Страница 5 из 7
Виктор только в тот момент осознал: она не говорила ему «прости», не сказала ему «прощай». Чего она ждала от него, он так и не понял.
– Каждый играет за себя, – произнесла она. Она заговорила громче, ощущая полноту свободу. Милана сказала, что у нее появился новый друг.
– Я всех шокировала.
– Меня нет. Я знаю тебя…
– Как прекрасный идеал, но это неправда, я еще та штучка, прости меня. Ты должен был измениться по отношению ко мне. Ты подавлял меня.
– Ты все перечеркнула. Но я все-равно говорю тебе спасибо. Я стал другой. Я думал, что буду меняться с тобой. Буду нежнее. А стал грубее. Хотя ты такого и любила, такого и разлюбила.
– Оставь свой психоанализ.
И тут Виктор увидел то, чего не замечал раньше. Что она ему не принадлежит. Она принадлежала сама себе. Границы его власти заканчивались, там, где начиналась ее свобода.
– Ты не любишь меня?
– Я не могу сказать «да», потому что я с другим. Но и «нет», потому что я в мыслях с тобой.
– В общем ни да ни нет. Это значит ноль. Пустота. Вакуум. Обнуление чувств.
Виктор зашел на главный почтамт и там получил письмо «До востребования». Весточка была из дома от матери. Перевод денег на карманные расходы. Виктор был богат и смог позволить плотный обед в столовой или легкий ужин в ресторане. Он купил билет на вокзале на следующий день.
Поезд медленно отъезжал от перрона, и Виктор видел, как незаметно вечерний город растворился в белом тумане.
Пассажирский поезд едет с запада на восток через Уральские горы, через Западносибирскую равнину. Виктор в пути три дня и три ночи на верхней полке, под стук колес, а мимо мелькают станции городов и полустанки рабочих поселков.
Большая страна! Везде накопаны строительные котлованы для будущих заводов и космодромов. Как тут не петь, когда видишь богатства, которые создает трудовой человек.
Наша мечта – корабли, и ракеты, и новые пути к звездам. Свет поселков живой, тут живут сплоченные и влюбленные в дело жизни своей. Слова из песни советских лет не выкинешь, где люди делами славились, и днем, и ночью кипит руда кузбасская, где плавится металл. Нет песни – нет разговора.
Примерно, в таком жанре рассуждал худой мужчина, в тамбуре вагона. С наружностью инженера и четырехугольного значка на лацкане пиджака геологического института. Он ездил в столицу на согласование своего проекта, все ученые разводили руками, приговаривая, что такой проект под силу только научно-исследовательскому институту. Поставили вопрос ребром, и тот инженер, чертыхаясь, уступил свой проект другим, чтобы спасти дело всей его жизни. На банкете дружно поздравляли себя ученые и министры, забыв инженера, который утомленный проспал до следующего дня, вплоть до отъезда обратно на родной завод. Он выглядел изможденным, но счастливым гладиатором. Как в таких случаях бывает, его прорвало на разговор со случайными попутчиками, в числе которых оказался Виктор.
Поезд медленно катил по железной дороге, останавливаясь через каждый час на станциях коптящих и дымящих городков сталинских пятилеток.
– Я называю наш город – моей юностью, верю, что построим город – сад, хотя на самом деле разрушили другой рай сибирской земли. Память детская, цепкая. Собственно тут и города не было. Старая крепость – острог, пивоварня, да таможня, с населением в пять тысяч человек. Достоевский про этот захолустный городок написал, а это дорогого стоит. Теперь посчитай там людей, их полмиллиона, как гвоздей, которых крепче нет на планете.
– А это Маяковский так присочинил, когда к нему комсомолец в гости приехал. Известный факт.
– Историю знаешь! Молодец. Там, где была деревня Красная горка, есть металлургический гигант – завод.
– Была Красной горкой, а стала черным терриконом от копоти, – Виктор попробовал подшутить над ветераном пятилеток.
– Одноэтажные деревни канули в века, а жители из кустарей стали рабочими и строителями. За кинотеатром «Коммунар» было моховое болото с клюквой, теперь все под асфальтом.
Потом пошла история про реку Абу, которая ныне стала фиолетовой речушкой, без водорослей, а когда – то в ней купались, и рыбу удили. Краеведческие сказочки родного края.
– Расскажу, как строили. Сразу одновременно на улице Энтузиастов десять каменных домов. Подъемных кранов не было, так строительные кирпичи рабочие доставляли на верхние этажи на своих плечах с помощью особых приспособлений.
– И что все на одном энтузиазме?
– А как же! У каждого начальника строительного объекта в кармане был железный аргумент, пистолет, с одной пулей для себя. Не сдал вовремя объект, пускай себе пулю в лоб.
– Времена кипучей жизни.
– Вот и думай! За что награду дают. У нас ветеран тыла приравнивается к ветерану войны. Это не шутки. Нам песня жить помогала. Цель была – жить ради счастья простых людей.
– Вам жить от этого стало веселей?
– Без вопросов. Это была железная линия партии, где труд – дело чести. Такие мы русские, что нам нет преград, ни в море, ни на суше.
– Страна мечтателей!
– Напрасных слов не говори. Как не верти словами, а в целом страна героев, поверь мне.
– Поверю, чтобы вам не было горько за прожитые годы.
– Где тебе понять, молодой человек, – нахмурился инженер, и лицо стало дряблым, и морщинистым. – Я верю в прогресс.
Инженер докурил сигарету, и ушел в купе пить чай. Через полчаса вернулся в коридор и продолжил спор, переходя с монотонного нравоучения с раздражительным кашлем и черной мокротой.
Их было уже трое пассажиров из разных купе, потом пятеро, и все стояли у вагонных окон, рассматривая огни поселков и городов.
– Эх, нам бы еще время пожить, и все привести в гармонию: технику и природу, науку и искусство, и только лучшее останется для будущего человека.
– Только в вашем человечестве – нет человека.
Разговор пошел в виде плакатных тезисов. Что тут было правдой, что нет, было трудно разобрать из их спора. Так, например, что наука чудесами не живет, а титаническим трудом ума. Кто спорит?
Цивилизации улучшают развитие человечества. Человек в космосе прогресс. Замечательно! Мы земляне Вселенной. Еще лучше сказано!
– Дайте, нам еще идею.
– Нет, парень, сами ищите свою руду. Пиши свой учебник жизни. Вот такая арифметика жизни. Тогда выйдет толк из тебя. У каждого человека свое место в жизни.
Разговор на этом закончился, так как поезд прибывал на конечную станцию. Проводник собирал постельное белье, обходя купе вагона.
Маленькая девочка лет восьми из соседнего купе предложила Виктору погадать по линиям ладони на судьбу. Чем всех вокруг рассмешила, и все стали называть ее шутливо цыганочкой.
Виктор согласился. Алена, проведя своим пальцем по кривым линиям ладони Виктора, заучено затараторила: «Вот линия любви. Первая любовь тебя заставит страдать. Вторая тебя разочарует. Третья – будет короткая, и непонятно – ты полюбишь, или тебя полюбят. Но ты ни кому не верь. Вроде так говорят. Я ничего не забыла? Вот, еще, будешь счастлив!» – Тут вмешалась в их разговор мать ворожеи. – «Шалунья, Алена, девочка моя, это у тебя не ворожба, а сказки, но я про твою судьбу говорить не буду, по глазам вижу, какую сам сделаешь такой и будет. Положись на удачу. Кто тебя выведет с дурной дороги, не спрашивай. Будет и на твоей улице праздник! Вот эта линия, ломанная на твоей ладони, страдать будешь, но не мучиться, и счастлив этим будешь».
Виктор спросил для того, чтобы спросить. Тогда Виктор ждал, что должно было ему открыться наследство.
«Богатым буду?» Она в ответ: «Зачем счастливому человеку богатство!» Тогда его осенило, и вправду, зачем счастливому человеку деньги. Любовь купить можно, а счастья – нет.
Виктор подарил девочке конфету. Она улыбнулась и удивленно спросила: «Откуда ты узнал, что я хочу конфету. Ты что волшебник? Только в столице мало волшебников, там я была детском магазине, игрушек, столько много, но только мне никто не подарил».