Гряда Арведдара

Это были не орудия и не стрельба. Шаттлы-призраки влетали в аномалии и сталкивались с вихревым эктерионным излучением, зато настоящая меонгаэдра продолжала снижение. Ловушка была совсем рядом: несколько источников прослеживались со стороны силикатной гряды Арведдара и выдавали очаги излучения глубоко в марсианских пещерах-сомберах. Сомберы начинались за ледниковыми озерами и в межевых шельфовых скалах, и лишь по вине Дэна - Становский с Эстеллой не ушли туда в прошлый раз. Сиггуратный пистолет-гарджетс Крамерова, который был с собой у Дэна, оставил когда-то для "Конкордии" возможность взлета, и защита Сектора, атаковавшая людей и шаттлы, затаилась на сотни лет.

Дэн догадывался, что нужно было сделать.

Несколько выстрелов из гарджетса в старые щитовые блоки - и огневое излучение в сомберах будет остановлено навсегда. Только тогда будет понятно, почему защита Сектора избрала Дэна и прекратила атаку "Конкордии". Выбираясь в пещеры, Дэн захватил триптовер безопасности, обломок футурдиорита, найденный им неподалеку от Фарсиды. Чтобы ископаемый камень при взаимодействии с защитой не разрушился, Дэн поместил его в другой кристалл, в дейтролит, - еще один спектроглиф из Института марсианской минералогии. Покрытый дейтролитом, триптовер имел вид философского камня-кулона, привезенного с Земли. Дейтролит обладал устойчивостью к радиоактивному, таурионному и эктерионному излучению, а камень-триптовер - наоборот, для любого излучения был проводником и как-то его преобразовывал. Когда на Марс вернулись пылевые бури, триптовер под дейтролитом начал изредка понемногу светиться. Рита Беляева как-то сказала, что обладатель триптовера был обречен на верную смерть. И Дэн ей поверил. За последние несколько лет бурь стало больше, люди прятались в дромонах и катакомбах, и только триптовер мог вывести, куда нужно. И трехсотлетние метасетевые записи Эстеллы Рутковской.

С того времени, когда были сделаны эти записи, прошла целая пропасть лет, и Дэну пришлось сделать запись собственной памяти в триполяр, чтобы смерть от старости до него не добралась. Долгое время он изучал энергии защиты Сектора в земных обсерваториях, но потом раздумал и вернулся на Марс, где когда-то все начиналось. Может быть, угроза для Земли шла с Марса. Может, если он не вернется на Марс, эктодверь будет потеряна, и его воспоминания станут никому не нужны. На Марсе можно было сражаться до последнего за жизнь других, и ему, Дэну, что было терять на этом пути? Защита Сектора просуществовала миллионы лет, и если она захочет, чтобы Дэн ради нее развеялся на таурионы, то он развеется. Но прежде привезет ей триптовер.

Он прибыл на Фарсиду в одной из противотахионных накидок-паллиумов, в которых астрофизики защищались от излучения в обсерваторных башнях Сиэны триста лет тому. Когда в него стреляли, с ним ничего не произошло. Когда он говорил, накидка полностью скрывала его облик. Но это было лучше, чем позволить людям узнать, каким он стал. Его плоть разрушалась после бесчисленных триполярных омоложений, и это разрушение уже давно происходило совсем не так, как у других долгожителей. Облучение сделало одни ткани более долговечными, а другие подверженными быстрому распаду. Поэтому в тканях все чаще проступали шрамы, от которых было трудно избавиться.

- Это я с ними был, так и знайте. Это меня звали Дэн...

Обычная отговорка всех долгожителей. Всех, кто поверил науке, консамитациям и эктодверям с чужой планеты обратно на звездолет. Становский тоже когда-то поверил. И первые астронавты, что улетели на Рысь - кто знает, может, все еще были живы. Но кто-то должен был уберечь Марс и оставить его обитаемым, и Дэн все еще хорошо помнил, сколько всего он мог не успеть.

Не справиться с управлением меонгаэдрой, не найти входов в кимберлитовые пещеры-сомберы, и не пройти испытаний эктовирулентностью, когда доберется до подземных энергощитов Сектора. И годы, конечно, не отступят даже перед консамитацией - удаленным присутствием на звездолете и реальными странствиями по пещерам. Но все-таки он постарается. Консамитация - это когда Дэн из трехсотлетнего прошлого поведет меонгаэдру с людьми обратно к Земле и вернется в свое время. И пускай все потом думают, что Дэн погиб на шельфе, прокладывая для спецгруппы безопасный путь к Сектору. Зато других смертей больше не будет. Причина, почему на Марс снова вернулись песчаные бури, таилась где-то в подземельях, в кимберлитовых сомберах. И он ее найдет.

Меонгаэдра пролетела перевалы, и если бы ее обстреливали из глубины пещер - тотчас бы рухнула на скалы или в ледник. Но Дэн повел ее на снижение, и энграмма консамитации, опутавшая Дэна, распалась в стандартном порядке, как только в шаттле начали угасать скайлайты шкал. Земля, покрытая оледеневшими впадинами, была уже совсем рядом, но управление одним из двигателей в крыльях вдруг оказалось потеряно в сплошном пылевом вихре, и шаттл завертелся в нем, стремительно набирая высоту.

Такого не должно было случиться, меонгаэдра никогда бы не уступила ни одному пылевому вихрю: она была приспособлена к метановым грозам Титана и снижению в пропастях Плутона.

Над шельфом было что-то другое, похожее на эктопортал. Вращение шаттла стало неистовым, и в оставшихся двигателях вспыхнуло сирионское пламя. Надо было сбросить скорость. Дэн попытался выяснить азимуты вращения, но антралиты шкал не отреагировали, и на запрос по расходу энергии с генераторов на турбины тоже не было никаких данных. И лишь когда он поднес к шкалам кулон триптовера - навигационные системы снова ожили, и гаэдра, прекратив вращение, встряхнулась на остаточной подъемной энерговолне.

Ощущение было необычным: все вдруг успокоилось, и стали хорошо наблюдаемы окрестности пылевой бури, - насколько далеко она распространилась над шельфом. И в этой буре гаэдра только что могла рухнуть вниз шквалом уранитовых обломков.

Дэн заглушил все дивгатели и перешел на сегрегатную энергию, которой должно было хватить для снижения. Над шельфом было какое-то излучение, в котором двигатели сбивались с режимов, и Дэн ни за что не запустит их снова, пока не достигнет земли. Получится - и станет снижаться на таурионных выбросах. Нет - рухнет где-нибудь на ледник, уповая на прочность меонгаэдры и на отстутствие в генераторах необратимых реакций.

Гаэдра снова нырнула в пыль, выходя из крена. И тогда Дэн взглянул наверх, сквозь скайлайты световых панелей на обзорный архитраж. Там, где он пролетел, в текучей клубящейся пыли появились свечения. Их было совсем немного, и находились они неимоверно далеко, над закатом. Защита Сектора сверкала свысока сквозь пылевую завесу и была еще красивее и ярче, чем триста лет тому.

- Ты должна предоставить мне право на последний заход к ледниковому озеру, - сказал ей Дэн.

* * *

В долине Арведдар ветра не было. Только сумерки и раскрошенный, истонченный слоистый лед, что мягко принял удар от крыльев меонгаэдры и покорно распался на несколько тормозных траншей. Роняя на озерный лед подвижные световые зарева, уцелевший двигатель на третьем крыле угасал сам по себе.

Защитных полей не осталось, и наружный архитраж гаэдры сразу покрылся густой изморозью. В пылевых облаках было много ультракристаллических примесей из воды и микроминералов, и теперь они заново охлаждались, растекшись по этернионному покрытию.

Дэн разблокировал люк-эрклибру. Люк отворился под наклонным углом, за которым была видна только земля. И Дэн, в куртке-дохе на меху и кислородной маске, - вывалился в промерзший грунт. Доха, натянутая поверх накидки-паллиума, тоже должна была защитить от облучения. Вставая, он тотчас запутался в ее полах. Вдалеке темнел пройденный перевал, а впереди был только оледеневший снег, за которым обозначился край ледяного пригорка.

То, что он задумал, должно было подействовать. Но та ли это долина? Или не та? Скалы похожи, но кто его знает - вечер уже давно торопил ночь. О заревах в пылевой буре можно было забыть, они больше не появятся. Бури тоже как не бывало. Небо прояснилось, над ним угадывалась Церера, откуда должна была прибыть в Фарсиду экспедиторская спецгруппа.