Страница 1 из 65
A
Со времен Галактической войны Ереси Хоруса имя Аримана запятнано бесчестием. Самый глубокий порок Аримана, величайшего колдуна Тысячи Сынов и протеже Магнуса Красного, — гордыня. Ошибочная вера в то, что наложение заклинания Рубрики избавит родной легион от проклятия, привела его к изгнанию. Однако Ариман, подталкиваемый сородичами, не оставил попыток вернуть братьев из бесплотного состояния и, дабы обрести познания, как это сделать, бросил вызов худшим кошмарам Галактики и самому Оку Ужаса. Чтобы стать спасителем, Ариман должен рискнуть навлечь проклятие и гнев примарха на себя.
Warhammer 40000
Ариман Изгнанник: Чемпион Повелителя Судьбы
Джон Френч
Пролог
Часть первая
I
II
III
IV
V
VI
VII
Часть вторая
VIII
IX
X
XI
XII
XIII
XIV
XV
XVI
Часть третья
XVII
XVIII
XIX
XX
XXI
XXII
XXIII
XXIV
XXV
XXVI
Эпилог
Warhammer 40000
Чемпионы Темных Богов
Ариман Изгнанник: Чемпион Повелителя Судьбы
Джон Френч
Неизмененный(Ариман)
Пролог
«Наше прошлое нам не принадлежит. Мы считаем, что раз помним его, то владеем им, можем возвратиться к нему, мы — тот же человек, что пережил те мгновения, вдыхал тот воздух и принимал те решения.
Мы — не те же.
Мы — чужаки, живущие воспоминаниями, что принадлежат кому-то другому.
И прошлое принадлежит самому себе». Каллиста Эрида. Из рукописных пометок к развитию истории, запрещенный текст
Ариман закрыл книгу. Как только стихли голоса мыслей и воспоминаний, его омыло тишиной. Он поднял глаза, и его поприветствовал слабый свечной свет. Знаки и линии, начертанные на полу и стенах, зашептали, когда его разум коснулся их. Комната была маленькой, почти клетушкой. В нее вела единственная дверь — изъеденный ржавчиной люк с запорным колесом. Ариман сидел на полу, скрестив ноги и выпрямив спину, в насквозь пропитавшейся потом белой мантии. От него спиралью расходились символы. Металл блеснул, когда свет огней задрожал. Обе свечи почти догорели, и с оснований парящих поддерживающих дисков свисали комья воска. Он вошел в комнату восемьдесят один час назад и, выйдя отсюда, уже не вернется. Для него эта комната, а также проведенное в ней время, более не повторится.
Ариман медленно моргнул и провел рукой по голове.
— Итак, — наконец констатировал он, — вот и он. Вот и ответ. Слова показались излишними, едва колдун произнес их, но он чувствовал: ему нужно что-то сказать, чем-то отметить этот момент.
Азек опустил взгляд на закрытую книгу, лежавшую на низком столике перед ним. Толщиной она не превышала ширины его ладони. Переплет был из выдубленной кожи, покрытой черными пятнами. Страницы — листы из камышовой пульпы, спрессованной, высушенной и нарезанной по размеру. Сажа и вода стали чернилами, которыми он выводил каждое слово и рисовал каждый символ на тех страницах. Его правая рука до сих пор была в кляксах.
Книга была простой, без каких-либо вычурностей и украшений — именно такой, какой должна была быть. Ариман ощутил касание недовольства из-за путешествия, которое она собой воплощала. Ему потребовались месяцы, чтобы наполнить ее страницы. Каждый шаг требовал долгих часов вслушивания в то, как Атенеум бормочет свой поток откровений, а затем недель анализа, сопоставления и умозаключений. Все эти шаги нашли место на страницах лежавшей перед ним книги.
Прочие назвали бы ее гримуаром, но это было вовсе не так. Книга являлась загадкой, распутанной часть за частью, страница за страницей, знак за знаком. Когда Ариман только начинал, он не знал, каким окажется окончание. Он не знал даже того, будет ли окончание вообще. Но оно было. Наконец он нашел ответ.
— Мне следовало понять, — сказал Ариман.
Он поднял руки и потер глаза. Осколки серебра в груди сместились ближе к стучащим сердцам.
«Рубрика…» — завертелось в черепе.
— Такая маленькая, но такая важная деталь, которую мы упустили в первый раз. — Он медленно покачал головой. — И никто даже не догадывался. До самого конца. Доверие… вот в чем моя ошибка. Позволить им знать лишь часть, но не все. Позволить им пребывать в неведении, пока не стало слишком поздно.
Колдун замолчал, и произнесенные слова остались привкусом у него на языке.
— Да будет так, — промолвил он в тишину, затем поднялся и направился к двери.
Книга осталась на столике. Экранирующие барьеры в варпе, когда Азек мыслью разорвал защитные заклятия комнаты, лопнули. Сознание корабля и разумы внутри него потянулись к колдуну, словно приветствующие руки. Ощущения вновь стали цельными.
Простая мысль сформировалась в сознании и зажглась в варпе. Из книги вырвалось пламя, за секунду разгоревшись из красного до синевы. В воздух фонтаном ударил пепел, а затем лег на его кожу серой пленкой.
Ариман открыл дверь и, не оглядываясь, вышел.
Часть первая
Сыны Отца
I
Колдуны
+ Я здесь не для того, чтобы сломить тебя, — послал Берущий Клятвы, сделав еще один шаг к одинокой фигуре в центре зала. За рваной дырой в стене сверкнула молния. Воздух был прогорклым, наполненным удушливыми ароматами гниющей растительности и застоявшейся воды. — Я здесь потому, что ты нужен мне, Мемуним. Я здесь для того, чтобы принять твою службу+.
Берущий Клятвы подступил еще ближе. Полированная бронза доспехов впитывала сумрак из воздуха, превращая его в тень среди теней. Синие и золотые камни, закрепленные на гравированных перьях и когтях, тоже были темными, будто закрытые глаза. Сиял только яркий сапфир, вправленный в безликую пластину шлема. Он был синим, и холодным, и незыблемым. Серебряный посох постукивал в такт шагам — звук был тихим и все же слышимым даже сквозь рев отдаленной битвы и громовые раскаты.
Еще одна вспышка молнии, затем еще, грохот эхом прокатился по помещению, и свет озарил болотистую землю далеко внизу. При взгляде из дыры в стене могло показаться, будто зал находится высоко в башне. Но это была вовсе не башня — это был корабль. Его корма погрузилась в топь, нос походил на изъеденный ржавчиной минарет из брони и орудийных батарей. По всему корпусу цвел грибок, скрывая под собой километры контрфорсов. Хребет корабля был настолько искривлен, что напоминал скрюченный палец, указывающий в серые облака. Громадный, гниющий и всеми забытый.
+Теперь я твой хозяин, колдун+, — послал Берущий Клятвы.
Мемуним покачнулся, но удержался на ногах. Высокий гребень его шлема был данью традициям Просперо, но сходство оказывалось лишь отдаленным. По гребню и лицевой пластине, испещренной зубами и хрустальными глазами, вились резные змеи. Одеяния были изорваны и все еще дымились по краям. Доспехи скрывали кровь, вытекающую из ран и рта. Ему было очень больно.
+Я не покорюсь тебе+, — прошипел Мемуним.
+Покоришься, — пообещал Берущий Клятвы. — Ты силен. Ты силен, и у тебя есть честь. Но у тебя недостаточно ни того ни другого, и тем более недостаточно но сравнению с ненавистью, которую ты пытаешься утопить в крови+.
В Берущего Клятвы внезапно врезалась стена ментальной силы. Секунду назад варп был спокоен, а уже в следующую стал подобен молоту. Его воля поднялась навстречу, но слишком поздно. Он пошатнулся. В воздухе закружились осколки света. Застонав от боли и усилия, Мемуним атаковал снова.