Огненный ученик

Хотя беги, не беги родители наверняка, и так узнали бы абсолютно все. Да даже если бы сарай спалили не мы, списали бы все на нас. В любом случае нашлись бы те, кто видел или слышал, что напроказила именно наша троица. А кто еще? Сур, Дашь и Милт самые первые оторвы на селе. Где беда там эти трое - это аксиома доказанная жизнью и более не требующая никаких доказательств. Мне до сих пор порой кажется, что случись в то время нашествие пустынников или гоблинов, то обвинили бы нас.

Сурта вон вообще родители готовы в армию записать. Его папаша так и сказал, что дебила (ага прямо так) только армия исправит. И желательно попасть хулиганистому сыну именно туда где служит сержант, воспитавший столь достославного отца. А мы с Милтом, разумеется, без Сура, посмеивались над подкаблучником, плотно засевшим под туфлей жены. Супруга только шикнет на него, а он уже побитой собакой смотрит и ищет как вину, которой нет, искупить. Достославный просто слов нет.

Про то, что нас вычислят, как-то тогда никто не вспомнил. Так и побежали к лесу: впереди парни, а позади я с дымящимся как у дракона носом. Бегу и машу руками, стараясь стряхнуть ничуть не обжигающее пламя и то и дело роняя в траву огненные капли в траву. Сердце в пятках, а сфинктер сжался, так что игла не пролезет. Деревья мелькали перед лицом так, что так и не понял, как ни в одно не врезался.

- Стой! Стой! Стой хреном тебя убей! - завопил Милт.

Сур видя что, не реагирую, набрался смелости сбить с меня толчком с ног на груду намытого ручьем речного песка. Я упал на бок и шальными глазами смотрел, как парни спасали жертву огня, бодро пытаясь засыпать полыхающие конечности речным песком. Выходило не очень, пока я не сообразил положить руки и не дергать ими как при падучей болезни.

- Что это было? - всплеснул руками здоровяк, когда полыхающие руки скрылись в толще песка.

- А я знаю? - решив, что все уже затухло, сбросил с себя песок. - Холера! Проклятье! Горю! - изумленью моему не было предела.

Милт стянул с себя через голову рубаху и принялся сбивать пламя. Огонь вместо того что бы послушно потухнуть перекинулся на одежду и уже через мгновение парень втаптывал рубаху в песок своими очень похожими на козлиные копытами.

- Вот это ж... - эмоции у паренька плескали через край, так что продолжить предложение он не сумел.

- Ручей! Попробуй водой! - подал идей наш драчун, сопровождая свои слова притопыванием и тыча пальцем в неспешно бегущий за нашими спинами источник воды.

Я бросился к ручью и сунул руки в воду по самый локоть. Раздалось шипение, пошел пар и конечности вроде потухли, но как только я немного расслабился и достал их на воздух, вспыхнули вновь.

- Да что же это такое! Что за блядство со мной происходит! - с воплем сунул руки обратно в ручей и так и оставил.

Просидели какое-то время в нервном молчании.

- Ну, что? - пристроился рядом на корточки Милт и сунул в воду грязную рубаху.

- Не знаю. Боюсь доставать, - признался я.

- Потухло, наверное, уже, - по другую сторону плюхнулся на песок Сур.

- Наверное, уже, - скривив лицо, зло передразнил товарища: - А если ни чего не потухло и не потухнет? Что делать? Русалкой становиться?

- У русалок титьки говорят большие, - наш старшенький тут же мечтательно закатил глаза, напрочь забыв о постигшей меня беде.

- Иди вздрочни уже и успокойся. Тебе ялда совсем думать не дает, - ворча с опаской, достал одну руку и тут же сунул ее обратно: - Горит, холера.

- Зато у русалок манды нет, - решил огорчить товарища неумело полощущий в воде рубаху Милт.

- Как нет?! Обязательно есть! У любой бабы должна быть манда иначе это и не баба вовсе! Бабы без титек бывают, а без манды нет! - встрепенулся наш чрезмерно озабоченный друг.

- Дебилы, - констатировал факт, чувствуя, как понемногу успокаиваюсь.

Вместе с успокоением потихоньку и жар в брюхе стал уменьшаться, но это я понял не сразу.

- У тебя вроде нос дымиться перестал, - обратил внимание мелкий.

Я достал руки из ручья и увидел как пламя, объявшее ладони уменьшается и постепенно затухает.

- Слава Творцу, - воздел мелкий руки к небу.

- Ага, - вяло прошептал я и, пошатываясь, встал в полный рост.

- Э! Э! Э! - Сур, наконец, бросил размышлять о том, где и как русалки прячут самое сокровенное, и подхватил меня под руку.

Усталость накатывала волнами. Пытаясь удержаться на подкашивающихся ногах, повис на плече одного друга, а второго ухватил за торчащее в сторону вытянутое ухо, что своим видом также как ноги и рога роднило нас с козами. Если бы шерсть на них была, то и вовсе уши от козлиных не отличались бы.

Пойманный за ухо Милт что-то сдавленно пискнул, но сути я уже не уловил. Усталость накатила с еще большей силой, и необоримо потянуло в сон. Веки отяжелели, словно каменные, а ноги отказались слушаться вовсе. Меня уложили под раскидистую березу и там и оставили под присмотром Сура. Милт же помчался в село. Парни сообразили, что дело худо и взрослых надо звать, несмотря на перспективу наказания любой суровости.

***

- Давай вставай! - обладатель до боли знакомого голоса таскал меня за ухо, грозя его сделать еще длиннее или вовсе оторвать.

- Батя, дай поспать, - я попытался отмахнуться от отца, но рука была перехвачена за запястье и больно сжата.

- Зачем сарай спалил?!

После этого вопроса припомнилось как-то все и сразу, но отвечать на четко поставленный вопрос я не стал.

- Молчишь! Да я тебя! - родитель подхватил лежавший неподалеку метровый дрын и замахнулся для удара.

- Батя, зашибешь! - стряхнув остатки сна, ужом скользнул в сторону и стартовал в сторону деревни, начав забег еще на четвереньках.

- Стой! - отец припустил за мной, но изрядно поотстал.

Бежать с тяжелой дубиной было тяжело, так что он быстро ее бросил, но даже тогда я не рискнул к нему подойти. Ведь есть еже ремень с тяжелой пряжкой на поясе, да и пустые руки у моего родителя были не легки.

В общем, так мы и проделали весь путь до дома на радость всем соседям. Дома я сам нырнул в кладовку и заперся там, так сказать, во избежание воспитательного процесса. Тут же за дверью послышалась возня отца. Он подергал за ручку двери, а потом подпер ее снаружи, что бы я ни выбрался самовольно.

- Мать, Даша не выпускай! - предупредил батя свою супругу и мою матушку по совместительству, а после покинул дом.

Я присел в уголочке, что бы почесать меж рогов и подумать о происшедшем, но под дверью завозилась мама.

- Сыночек это вы спалили сарай? - ласковым голоском спросила она, но меня этим не проймешь. Буду молчать, как бы глупо это не было.

- Не скажешь? - уточнила мать так ничего и, не услышав в ответ.

- Не скажу, - буркнул и нахохлился точно воробей, попавший под сильный дождь.

- Да что же ты творишь-то окаянный? Единственный ребенок. Наша надежа и опора... - мама запричитала, взывая к моей совести, но я эту предательницу держал на коротком поводке, только прижал ладонями уши к вискам, что бы ничего не слышать и скрежетнул зубами.

Причитания не прекращались сквозь до возвращения отца. Батя отправил мать на кухню, отбросил свою подпорку и забарабанил в дверь копытом.

- Открывай, давай! Сур все рассказал, да и Милт тоже! Я все знаю! Бить не буду! Слово! - прокричал он, сопровождая голос не прекращающимся стуком.

Слово у папани железное. Раз сказал, бить не будет, значит, не будет и можно покидать свое убежище.

- Мать еды ему на пару дней. Больше не надо. Сам не маленький. Лес прокормит, - строго велел утирающей слезы матери папа.

Ее глаза тут же расширились от ужаса, и она рухнула перед ним на колени, обхватив руками его ноги.

- Не выгоняй его! Смилуйся! Он больше так не будет! - взмолилась она.

- Ты чего? - отец едва отлепил маму от себя и, взяв за плечи, поставил перед собой на ноги. - Дура баба! Я не выгоняю его, по крайней мере, пока. Отведу его в охотничий домик и оставлю там. Он, конечно, может и с первого дня охотой прожить, но все равно собери еды.