ли высматривали олени там, где я часто останавливалась, и видели в стекле свое отражение? Что, если позже, весной, тающий лед вдруг проломится под копытами, потом сомкнется над головой зверя, и я не услышу заглушенных водой криков? В погоне за городской суетой я забыла, как пробираются во двор олени, наделенные большими сердцами и чутким сном. Меня здесь не было, и я не могла посмотреть на их спокойные миндалевидные глаза и прислушаться к поэзии отрывистого стука их копыт.
Я часто вижу, как они бродят по двору, но, когда я выбираюсь наружу, чтобы посмотреть на них вблизи, они заранее улавливают мой сильный человеческий запах, отступают к забору и прыжками удаляются в свое зеленое королевство. Этим летом я намерена замаскироваться под хвойное деревце или гриб. В последнем номере Field and Stream мне рассказали, как это сделать: чтобы обмануть обоняние оленя или кролика, нужно взять древесину, небогатую танином (например, желтую березу, сосну, грибы, гемлок, гаультерию или что-нибудь ароматное из хвойных) и сушить неделю-другую. Расколоть на щепки и сложить до половины в сосуд. Залить водкой крепостью 57,15 %. Процедить через фильтр Melitta. Налить в пульверизатор. Обильно полить себя, чтобы заглушить человеческий запах. И представить себя грибом.
Среди двадцати пяти розовых кустов, посаженных вокруг моего дома, тянется ввысь лавандовая роза сорта Angel Face[22]. Первые несколько лет олени, частенько навещающие мой двор, поедали на закате все бутоны и свежепробившиеся ростки. Однажды они объели кусты до самой земли, оставив лишь крохотные стебельки, похожие на прорастающие бархатные рожки. Я привыкла к разорителям сада: посадив виноград, я в первое лето наблюдала, как на двух лозах цветы превратились в сочные, источающие аромат и чуть не лопающиеся от спелости пурпурные ягоды. Каждый день я смотрела на них и ждала, когда же они созреют окончательно, представляя, как буду катать на языке и медленно вкушать свежие сладкие ягоды. В один прекрасный день я увидела, что пурпурный цвет гроздьев меняется на броские, резкие радужные переливы, и поняла, что уже на следующее утро можно будет их срезать. Но догадалась об этом не только я. Проснувшись, я обнаружила, что все ягодки, до одной, высосаны досуха, и шкурки валяются на земле, как крохотные пурпурные кусочки обрезанной крайней плоти. Это представление в исполнении енотов происходило каждую осень, невзирая на клетки, коровьи колокольчики, колючую проволоку и другие «укрепления», и, признаюсь, я сдалась и уступила виноград енотам. Проблема с розами была посложнее.
Оленей я люблю не меньше, чем розы, и поэтому решила использовать вместо оружия запах – ведь растения поступают точно так же – и посыпала землю вокруг кустов смесью нафталина с табаком. Это помогло, но воздух обрел неприятный едкий запах. Понравиться он мог лишь тем, кто любит запах бейсболистов в зимнем лагере, непрерывно жующих какую-то жвачку и набивающих карманы шариками от моли. В этом году у меня другой план: лаванда. Олени терпеть не могут ее сильный, щекочущий ноздри запах; я заказала несколько дюжин ростков, чтобы посадить их вокруг роз и лилейника, надеясь, что, когда олени явятся, ароматическая ограда остановит их. Можно сказать, мы разделили зоны влияния. Я оставила им роскошную малину, которую больше не пытаюсь собирать, и две рядом стоящие яблони. Енотам достался виноградник, а кроликам – лесная земляника. Но розы с их божественными ароматами – это святая святых. Самые дорогие духи в мире, нестареющая классика Joy, состоят из двух цветочных нот – жасмина и значительной доли розы.
Розы соблазняют, успокаивают и опьяняют людей сильнее, чем любой другой цветок. Они с античных времен пленяют домовладельцев, влюбленных, поклонников цветов и сенсуистов. В Дамаске и Персии существовал обычай зарывать в саду кувшины с нераскрывшимися розовыми бутонами и откапывать их по особым случаям, если предстоял пир: бутоны должны были эффектно распускаться прямо на тарелках. В фильме Жана Кокто по сказке «Красавица и чудовище» неприятности и магия начинаются с того, что человек срывает для своей дочери розу – единственное, что та предпочла всем сокровищам. В Европе издавна выращивали разные виды роз, которые не могли похвастаться сортом, но были яркими и заметными, очень жизнеспособными и с сильным ароматом, который может пропитать собой даже статую. Но в XIX столетии туда начали ввозить элегантные китайские чайные розы, которые пахли свежими размятыми листьями чая, а также неморозостойкие ремонтантные (постоянно цветущие китайские) гибриды с цветами от ярко-желтого до красного. Скрещивая китайские гибриды с европейскими розами (с той же тщательностью, как скрещивают скаковых лошадей), удалось вывести нежные и прихотливые сорта-потомки с цветами, поражающими чуть ли не бесконечным множеством оттенков, форм и запахов. Их назвали чайно-гибридными розами. С тех пор вывели более 20 тысяч сортов, причем розы чуть было не утратили (из-за чрезмерной гибридизации) собственно розовый аромат. Запах у роз, видимо, является рецессивным свойством, и у потомка двух родительских сортов с сильным ароматом может быть идеальный по форме, но слабо пахнущий цветок. В наше время, благодарение небесам, вновь стремятся создавать ароматные розы. Самый популярный чайно-гибридный сорт Peace[23] поражает разнообразием пастельных тонов с закатными оттенками; в полдень они становятся кричаще-яркими, постепенно блекнут к закату, и на всем протяжении дня позволяют любоваться фантомами других оттенков. Его яйцевидные бутоны открываются большими бледно-желтыми венчиками с полупрозрачными концами лепестков, которые часто бывают розоватыми. И пахнут они, как кожа-лайка в меду. Все мои розы Peace, кажется, имеют почти человеческий облик и человеческие настроения, зависящие каждый день от влажности и освещения. Эта роза экспериментальная, название она получила 2 мая 1945 года (день падения Берлина) в Пасадинском Тихоокеанском обществе розоводства, потому что «именем этой прекраснейшей новой розы нашего времени должно стать то, чего сильнее всего жаждет человечество, – мир». Многие розы названы в честь президентов (роза Mister Lincoln – ярко-красная, J. F. Ke
21
Похоже, что английское название этого синдрома (autosomal dominant compelling helio-ophthalmic outburst, ACHOO) придумали специально таким образом, чтобы его аббревиатура читалась как «Achoo» – аналог русского «апчхи». – Прим. перев.
22
Лицо ангела, ангельское личико (англ.).
23
Мир (англ.). Сорт создан во Франции в 1935–1939 гг. Франсисом Мейаном, который назвал его Madame A. Meilland в честь своей матери. В Италии эта роза известна как Gioia, в Германии – Gloria Dei, в США и англоговорящих странах – Peace. В России именуется «Глория Деи». – Прим. перев.