Страница 42 из 135
Когда острый каблучок матушкиных туфель впечатался в лоб, Нкрума лишь смиренно закрыл глаза и подумал, что было бы неплохо, если бы этот самый каблук проломил бы ему череп, разом покончив со всеми мучениями. Однако снисхождения он, судя по всему, не заслужил.
В голове слегка зазавенело.
А стальные матушкины пальцы дотянулись-таки до уха.
Они крутили.
Тянули, заставляя наклоняться ниже и ниже, но боли Нкрума, спасибо сороконожке, не ощущал. Судороги сменились легким параличом. И только глаз продолжал мелко и часто подергиваться.
- И в кого ж ты такой родился? – матушка устала мучить его ухо и обратилась к духам Предков, которые, впрочем, от ответа благоразумно воздержались. – На мою-то голову…
- Мама…
Она устало махнула рукой, прежде чем рухнуть без сил в кресло.
Кресло было низким.
Влажные полотенца – холодными.
Ситуация на редкость неудобной.
Нкрума наклонился и кое-как поднял треснувшую повязку.
- Да чего я там не видела, - устало произнесла матушка, но взгляд отвела. И кивнула, когда Нкрума подали простынь. – Древних ради… лучше бы ты ума нажил, право слово…
- Мама!
- Сама знаю, что мама… - вздохнула она. – Дорогой, я все понимаю… но и у твоего чувства… юмора пределы быть должны. Ты сломал дубину первопредка… порвал шкуру…
Нкрума вздохнул.
…и опозорился так, что… одно радует, встреча была закрытой, а потому сомнительно, чтобы его выступление записали. Попади эти кадры в галосеть и…
…ему осталось бы в пустыню уйти.
- Я не нарочно…
- Охотно верю… выкрал семейную реликвию рода Хамура…
- Это какую? – Нкрума потер переносицу.
Щеки мерзко зудели, и этот зуд проникал сквозь немоту кожи.
- Вот эту, что у тебя на шее… не узнаешь? Надеюсь, Аджаба тоже не узнает…
Нкрума взмолился Древним, потому как почти наверняка Аджаба реликвию свою видела и узнала, и стало быть, нажалуется мужу, а тот после женитьбы характером резко испортился.
- Ничего, дорогой… мне это их стремление похвастать красными камнями никогда не нравилось. К тому же я не раз предупреждала ее, что не стоит бросать вещи где попало, верно?
Нкрума кивнул.
И опять вздохнул. И набрал воздуха, чтобы сказать что-то… покаянное, пожалуй, но тонкая цепочка тренькнула и упала к ногам, поблескивая алыми глазами амулетов.
Точно.
На гербе рода Хамура такой вот алый камень изображен.
- …остальное – мелочи… гриву размочишь… лак сам слезет через пару дней.
- Пару дней?!
- Особо сильная фиксация. Используется для церемониальных причесок, - матушка повела плечиком. – Сам понимаешь… но скажи-ка лучше, зачем вы мою отбеливающую пудру взяли?
- Отбеливающую? – упавшим голосом переспросил Нкрума, осознавая, что щеки зудят просто-таки совсем невозможно.
- Да, дорогой, - сладко улыбнулась матушка. – Концентрат… один гран в тоник и протирать кожу по утрам. Придает белизну и мягкость…
- Концентрат…
Он попытался вытереть пудру рукой, но, вовремя опомнившись, принял протянутое матушкой ледяное полотенце.
Жжение усилилось.
И стало почти невыносимым.
Нкрума чихнул.
- Не спорю… получилось весьма оригинально… традиционно… и радовать должно, что невеста твоя мало понимает в традициях… вообще мало понимает в происходящем…
Матушка задумалась.
Потерла пальчиком переносицу. Провела по брови, как делала всегда, когда в голову ее приходила идея сомнительного плана.
- …и такая хрупкая, слабая… не представляет, что такое жизнь в пустыне…
Нкрума старательно стирал с лица остатки треклятой пудры и старался не смотреть на свое отражение в выпуклом боку вазы. В вазе покачивались пустынные анемоны, впитывая влагу из воздуха. И судя по оттенку, который приближался к темно-синему, им оставалось недолго. Скоро переродятся в крупные клубки-клубни, и Аджаба велит вынести их во двор, где они и разделятся…
- …страшно подумать, что было бы, если бы сороконожка…
Матушка замолчала.
Постучала коготком по губам, запирая в них невысказанную мысль. А Нкрума как-то похолодел. Да быть такого не может… его матушка… и невеста вряд ли пришлась ей по вкусу, в этом сомнений нет.