Выскочка

1

Он точно помнил, что когда входил в кабинет никаких стекол не видел. Стены украшали обычные офисные панели, над ними висели часы, картины и квартальные календари. Попав же внутрь помещения, он сразу же поймал себя на ощущении погружения в аквариум наоборот. За его спиной, за тонированным стеклом, была приемная с очень эффектной и впечатляющей секретаршей, макси АТС с огромным количеством аппаратов, трубок и разных кнопок, компьютер по последнему слову апгрейда и еще много разнообразной оргтехники необходимой для поддержания состояния полной упаковки современного офиса. Справа от себя Слава обнаружил общий зал, через который проходил недавно направляясь в кабинет директора, ни панелей, ни картин, ничего что могло бы мешать обозрению трудящегося персонала. Зрелище конечно впечатляющее. Впервые у Славы была возможность наблюдать за действиями человека, который не знает, что за ним наблюдают. Хотя, нет. Наверняка знают, ведь каждый из них хоть однажды был в кабинете директора. Кто-то с взмыленым загривком пытался решить нерешаемое или искал нужное слово, в общем, был напряжен и собран, пил кофе, смотрел на монитор, в потолок и по сторонам, но помощи ни у кого не просил, чем сразу же стал симпатичен Вячеславу. Лицом к увлеченному сидела девчушка, раскладывающая пасьянс, болтающая по телефону и озирающаяся, контролируя присутствующих в разговоре, произносимые слова и покидающие лицо эмоции. Не каждая актриса вкладывает столько себя в простую передачу информации телефонному абоненту и случайно брошенному взгляду. Затылком к кабинету лицом в открытое окно стояла хорошо сложенная мужская спина, подтянутая попа и широченные плечи. Этот объект внимания Вячеслава не шевелил ни одной из перечисленных выше частей тела, казался отсутствующим и чужеродным в данной деловой повседневности. Была там еще одна особа ее Вячеслав заметил еще проходя по залу, но сейчас отыскал не сразу… Долго задерживать взгляд на новом объекте стало невозможно по причине кашля директора, похоже тому надоело ждать, когда Слава закончит наслаждаться подглядыванием и наконец то с ним поздоровается.

– Извините. Это не рассеянность, просто никогда не видел таких кабинетов, вас это не отвлекает?

– Нет. Я думал, это я провожу собеседование, а получается, что это вы здесь, чтобы получить у меня объяснения по поводу оформления интерьера офиса. Присаживайтесь. Напомните как вас.

– Самородкин Вячеслав.

– Это ваша настоящая фамилия или придумали?

– Моя. В нашем городке много Самородкиных.

– Самородкин, так Самородкин. Знаете, Вячеслав Александрович, вы меня просто потрясли своим резюме. Написано не по форме, опыта работа не имеете, образования соответствующего нет, да и вообще никакого нет, если я вас понял правильно, но имеете «смелость» заявить, что за несколько дней разберетесь во всем, докажете профессиональную состоятельность и станете мне не заменим помощником, как такое возможно? Я постигал науку торговли всю жизнь, учился этому в университете, плюс долгие годы проб и ошибок – только сейчас я немного постиг секрет ремесла. А несколько дней это лихо. Давайте выкладывайте, слушаю вас внимательно.

– Я же писал. Что мне удается находить корень, постигать истину всего, с чем сталкиваюсь, а верное решение приходит само, главное не лукавить. На прямые, честные вопросы «появляются» оптимально правильные, честные ответы. Опыта у меня действительно, кроме жизненного никакого, но этот вряд ли пригодится. Вы дайте мне шанс. Давайте так, если увидите, что из меня выйдет толк, заплатите за испытательный срок, нет – никто меня не заставлял предлагать вам эти условия, сам буду виноват.

– Пока вас брать очень не хочется. Никакого профессионализма, любительщина какая-то. Расскажите немного о себе, но предупреждаю, шансов у вас нет.

– Из нашего городка уехал из за женщины. Она полюбила другого, но жила со мной, потому что я предсказуемый, надежный, сильный, хорошо зарабатывал. Я работал шеф поваром в нашем единственном ресторане.

– Вы обучались у мастеров, стажировались у столичных рестораторов?

– Да нет. Когда Николаич объявил конкурс, я вытащил из городской библиотеки все о кулинарии, рецепты разных кухонь мира, хозяйкам на заметку и прочие книги, брошюры, журнальные статьи, одним словом все. Главным моим конкурентом была тетя Маша из заводской столовой, у нее был колоссальный опыт, очень вкусный борщ, но она совершенно не умела придать блюду товарный вид. Две недели усиленных тренировок, уйма переведенных продуктов и издевательство над желудками родных принесли свои плоды. Я стал мастером оформления блюд, королем мясных импровизаций, через пол года в нашем ресторане гарниры практически не заказывались, я поднатаскался в супах и салатах, стал незаменимым и высокооплачиваемым. Влюблен я был еще со школы, да вот она все выбирала. Работа и зарплата накренили весы сомнения в мою сторону. Мы сыграли веселую свадьбу прямо на «рабочем месте» оба вроде бы счастливы. И вот совсем недавно моя любимая домохозяйка стала очень уставать от дома, от меня, стала нуждаться в частом отдыхе за городом «с подругами», перестала получать удовольствие от близости со мной и на мой прямой вопрос: «Дорогая у тебя есть, кто ни будь?» честно ответила: «Да». Но пообещала справиться с этой своей «увлеченностью» молила простить, понять, помочь забыть. Как-то прислала мне СМСку: «Ochen hochu tebya, kotik. Davai v 3 u tebya. Moya kiska stala mokroy ot predvkusheiya vstrechi.» Чтобы не быть не оправдано ревнивым я отпросился с работы и пошел домой ровно к трем, в ожидании мокрых кисок, хотя честно говоря язык, которым была написана СМС был мне не знаком, мы так не общались. Эта новая терминология мне очень нравилась и ужасно заводила. Я не видел киску уже месяца три по причине болезни головы у супруги, поэтому был рад любому проявлению желания со стороны последней.

Эта часть повествования, отсутствующая в резюме соискателя, явно нравилась собеседующему, он придвинулся поближе и не мешал вспоминать.

– Конечно же, ни в 3, ни в 4, ни в 5, ни в 6 никто не появился. Жена пришла поздно в хорошем расположении духа. Была голодна, потребовала обычных для нашего ужина вдвоем вкусностей из ресторана. Обычно я приходил домой к одиннадцати, захватив по пути какую ни будь экзотику из сегодняшних заказов, мне часто доводилось дублировать вкуснятину для любимой, она радовалась еде как ребенок и с удовольствием принималась все дегустировать не взирая на поздний час. Я умилялся и наслаждался созерцанием прекрасного аппетита, здорового румянца и цветущего вида своей замученной жизнью домохозяйки. В этот вечер все было иначе. Я пришел домой раньше ее, пришел без кулинарного сюрприза и не в духе. «Посетители объявили забастовку и вы  измучались бездельем? Или кто-то плохо отозвался о твоей стряпне, что ты так нахмурил бровки?» Мне впервые очень захотелось ударить человека.

Директор сидел не шевелясь, приоткрыв рот от заинтересованности и сжав пальцы от напряжения.

– Я знаю, где ты была. Ждать, пока ты нас троих замучаешь своей страстью, не буду. Жить с тобой не могу. Квартиру оставляю вам с Котиком, вернее тебе, решишь завтра привязаться к Щеночку дело твое. Как-то все не правильно у нас было, так нельзя, так не должно быть, не должно было быть. Сам виноват, наслаждался счастьем без оглядки и получил. Когда я закрылся в комнате, чтобы обдумать что к чему, она беспрерывно стучала, плакала, пробовала все объяснить, потом кричала, опять плакала, проклинала, пыталась взломать дверь, колотила в нее туфлей, потом смолкла, перестала ходить взад вперед, легла и уснула. Я же почти всю ночь не сомкнул глаз. Думал, что будет с нею, сто раз себя спрашивал, правильно ли я поступаю и не пропадет ли она, сто раз себе отвечал, что правильно и не пропадет. Разбирался в своих чувствах к ней. Прощал и оправдывал, обвинял во всем себя и к утру был готов просить у нее прощения. От одной мысли, что больше я ее никогда не увижу, холодело все внутри и хотелось причинить себе боль, превосходящую эту, боль предстоящей потери. К пяти часам я взял себя в руки. Отошел от ее кровати, забрав навсегда с собой милые сердцу черты и поправив одеяло. Она всегда во сне высовывала левую ногу и потом поджимала ее под себя в поисках тепла, но не найдя, переставала шарить ногой по кровати, только вздыхала жалея себя за эту беспомощность. Как я любил ее в этот миг, как хотел обнять, прижать к себе и никогда не отпускать, не позволить приблизиться к этому родному любимому телу и сердцу, никаким зверушкам никаким сюсюкающим отравителям моей жизни красавцам, что-то мне подсказывало, что котик должен быть чертовски красив. Иначе почему? Я положительный, надежный, хорошо зарабатывающий, стабильный, предсказуемый, без вредных привычек, друзей и хобби. С таким набором можно устраивать кого угодно. Не красавец, не спортсмен, звезды с неба не одной не взял, но для нашего городка я же успешный, не единожды стоявший в примерах для молодежи и считался видным женихом, что же не так? Вот оно что, уж очень успех мал. Всего лишь наш городок. Добиваться успеха в чужом городе, обязательно большом городе, в столице не иначе, чтобы добиться капризной принцессы? Нет не принцессы, да и чего я могу добиться в большом городе, в столице? Повара в журналах интервью не дают, про них книги не пишут, фильмов не снимают. А мне нужны интервью, книги, фильмы? Чушь. А что мне нужно? У плиты хватит… Не для кого… Тут я понял что в тупике мне почти тридцать, а я не знаю кто я, зачем живу, что должен делать в этой жизни? Вопросы, вопросы, вопросы. Раньше здесь в нашем маленьком городке я был счастлив, жил понятно, и вопросами себя не мучал, а решил уехать и увяз в неразрешимых вопросах и в трудных задачах. Короче решил, будет что будет. Несколько рубашек, свитер, белье, носки, бритвенные принадлежности и мобильный телефон без сим карты – это все что сопровождало меня в новую жизнь.