Страница 48 из 87
“Никакая это не китайская подделка, - пронеслась в голове глупая, но утешающе-забавная мысль. - “Тара”, предрождественская распродажа, пять лет назад. Я хотел такие же, но денег не хватило…”
Морган вспомнил давку у касс в единственном бутике “Тары” на весь Форест, обречённо-усталое выражение лица Сэм - “Да я лучше сдохну, чем туда полезу!”; блуждание по залу вместе с хохочущими приятелями и подружками по колледжу; лихорадочный подсчёт скудных средств, накатившее облегчение - не надо лезть в перевозбуждённую толпу и отстаивать длиннющую очередь, а затем - сожаление, что изменить образ пай-мальчика снова не получается.
И то ли воображение, то ли память услужливо дорисовали в той самой гомонящей очереди высокого незнакомца с растрёпанной пегой косой до лопаток.
“Что ж, волосы у него с тех пор определённо отросли”, - подумал Морган и понял, что бояться разгневанного Уилки у него сегодня не получится. Только не после мыслей о том, как волшебное существо на досуге шляется по распродажам, чтобы сэкономить на шмотках.
- Ты, того-этого, не ершись, - попытался тем временем урезонить приятеля фонарщик. - Ничего ж не случилось. Я присматривал, как уговаривались.
Взгляд Уилки прожигал не хуже раскалённого золота.
- У него остановилось сердце. Я почувствовал.
- Как остановилось, так и пошло. Подумаешь, большое дело, - развёл фонарщик руками. - Ты вообще иногда забываешь, что сердцу биться положено. Кабы мы с мисс Люггер всякий раз на помощь бросались…
“Мисс Люггер? - успел подумать Морган, а затем вспомнил фрагмент из мемуаров О’Коннора. - А. Шасс-Маре”.
Но почти сразу все мысли перекрыла вспышка холодной ярости Уилки:
- Я - иное дело. Он мог заплатить за свою беспечность дороже, чем думает.
В словах не было ничего особенного, но лунный свет почему-то померк, а Чи засияла приглушённым тёмно-багровым цветом.
- Но не заплатил, - сказал как отрубил фонарщик. - Хватит уже злиться, колючка ты наша. Подумаешь, заигрался с ребятёнком, на качелях прокатился разок. Говорю ж, присматривал я за ним.
- Да что ты вообще… - начал было Уилки. А Морган вдруг ощутил за всем этим ярким, жгучим, давящим гневом - сумасшедшее беспокойство и страх.
И шагнул вперёд, улыбаясь.
Что делать с перепуганными взрослыми, он знал с детства.
- Ты просто ревнуешь, - сказал Морган с потешной серьёзностью, на ходу разматывая шарф. - Уинтеру достался подарок на Рождество, а тебе нет.
Уилки смерил его убийственным взглядом.
- Не мой праздник, знаешь ли. Предпочитаю Самайн или Белтайн. И я ещё не…
Договорить он не успел. Морган подошёл вплотную - и накинул ему на шею дивный, невероятно пушистый шарф ярко-синего цвета, обмотал пару раз, расправил концы на груди, а затем крепко обнял Уилки, привстав на мыски.
- С Рождеством, - шепнул Морган ему на ухо.
И он застыл. Гнев исчез без следа, как и страх, а выражение лица стало растерянно-недоверчивым.
- Подарки разворачивают утром.
- Я люблю нарушать правила, - подмигнул Морган, отстранившись. - Не беспокойся. Я выучил урок и буду осторожнее. И, в конце концов, в рождественскую ночь просто не может случиться ничего плохого.
- Ты ошибаешься, - надтреснутым голосом произнёс Уилки и замолчал, поглаживая мягкий, как пух, вязаный шарф.
Морган махнул рукой - и боком просочился мимо, через калитку. Фонарщик замахал своей лапищей в ответ, а Чи рассыпалась трескучим фейерверком цветных искр, не гаснущих долго-долго. Услышав шум, из-за двери выглянул Дилан в безвкусном перуанском свитере, но, похоже, не увидел никого, кроме бессовестно припозднившегося брата.
- Ты где гулял? - весело поинтересовался он, пальцами расчёсывая волосы. Рыжие пряди были влажноватыми - похоже, Дилан сразу после дежурства приехал в особняк и уже здесь вымыл голову перед праздничным ужином. - Мама там с ума сходит.
- Подарки разносил, - честно ответил Морган и обернулся. Фонарщик исчез вместе с Чи; Уилки стоял, бедром прислонившись к забору, и меланхолично кутался в шарф. Глаза были прикрыты, и только по границе ресниц пробивалось тускло-золотое сияние. - Старым друзьям, новым друзьям… незнакомцам.
- Да ты у нас прирождённый Санта, - ухмыльнулся Дилан и втянул его в дом. - Пойдём-пойдём, все только тебя и ждут. Почему вином пахнешь?
- На ярмарке глотнул немного. Кстати, рекомендую, прекрасный глинтвейн там делают.
В груди разливалось приятное, тёплое чувство.
“Это не вино, - думал Морган, и губы начинало припекать, точно улыбка, сдержать которую становилось всё труднее, обернулась жарким июльским солнцем. - Это что-то покрепче…”
Проходя через холл, он заметил, что пальто Донны не было на крючке - значит, её уже отпустили к семье. Дилан болтал без умолку. О последних трёх операциях, совершенно разных, но адски сложных, о новом сорте пончиков в кафе напротив больницы, о том, как умопомрачительно Лоран смотрится на каблуках и в платье, что распродажи в “Спенсерс” начались раньше, чем обычно… От него пахло вином - гораздо сильнее, чем от Моргана.
А в столовой действительно собралась вся семья - кроме Сэм, которая приезжала теперь в родной дом только в экстраординарных случаях. Во главе сидел Годфри, немного похудевший и посвежевший за последнее время, несмотря на тяжёлый грипп и традиционный аврал в мэрии. А, может, так просто казалось, потому что впервые за несколько лет он оделся не в скучно-серое или коричневое - брюки и жилет были удивительно приятного, глубокого зелёного цвета. Этель сидела напротив и улыбалась, опускала взгляд, склоняла голову так, чтобы длинная серёжка с крупным аквамарином чиркнула по обнажённому плечу - словом, флиртовала с собственным мужем. Гвен в алом трикотажном платье раскладывала по тарелкам жаркое. Дилан сразу плюхнулся на стул рядом с ней и придвинул к себе тарелку, не переставая трепаться, а Морган сел на другой стороне стола. Справа от его места был запасной прибор и свёрнутая розой салфетка - на случай, если Саманта всё-таки придёт.
- Наконец-то! - улыбнулась Этель. - Дилан, милый, ты не сказал ещё брату радостную новость?
- Пусть Гвен сама говорит, - отмахнулся он. - М-м… Донна сегодня просто сама себя превзошла.
- Для меня островато, - качнула Гвен головой и искоса посмотрела на Моргана. - Я беременна. Его зовут Вивиан Айленд, и не надо говорить, что это старомодное имя. Для писателя - как раз. Мы собираемся пожениться весной. Разумеется, ты приглашён на свадьбу. Можешь даже позвать свою ужасную подружку.
- Кэндл напишет для вас самую трогательную песню в мире, - хмыкнул Морган. То ли из-за мерцания гирлянд, то ли из-за лёгкого чувства опьянения тревогой и счастьем, он никак не мог разглядеть изменений в фигуре сестры. Талия, обтянутая красной тканью, по-прежнему казалась тоньше, чем у половины моделей. - И даже споёт её под гитару. В стиле блюз. Слушай, я что-то никак не могу припомнить никакого писателя под именем Вивиан Айленд…
- Все заговорят о нём в следующем году, когда он получит “Идола” за свой дебютный роман, - невозмутимо откликнулась Гвен. - Я читала первые девятнадцать глав…
- И? - переспросил Дилан таким тоном, словно хотел услышать неновую, но обожаемую шутку.
- И сказала, что выйду за него замуж и дам ему контакты лучшего литературного агента в графстве, если Вивиан вышлет мне остальные главы. Он ответил, что женится только на матери своих детей… Результат вы видите, - на сей раз она не смогла сдержать улыбку.
- Поздравляю, - фыркнул Морган. - Пап, и ты даже не собираешься ничего возразить? Безработный писатель, не закончивший ещё ни одного романа - и наша несравненная Гвен?
На несколько секунд в столовой повисла напряжённая тишина. Гвен продолжила раскладывать жаркое, но теперь её движения были замедленными, нарочито плавными. Между бровей у Дилана залегла морщинка.
Годфри странно долгим взглядом посмотрел дополнительный прибор рядом с Морганом, на пустую тарелку, на полураспустившуюся розу салфетки…