Орден

На бал вырядилась, что ли? Бурцев поморщился. И далеко же он уедет с такой попутчицей!

— Я готова, — мученически вздохнула девушка. — Можем отправляться… Ой, что это? — По ее прелестному измазанному личику пробежала гримаска удивления. Остатки сонливости выморгались в два счета.

Потом в глазах возникла тревога.

— Что ты сделал с моими лошадками, Вацлав?

— Что надо, то и сделал! Верхом ездить умеешь?

— Меня опекун учил, но… Уж не хочешь ли ты, чтобы я…

— Именно. Хочу. Чтобы ты… Пешком мы далеко не уйдем. Поедем верхом.

— Как?! Как ты себе это представляешь?! Чтобы я без седла и в этом платье…

— Извини, но дамских седел у меня нет. А насчет платья… Могла бы надеть что-нибудь поудобнее.

Аделаида вспыхнула:

— Я, между прочим, дочь князя. Я не могу позволить себе путешествовать в нарядах служанок и куртизанок. А моим дорожным платье после той скачки, которую ты устроил вчера, побрезгует даже последняя нищенка. Видел, во что оно превратилось? Хотя какое тебе дело! Наверное, привык жить как свинья в хлеву.

— Хватит, княжна! Живо на лошадь, пока я сам тебя не забросил.

— Только посмей ко мне прикоснуться, мужлан!

Нет, Аделаида определенно обладала талантом в самый неподходящий момент становиться сверхнесносной особой.

— Лезь, кому говорят!

В правой руке Бурцев все еще держал кинжал, которым пользовался при сооружении сбруи. Но хищный блеск клинка ничуть не испугал девушку. Гордо выпятив подбородок, она прошипела ему в лицо:

— Сначала сам надень мое платье, а я посмотрю, как ты будешь взбираться на лошадь.

А ведь она права. Тут дело не только в тупом упрямстве. В наряде княжны невозможно ни закинуть ногу через лошадиный круп, ни удобно усесться верхом. Хотя… в принципе, довести роскошную одежду девушки до ума несложно.

— Аделаида, — осторожно проговорил Бурцев, — нужно сделать несколько разрезов. Вот здесь, здесь и…

— Каких разрезов?

— На платье. Чтобы было удобнее. Возможно, ехать нам придется долго, поэтому…

— Ты в своем уме, Вацлав? — Голос княжны прозвучал неожиданно спокойно. Словно она еще не верила, что собеседник предлагает ЭТО всерьез. — Думаешь, я соглашусь носить рванье? Ни-ког-да! Мы идем пешком, и больше никаких споров.

Аделаида резко отвернулась, давая понять, что разговор закончен. Шлейф, уже изрядно под пачканный, шелестнул по прошлогодней листве. Какой-то недопревший листик прилип к влажной ткани.

Вот на него-то Бурцев и наступил, припечатывая шлейф к земле. Стоп!

— Ладно, княжна, тогда я сам устрою тебе подходящий дорожный костюм.

— Что? Что-о-о?!

Глава 15

Бурцев подхватил длинный подол верхнего платья и… Кинжал оказался под рукой весьма кстати. Сначала на землю упал отсеченный шлейф. Потом с величайшей осторожностью — чтобы не поранить брыкающуюся (Ай да ножки! Ай да прелесть!) девчонку — он распорол негодные для верховой езды юбки. Затем пришел черед широких рукавов верхней одежды. Дольше всего пришлось повозиться со шнуровкой узких рукавчиков. Сложное переплетение ремешков он аккуратно надрезал у кистей. Для управления лошадью самодельным поводом ничто не должно стеснять руки.

— Безмозглый варвар! Мой плащ! Мое лучшее сюрко! Моя котта![4]

Визг стоял оглушительный. Потом оскорбленная до глубины души княжна захлебнулась в бессильных слезах. Полячка вела себя так, будто ее полностью оголили! Ну, так он готов и не смотреть. Больно надо…

Василий отвел глаза. Смотреть, действительно, было больно. Снова перед ним стоит не княжна, а разнесчастная девочка-подросток. Хоть по головке гладь. Правда, это чревато. Запросто может тяпнуть зубами за палец. И все же…

Жалкая, пунцовая, сопливая девица опять пробуждала в нем непрошенное чувство вины. Василий вздохнул. Когда княжна так вот ревела, вера в собственную правоту у него куда-то улетучивалась. Чего уж там говорить — грубо, конечно, вышло с этим дурацким платьем и неправильно совершенно.

Однако время, время! Сетка частых солнечных лучей оплетала покрытые почками ветви. Новый день все настырнее предъявлял свои права на лес. Утренний свет уже достаточно ярок, чтобы всадники в масках могли продолжить поиски беглецов. Ждать, пока княжна выплачется, — слишком большая роскошь.

— Ты это… извини, Аделаида, — неуклюже пробормотал Бурцев. — Ехать нам с тобой надо.

Княжна подняла на него заплаканные глаза.

— Когда все кончится, я первым делом прикажу тебя казнить, Вацлав, — негромко, но решительно произнесла она.

Бурцев пожал плечами: вчера его уже собирались вздернуть, так что не привыкать.

— Договорились! Теперь можем отправляться? Или будем ждать, пока на твои крики сбежится вся татарская орда?

Она молча подошла к пегой кобылке. Бурцев шагнул было следом — подсадить бы надо. Но зеленые глаза княжны окатила его таким презрением и ненавистью… Лучше пока держать дистанцию.

Аделаида вскочила на круп лошади не то чтобы лихо, но не без определенной сноровки. Можно сказать, с некоторой грацией. Амазонка, да и только. Только вот наряд подкачал. Распоротое в нескольких местах платье теперь годилось для конных прогулок, но растеряло былой шик. То ли модельер из Бурцева никудышный, то ли модель слишком сильно дергалась.

— Вацлав! — Княжна царственно повернула к нему свою милую головку.

Серебряный обруч слетел с нее во время отчаянной борьбы за платье, и ветерок теперь играл в рассыпавшихся волосах. Красиво… Даже эротично. Но тон Аделаиды Бурцеву не понравился — так разговаривают со слугами.

— Я не могу путешествовать только в этом. Мне нужно будет переодеться, когда мы выберемся к людям. Так что принеси, пожалуйста, еще какое-нибудь платье почище, а лучше два.

Это «пожалуйста» настороживало. Знатная дамочка вроде Аделаиды удавится, но не скажет «волшебного слова» простолюдину. Однако княжна права. Походная сумка со сменой одежды ей не помешает.

Конечно, следовало бы саму чванливую девчонку отправить к повозке за барахлом. Но водрузить княжну на лошадь стоило стольких усилий и криков, что Василий предпочел сделать то, о чем его просили. «Пожалуйста» все-таки…

Хоть время и поджимало, к повозке Бурцев шел не спеша. Пусть полячка не думает, что обзавелась мальчиком на побегушках. Флюиды ее ненависти он чувствовал спиной. Да, княжна вне себя от злости. Будь у нее оружие, без промедления ударила бы сзади. Но Бурцев со вчерашнего дня предусмотрительно держал и арбалет, и стрелы, и кинжал Аделаиды при себе. Лишь бы лошадью топтать не стала. Он бросил взгляд через плечо. Нет. В Багдаде все спокойно. Сидит полячка на попоне из медвежьих шкур как каменная, не шелохнется.

За изрезанным пологом в первых солнечных лучах повозки мельтешились пылинки. Да, здорово они с княжной подзадержались. И, видимо, еще придется. Бурцев растерянно перебирал вороха одежд. Он и в своем-то времени мало что понимал в нарядах противоположного пола, а тут и вовсе голова шла кругом. Сюрко какие-то, котты, — так она называла свои одеяния. Еще вот плащи дурацкие из одного огромного отреза ткани. Ладно, не до жиру… Он подхватил первое, что попалось под руки. И выронил, услышав стук копыт.

Из повозки Бурцев вывалился кубарем. Неужели бтали-таки «маски»?! Ага, как же! Ничего подобного. Это, пригнувшись к шее лошади и ожесточенно ротя пятками в бока несчастного животного, уносилась прочь княжна. В безлистном еще лесу Бурцев разглядел стремительную тень… нет, две тени! Полячка ловко сигала через кусты, объезжала деревья, пригибалась под низкими ветками и при этом не выпускала длинный самодельный повод второй лошади — той самой гнедой, что Бурцев приготовил для себя. Незамысловатая хитрость девицы — отправить надоевшего спутника подальше, а самой рвануть с места карьер удалась на все сто.

Бурцев ругнулся. Кажется, довел он барышню своей выходкой с платьем. Да и утреннее солнышко, видать, развеяло ночные страхи Аделаиды — вот и сорвалась дуреха. Неизвестно, какой такой опекун обучал стервозу верховой езде, но дело свое он знал. На лошади Аделаида держалась намного лучше рыжего Яцека.

4

Предметы одежды в Средневековье.