Жена змеиного короля

И судя по жалостливым взглядам Севила и Льена направленным на меня, они подумали о том же.

- Ну что ж, - я улыбнулась, - значит, завтра нам с Льеном достанется больше вашего внимания, Севил.

- Что? - закричал мальчик. - Я не хочу лекций!

Улыбайся милочка, просто улыбайся. И не думай ни о чем.

19.

Вскоре я ушла к себе в комнату, оставив мужчин одних. Льен тоже недолго задержался, посмотрев, как на стол ставится пузатая бутылка с жидкостью насыщенно-шоколадного цвета. Настойка на грецком орехе, из королевских запасов, которую мы привезли в подарок. Под ее терпкий, чуть вяжущий вкус, так легко всплывали все давно забытые воспоминания. И в комнате все чаще раздавалось:

- А помнишь...?

- Да, да, а ты...?

И когда столько уже было сказано, столько со смехом поднято различных моментов из памяти, наступила уютная тишина. Севил задумчиво крутил в пальцах ножку бокала, смотря через кажущуюся красно-янтарной жидкость, на пляшущий огонь в камине.

Было кое-что, что его беспокоило.

- Кахир, а завтра ты...

- Что?

- Нет, ничего. - так и не решился задать Севил свой вопрос, боясь услышать как всегда честный и прямолинейный ответ друга. - Ничего...

Я же выйдя после ужина из гостиной, так и шла до своей комнаты с будто приклеенной улыбкой на лице, не ощущая одеревеневших мышц.

Завтра, завтра... Нет, не думай!

Продолжала я себе говорить идя по коридору, открывая двери, проходя по мягкому ковру в комнату и задумчиво снимая платье.

Не думай, не думай...

И только зайдя в ванную и увидев свое искаженное лицо в зеркале, я очнулась и уголки губ опустились глубоко вниз.

Ну, вылитый Пьеро - уже хмыкнула я немного успокаиваясь.

Умение посмеяться над собой всегда меня выручало.

Вот и сейчас я спокойно посмотрела себе же в глаза в отражении и мысленно сказала:

- Завтра ты встанешь и просто пойдешь делать все, что обязана. Как всегда.

На этой красивой ноте я отправилась спать.

Утром, к моей нескончаемой радости, мы не пересеклись с его Величеством и всякие яркие картины его возможного времяпрепровождения не пытались влезть в мою голову, точнее я их сурово отгоняла.

Брысь, брысь! Мне плевать!

Потом мы встретились с Севилом и Льеном, который еще пытался поныть, что ему все это неинтересно и незачем его мучить, но услышал мой строгий ответ, что "один глупый мальчик не понимает, как ему повезло с братом".

Севил сегодня был особенно внимателен и учтив и его мягкий голос укутывал нас датами истории и события прошлого. Мы проходили из зала в зал и перед нашими глазами оживали целые поколения правящей династии тихков. И даже младший принц с уже искренним интересом слушал брата. Все же Севил был прирожденным преподавателем, он умел и увлечь и объяснить.

А меня действительно поразила одна находка архитектора усадьбы. На втором этаже, кажется, пройдя через череду малоосвещенных небольших комнат мы, вдруг, были вынуждены резко зажмуриться от ослепляющего света, который шел из длинного ряда высоких окон. Свет отражался от белоснежных стен узкого коридора и становился еще ярче.

- Что это? - ахнула я, прикрывая глаза рукой.

- Это место для молитвы. - ответил мне Севил. - По задумке строителя, здесь должно быть невозможно думать о чем-то плохом или нечистом.

Я осмотрелась: несколько простых табуреток, лишь один религиозный символ на стене и много воздуха.

- Красиво.

- Да, - кивнул принц Севил, - я тоже люблю это место. А сейчас мы увидим портреты последних правителей Таеры.

Сердце забилось чуть быстрее.

Родители Кахира.

Мы зашли в удлиненный зал с высокими потолками и большими картинами, развешенными по стенам, и затем подошли к одному огромному портрету в пышно украшенной золотой раме.

- Вот... - Севил немного замялся, как бы не находя слов. - Король Агнул и королева Хельга.

Рассматривая портрет, я поняла причину замешательства принца, поскольку эти лица говорили сами за себя. Художник пугающее точно и реалистично передал и внешность, и внутренний мир своих моделей.

Хельга... удивительная, прекрасная, нежная. Почти белая чешуя и уже знакомые мне длинные пшеничные волосы. Легкая, невесомая улыбка и бесконечная грусть в глазах.

Ты тоже научилась улыбаться в любой ситуации?

Тихка была изображена сидящей на стуле, на спинку которого рядом с ее хрупким плечом привычно опиралась крупная, властная ладонь.

Я перевела взгляд на правителя Таеры. Захотелось спрятаться, отступить дальше, вырваться из вдруг охватившего липкого плена. Словно муха в паутинке.

Золотая кожа видимо передавалась по наследству. На лбу тот самый голубой камень. Но вот глаза и лицо... Сколько же жестокости, силы, уверенности в своей власти, надменности и непреклонности. Этот тихк точно знал алую жажду и радость битвы. Радость мягкого погружения идеально острого меча в ...

- Сколько лет было Кахиру, когда королева Хельга умерла? - задала я, наконец, вопрос и нарушила тишину холодных стен.

- Девять лет. - тихо ответил Севил. - Чума тогда многих унесла с собой, но не Его. - кивнул принц на портрет. - Нас тогда с Льеном прислали на пару лет в королевский замок и это было худшее, что со мной случалось за всю жизнь. К нашему спасению, нас потом забрала другая родня.

Тебе было девять лет, Кахир, когда ты остался наедине с Ним, не имея больше никого, кто смог бы защитить тебя, кто мог бы любить тебя... один.

Мы еще недолго простояли около портрета, осмысливая прошлое и думая о настоящем. Даже обычно буйный Льен стал серьезным, размышляя о правде королевской власти и о приносящих ею обязательствах.

Потом мы все вместе пообедали, немного погуляли и меня проводили в прекрасную библиотеку, где я, в очередной раз, охая и ахая, попросила меня здесь и оставить. Когда принцы удалились, я выбрала наугад роман с полки и, скинув туфли, с ногами залезла на длинный мягкий подоконник, покрытый подушками, видимо и предназначенный для этих целей. И плотно закрылась портьерой.

Как в домике. Никто меня никогда не найдет.

Открыла книгу и с головой ушла в текст, чтобы больше ни о чем не думать.

Где он сейчас?

Кроме действий Кахира меня беспокоило еще одно происшествие, которое случилось сегодня после обеда. По дороге к выходу из особняка, в одном из коридоров нам повстречался Огуф, я быстро подошла к нему, чтобы поздороваться и пройти дальше, но повар, смотря на меня странно, внимательно и строго вдруг заговорил:

- Принцесса Унна, - начал он, - я пришел к выводу, что должен вам кое-что рассказать.

Я напряглась под его настойчивым взглядом.

- Прислуживающий на прошедшем ужине мальчик показал мне как все прошло.

Меня удивило слово "показал", но я решила, что тихк просто оговорился.

- То, что вы сделали... было удивительно. - продолжал серьезно говорить Огуф. - И я видел уже раньше подобное. Собственно, моя бабушка умела творить такое. В наших деревнях, в горах, ваш дар называют Дар слова.

Я нахмурилась и попыталась что-то возразить, но тихк не позволил мне его перебить.

- Нет, не говорите ничего. Вы должны были замечать что, от вашего голоса успокаиваются животные, утихают споры. Вы можете дарить людям спокойный сон своим словом, заговаривать боль или делать тише душевные муки. Просто знайте об этом. Это все, что я хотел рассказать.

- Огуф... - начала я с сомнением, хотя в голове всплыли картины, как мама на моих глазах усмиряла диких собак, - Вы...