Замкнутое пространство

И все же тот случай не давал ему покоя. Особенно Деметрий настораживался в тот момент, когда за уже закрытым Порталом вдруг начинали доноситься звуки, похожие на рев двигателя ричтрака, только усиленные в десятки раз. Этот рев начинался резко, как будто по нажатию кнопки, а стихал плавно, как будто его источник постепенно удалялся. И происходило это всегда в одно и то же время, как и открытие, и закрытие Внешнего Портала.

И все же Деметрий не мог согласиться с Ваном в том, что огромный железный ящик способен передвигаться. Поэтому предпочитал уходить от размышлений об этом.

После открытия Портала, буферная зона соединялась со складом железным механическим мостом, который также поднимался и опускался автоматически в одно и то же время. Деметрий сел на ричтрак еще когда Портал был закрыт, а, едва тот успел распахнуться и накинуть мост, въехал в проем и подцепил первый паллет. Сегодня их было не много – около двадцати, и Деметрий управился меньше чем за полчаса.

Работал Деметрий исключительно в ночную смену, и сегодня он был один. Вану понадобился отгул, так что его отпустили, зная, что Деметрий неплохо справится в одиночку.

Серж Карелин был прекрасно осведомлен об особенностях Деметрия. Он знал, что, когда у Деметрия маниакальная фаза, на него можно было взвалить в два раза больше работы, поставить ему дюжину смен подряд и даже вывести в смену в одиночку, и Деметрий справится. В эти периоды Карелин как мог разгружал остальных работников, давал им отпуска и отгулы, пока Деметрий работал как проклятый. Зато, когда у Деметрия случались депрессивные фазы и даже самое простое задание требовало у него немыслимых усилий, разгружали уже его. В такое время ему ставили минимум рабочих смен, а когда он все же выходил на работу, ему не поручали ответственных и срочных задач, таких как разгрузка буферной зоны или приемка скоропортящейся продукции. Он занимался лишь разборкой паллетов внешних поставок по товарным категориям. Но и с этой задачей справлялся весьма плохо. Если маниакальный Деметрий мог за смену разобрать два десятка паллетов, да еще и принять все внутренние поставки, то депрессивный Деметрий едва справлялся с тремя-четырьмя паллетами.

Деметрию было невероятно стыдно за это, и он был чрезвычайно благодарен Сержу за то, что тот никогда его не упрекал, а всегда находил возможность его заменить. Деметрий же в свою очередь, старался максимально компенсировать свою заторможенность, когда пребывал в маниакальной фазе.

Ночная активность была еще одной особенностью Деметрия. Он категорически не мог рано ложиться спать и, тем более, рано вставать, зато по ночам всегда был бодр и полон энергии.

«Впрочем, что такое ночь?» – рассуждал он. Это всего лишь было время, когда большинство жителей Московского Массива предпочитали спать. Ну и еще большинство фонарей, освещающих Магистрали было выключено. В это время свет был тускл и неравномерен. Скорее даже это были островки света, посреди реки полумрака. Но были ли у человека другие причины спать именно в это время, а бодрствовать в другое? Деметрий их не видел. А его организм и подавно. Поэтому он считал за счастье, что мог работать в Распределительном Узле ночью.

Надо сказать, сама работа ему нравилась и чувствовал он себя здесь не хуже, чем дома. Честно говоря, даже лучше. В Распределительном Узле было просторно, и он часто бывал один в смену, в то время как дома было чуть свободнее, чем в туго набитом людьми лифте. И там была Лиз.

Деметрий думал о ней сегодня всю ночь. Не мог не думать, потому что каждый раз садясь за компьютер, а делал он это в течение смены множество раз, он тут же собирался надеть те самые очки и вспоминал, что их больше нет.

Вместе с этим он сразу вспоминал о своей ссоре с матерью. Его переполняла злость, но вместе с тем и чувство вины. Несмотря на гнев он понимал, что, возможно, слишком жестоко обошелся с Лиз.

И еще у него не выходили из головы ее слова об отце. Она всегда говорила ему, что Тор Аронов сидит в секторе Z66 заслуженно, и он всегда верил матери. Но теперь в его душе стали зреть сомнения. Он ведь так толком и не знал за какие такие преступления посадили его отца. Слова «государственная измена» звучали слишком абстрактно.

Размышляя об этом Деметрий еще больше утвердился в своем решении посетить сектор Z66. И потому, что хотел пойти против желания матери, и потому, что чувствовал острую потребность разобраться во всем.

Без десяти минут восемь утра пришли сотрудники дневной смены.

– Доброе утро, Деметрий, – сказал Серж Карелин, появившись в разгрузочной зоне, – Как дела?

– Сегодня без осложнений, Серж, – сказал Деметрий. Как и все сотрудники он обращался к Карелину на «ты» и по имени.

– Да ты, я смотрю, разобрал почти все паллеты! – сказал Карелин, гляну на зону неразобранных паллет. Там одиноко стояли три паллета из тех двадцати, что пришли сегодня. Остальные были разложены по товарным категориям и расставлены в соответствующие зоны хранения.

Деметрий лишь кивнул.

– Ты в порядке, дружище? – спросил Серж, – Выглядишь нервным?

– Более нервным, чем обычно? – поинтересовался Деметрий.

– У тебя дергается глаз, – сказал начальник, – И ты без своих волшебных очков.

– Я забыл их дома, – соврал Деметрий.

Карелин нахмурил брови.

– Странно, – сказал он, – Ты точно чувствуешь себя хорошо?

– Не переживай, я пока вроде не собираюсь менять маску, – сказал Деметрий.

Так он называл смену своих состояний.

– Я не об этом, Деметрий. Послушай, твоя мать уже с утра звонила мне.

– Правда? – спросил Деметрий с деланным безразличием, – У нее есть твой номер?

Жители Московского Массива имели лишь одно средство удаленной связи – голосовые приемопередатчики, установленные во всех квартирах, а также в офисах и на производствах. К каждому аппарату навсегда привязывался один шестизначный номер и изменить его было нельзя.

– Как это ни прискорбно, – сказал Карелин.

– И что она сказала?

– Требовала дать тебе отпуск. Вот прям с сегодняшнего дня.

– Ни в коем случае! – почти выкрикнул Деметрий.

Перспектива провести хотя бы несколько дней дома, в обществе Лиз, не имея возможности себя чем-либо занять, пугала Деметрия куда больше, чем работа без выходных в течение нескольких недель.

– Вы с ней поссорились? Понимаю, это не мое дело, но если хочешь, я готов выслушать.

– Сомневаюсь, что ты сможешь с этим помочь, а давить на жалость я не любитель.

– Да, я это прекрасно знаю. Послушай, может нам снова попытаться выбить тебе отдельное жилье? Я мог бы составить рапорт, чтобы тебе повысили категорию полезности.

Каждый гражданин Московского Массива имел такое положение, которое соответствовало его категории полезности. Это был некий оцифрованный показатель того, насколько этот человек важен и нужен для процветания Массива. Он определялся в первую очередь трудовой деятельностью. Наивысшая категория была у Администраторов. Они-то и получали все социальные блага, в том числе жилье на Пятом Уровне. У Деметрия категория была ниже средней.

– Вряд ли это поможет. У Лиз надо мной опека. Даже если мне дадут новое жилье, она тоже будет там жить.

– Да уж, здесь я похоже ничего не могу поделать, – вздохнул Карелин.

– Не переживай, Серж, все в порядке, – сказал Деметрий, протягивая ему руку для пожатия, – Я, пожалуй, пойду домой.

Деметрий переоделся, вышел из сектора Z13 и неторопливо направился к ближайшему межуровневому лифту. Однако не дойдя до него шагов двадцать, остановился. Он стоял как раз у поворота на Магистраль, ведущую к сектору Z66. Вспомнив о своих намерениях, Деметрий развернулся.

Однако он еще долго стоял в нерешительности. Тюремный сектор находился прямо перед ним – Магистраль упиралась в него – так что Деметрий видел его во всей красе. С глухими черными стенами без окон и лишь с одной узкой дверью, трехэтажный сектор Z66 выглядел холодным и безжизненным, так что даже невозможно было представить, что внутри находятся люди.