Сдавайся, я твой

– Никита, послушай меня, хорошо? Я действительно не хочу, чтобы ты с ним общался. Пожалуйста, я тебя прошу.

– Но мама! – загрустил он.

– Что – мама?

– Разве он плохой? Он же просто замечательный! – горячо заверил её Никитка. – Он вчера интересно рассказывал, машину показал. Скажи, крутая?

– Машина хорошая, – не стала спорить Алёна. – А вот сам он… Митя…

– Сам тоже хороший! Ты просто не заметила!

Это прозвучало так забавно, что Алёна невольно улыбнулась. Не заметила? Очень трудно не заметить Фреймана, его напористое, мальчишеское обаяние, его непринуждённую весёлость – и то, что всё это порой переходит в откровенное нахальство. И на первый взгляд, нет ничего плохого в том, что он так нравится Никите. В конце концов, сын не сможет вечно расти у неё под крылышком, почему бы ему и с мужчиной не пообщаться, хотя, разумеется, Митя меньше всего похож на зрелого, состоявшегося представителя сильного пола. Ну вот, сердито оборвала себя Алёна. Она снова назвала его Митей – что за наказание! Она как будто наяву услышала его голос: «Как мама называла…» Мама. В том-то и дело, что сам Фрейман – просто большой ребёнок, и трудно представить себе, что он однажды повзрослеет, что в его словах и действиях прибавится серьёзности. А с другой стороны, какое ей-то до всего этого дело? Пусть Алёна и не дрожит больше при одной только мысли о событиях двухлетней давности, пусть ей не хочется больше расцарапать его лицо, но разве это что-то значит? Какой смысл в том, чтобы поддерживать это абсолютно ненужное им обоим знакомство? И тем не менее Фрейман отчего-то не желает оставить их в покое, и это не может не настораживать.

– Мама, ты о чём задумалась?

– Ох, Никитка… Как тебе сказать? О разном.

Она рассеянно потрепала сына по светловолосой головке. Думать сейчас надо не «о разном», а о вполне конкретных вещах – таких, например, как поиск работы. Не может быть, что во всём городе не найдётся подходящего места. Неужели им придётся вернуться в Кёниг? Когда уже закончатся все эти переезды, устало вздохнула Алёна. Никаких сил ведь не хватает. Вот же подлость: больше всего на свете ты хочешь забиться в какой-нибудь тихий угол и жить-поживать спокойно… так нет же, случается то и дело что-то, заставляющее срываться с насиженного места. Ни минуты покоя. Ни секунды.

Глава шестая,

в которой семейство неожиданно разрастается

Приняв привеченную редакцией Дюшку на постой, Алёна и подумать не могла, что содержание простой, некогда уличной кошки может повлечь за собой серьёзные расходы. В том, что касалось еды, пушистая жиличка вела себя безо всяких капризов – была вполне довольна овсяной кашей, сваренной с рыбой или мясными обрезками. Приучать кошку к сухим кормам или консервам Алёна не собиралась – лишние траты! И тем не менее определённые финансовые вложения были необходимы.

Всё началось с визита к ветеринару. Как-то с утра, проводив по-осеннему сонного Никитку в детский садик, Алёна вернулась домой, с помощью ломтика докторской колбасы с дивным ароматом уговорила Дюшу влезть в купленную накануне специальную сумку для переноски кошек (шестьсот рублей за какую-то холщовку – разорение!) и отправилась с ней к ветеринару. Маленькая частная клиника располагалась на первом этаже одной из новостроек, протянувшихся кварталом вдоль шоссе на Калининград.

Нужно было проверить новообретённую постоялицу на предмет всяческих неприятных пакостей вроде блох или, не дай бог, болячек, сделать какие-нибудь прививки. Алёна никогда не держала животных и имела весьма смутное представление о том, как нужно следить за их здоровьем. Обеими руками держа тяжёлую сумку, в которой недовольно фыркала разочарованная вероломством новой хозяйки Дюша, она вошла в приёмную клиники – маленькую чистую комнату.

Навстречу им из углового кабинета вышла улыбчивая девушка в медицинской шапочке, забрала у Алёну сумку-переноску и пригласила пройти ко врачу. Ветеринаром в Зеленоградске работал добродушный пожилой мужчина, такой же приветливый, как его помощница. Он ловко осмотрел притихшую Дюшку, которая круглыми глазами испуганно оглядывала белый врачебный кабинет, заметил при этом:

– Здорова она у вас, однако.

– Да, – согласилась Алёна, протянув руку, чтобы почесать кошку за ухом. – Откормили. Но вы знаете, она у меня совсем недавно живёт, а в доме маленький ребёнок. И я подумала, что нужны какие-то уколы… от бешенства… от чумки… Чем кошки болеют?

– О! Чем они только не болеют, уважаемая! Но укольчики-то мы, разумеется, вашей красавице все сделаем. Ребёнку ничего не грозит. Кошечка у вас чистая, хотя я бы советовал прикупить спрей от блох. И глистов протравите, таблетками. Наташа, – доктор кивнул медсестре, – принесёт. У нас здесь своя аптека.

– Замечательно, – улыбнулась Алёна. Ей понравилась опрятная, уютная ветеринарная клиника и люди, которые здесь работали.

– А я вас знаю, – сказала вдруг Наташа, возвращаясь в кабинет с какими-то коробочками в руках. – У вас сын ходит в садик за Курхаусом.1

– Правда.

– Я сестру туда отвожу часто. Мама у нас в Кёниге работает, а живём мы здесь. Вот я Анюткой и занимаюсь. Я слышала, вы не местная?

– Я из Москвы. Какое-то время жила в Кёниге, а потом переехала. Здесь тише, спокойнее. Море рядом. И вообще, очень славный и красивый городок, – искренне сказала Алёна. Ей приятно было разговаривать с общительной девушкой. – Знаете, по сравнению с Москвой – просто рай. Я такие тихие пригороды только в кино видели.

– Ну так! – вступил в разговор ветеринар. – Европа!

– Иногда мне кажется, что в этом городе все друг друга знают, – сообщила Алёна сыну за ужином. – Сегодня встретила сестру Ани из твоего садика. Помнишь девочку из третьей группы?

– Задира с косичками, – пробурчал Никитка. – Ну её!

– Молодой человек, что за разговоры? Давай-ка, рассказывай, в чём дело.

– Не хочу.

– Котик, – пропела Алёна, стараясь не рассмеяться над недовольным выражением его личика. – Неужели тебя девочка обижает?

– Вот ещё!

– А что тогда?

– Ма, да ничего. Глупости какие-то прямо! Она со мной хотела тоннель копать в песочнице…

– А ты?

– А я сказал, чтобы шла к девчонкам, играть в… это… – Никитка запнулся, подбирая слово, – чашко-питие.

– Ча-е-пи-ти-е, – поправила Алёна.

– Вот! А она не хотела к ним идти. Я её тоннель сломал совком, а она заплакала и убежала.

– Никита, это же просто нехорошо. Нельзя девочек обижать.

– Ма, да она!.. Она сама! Она теперь меня за-ди-ра-ет. Так воспитательница говорит. Противная девчонка!

Разговор с сыном развеселил Алёну. Вечер вообще выдался удивительно уютным. Они сидели на кухне, ели домашние котлеты с макаронами и болтали о пустяках. Дюшка, оправившаяся от визита ко врачу, мирно дремала на подоконнике, свесив пушистый хвост. В такие минуты Алёна старательно радовалась жизни, радовалась трогательным моментам ничем не нарушаемого счастья. Ничем и никем. Это было важно и ценно. Почему нельзя прожить всю жизнь вот так – успокоено, счастливо и безмятежно? Зачем нужны какие-то сложности?

Философское течение её мыслей нарушил Никита. Он расправился с добавкой макарон, аккуратно – как мама учила! – подобрал с тарелки кетчуп кусочком хлеба и вытер рот салфеткой. Алёна смотрела на сына, который сидел, довольный собой, и хитро ей улыбался.

– Я ведь у тебя хороший?

– Самый лучший!

Ночи становились прохладнее, и Дюшка, первое время кочевавшая с кресла на подоконник, окончательно обосновалась в постели Алёны. Та была не против согревающего соседства. Вероятных глистов вытравили таблетками, обработку пахучим спреем от блох и прочих насекомых кошка перенесла стойко, и теперь с полным правом прижималась тёплым боком к Алёниной спине. Как настоящая грелка!

1

Курхаус (нем.) – главный отель. В Зеленоградске Курхаусом называют восстановленную немецкую гостиницу на Кёнигсбергштрассе.