Страница 60 из 135
Тонкий аромат, который тотчас растаял, оставив на языке непривычную сладость. И наверное, не стоило ветру верить.
Он еще тот обманщик.
Анемоны были спокойны… и пара медвяниц медленно ползала меж корней их. Поблескивали на солнце медные панцири, медвяницы были неторопливы и деловиты…
Буря, если и будет, то нескоро, к ночи, скорее всего. Успеют вернуться.
Нкрума перемахнул через подоконник и руку подал. Девушка была очаровательно неловкой. Встав на колени, она свесила голову, разглядывая что-то на земле…
- Извини, - ее голос чуть дрогнул. – У вас все иначе… я никогда не была в пустыне. Раньше.
- У вас пустынь нет?
- Есть… и большие, но не настолько, как ваша…
Анемоны замерли.
И спустя мгновенье зашевелились, закачались, меняя окрас, будто желали понравиться ей. Глупость, это лишь реакция на чужака…
- Иди рядом, - Нкрума ступал по дорожке, выбирая ту, что вела к забору, и не просто, но в обход дома. Южная была бы короче, но пролегала аккурат перед окнами. Ему же совершенно не хотелось быть замеченным матушкой.
Вряд ли она поверит в историю о романтической прогулке.
Невеста шла осторожно.
И старалась не шуметь, но получалось у нее плохо.
- Можешь не таиться, - сказал Нкрума, когда переступил черту сторожевых лиан. Разморенные солнцем, они были по-дневному ленивы. Темные плети побегов шевелились, но вяло, скорее прислушиваясь к происходящему, чем намереваясь остановить.
…охрана переведена на режим гостевого дня. И лианы отдыхают, как и тонкие, почти скрытые в зарослях их, клубки игольников.
- Это не похоже на пустыню, - невеста остановилась у клубка, который раскрылся, ощетинился сонмом бледно-лиловых колючек. – Красивый…
…игольник качнул редуцированными листочками.
- Здесь есть вода… в принципе есть, на глубине. Приходится прокладывать скважины, выводить на поверхность, но…
Она вновь кивнула, и не стала возражать, когда Нкрума взял ее за руку. Ладошка хрупкая, как стебель того же игольника, который чуть сдави и рассыплется…
…правда, осколки вопьются в шкуру, открывая симбионтам доступ к свежей крови, и воспаления не избежать…
- Здесь многое в замкнутой системе. Вода очищается, часть поступает наружу, поддерживая сад, остальное – возвращается в дом… есть накопительные баки, на случай дождя…
- А дождь бывает?
- Последний шел, когда мне было тринадцать… я хорошо его запомнил.
Она позволила увести себя, и острые шапки игольника, который уже не выглядел опасным, покачали ей вслед.
…Нкрума и вправду помнил тот дождь. Темно-сизое небо. Вода, которой вдруг стало слишком много. Грохот капель по крыше. И матушкино беспокойство – как бы не смыло новую платформу, ее ведь только-только на пустоши вывели.
Дождь шел сутки, наполнив доверху не только запасающие баки, но каверны в скалах. Песок и тот, казалось, набряк, сделавшись тяжелым, темно-лилового оттенка. И в нем, будто в смоле, вязли черви.
…один прибился к самым воротам, молодой, ошалелый, он захлебывался водой, не зная, куда деваться от изобилия.
Потом всю ночь рокотали жабы.
Нет, в жизни Нкрума были и другие дожди.
…тяжелые болота Ашварры.
…и зыбкие туманы третьего мира, где разумные обитали в стеклянных куполах, потому как по туманам приходило всякое.
Затяжные ливни Ульвы, когда и пластик начинал загнивать.
Да, всякое было, но…
- У нас воды много… пресной, так не очень, а соленой целые моря… я на море как-то была. Однажды, - она шла рядом, уже не замечая, что сама держит его за руку, и странное дело, ощущение теплых пальчиков в ладони успокаивало.
…еще не поздно вернуться.
…или все-таки… не станет он ее змеями пугать. К гнездовьям сводит, покажет молодых шейраков. Покрытые бледным сизоватым мехом, они обычно нравились женщинам.
Пустыня встретила порывом прохладного ветра, который скользнул на гриве, оставив мелкую пыль солончаков. И значит, буря придет оттуда.
Она уже почти родилась на переломе жары и холода. Еще немного и небо треснет, выпуская новорожденный вихрь. Сначала он хрупкий, бледный и с трудом удерживается на тонкой ножке. Он зачерпывает горсть за горстью песок, выстраивая тяжелую стену, ограждаясь ею от мира. Но пройдет не так много времени, и вихрь окрепнет.
Всосав не только легкую пыль солончаков, но и тяжелые бурые глиноземы, он окрасится алым и черным, и подхватит мелкие камни, украшая чудовищный наряд свой. И небо встретит его громом.