Бухать и колдовать

Нет, зря я это насчет головы. Чертова тыква совсем ничего не соображает. Где мне взять кружку, или черт с ней, хотя бы бутылку, чтобы отцедить в личное пользование пристойную долю этого чудесного напитка? Ладно, ситуация не оставляет выбора, идем ва-банк!

Я поставил бидон на ребро, чтобы он мог катиться без помех, и нацелился было обратно в сторону своей комнаты, чтобы продолжить свои тихие безобидные медитации и поразмыслить, отчего во Вселенной так много жестокости, но тут неблагодарная Вселенная преподнесла мне очередной удар.

-- Поттер!

-- Не сейчас, детка, -- пробормотал я, пытаясь слиться с полом. Он у нас красный, корпоративного цвета, так что попытка имела шансы на успех. -- Утренний стояк прошел, а глядеть на тебя сквозь трезвые глаза -- та еще задачка. Давай перенесем? Где-нибудь ближе к вечеру, часов на шесть, чтобы стемнело?

-- Гарри Поттер! Ты, чертов алкоголик, немедленно брось эту дрянь, нас ждет ДАМБЛДОР!

Понятия не имею, о какой дряни она говорила, у меня в руках было только первоклассное пойло, но спорить с Гермионой, когда она в таком состоянии, бесполезно. Да и задумка моя провалилась, не родившись: Рон, видя развитие ситуации, пропустил хук от Финнигана и шустро отвалился на пол подумать о вечном. А я бросил попытки отхлебнуть из неприлично узкого горлышка и снова пристроился к нашей ореховолосой стервочке.

-- Ну почему, почему ты всегда стремишься нас опозорить, Гарри? -- прошипела Гермиона, когда мы покинули Гриффиндор, мгновенно окунулись в общий двор, где по обыкновению яблоку негде было упасть, и отправились в Директорскую Башню, в кабинет Дамблдора, похожий на прилепившееся к стене осиное гнездо, тревожное и опасное. -- Разрушить нашу репутацию и выставить на посмешище? Я день и ночь тружусь, чтобы гриффиндорцев воспринимали теми, кто они есть -- отважными, трудолюбивыми и бескорыстными, а ты...

-- А я показываю всем наше истинное лицо, милая моя, -- сказал я светским тоном, выискивая во дворе взглядом, у кого можно стрельнуть сигаретку. -- Лицо пьяницы, лжеца, дебошира и вообще отличного парня. А твои попытки обмануть всех вокруг я рассматриваю как безнравственные. Позор!

-- Гарри, ты невозможен!

-- Но ведь я есть. Значит, возможен. А потому отныне называй меня не иначе как "Принц Парадокс". -- Здесь я счел необходимым прервать нашу продуктивную беседу, потому что завопил: "Как у нашей Гермионы на башке сидят вороны!", поймал одну или две пятюни за удачную рифму и нашел, наконец, то, что искал.

Джорджа Уизли.

-- Здорово, братан, -- развязно сказал рыжий громила шести с половиной футов ростом, с которым разговаривать можно было только задрав голову, словно обращаешься к дорожному фонарю. -- Ты-то мне и нужен.

-- Не угостишь сигареткой? -- быстро сказал я. У Джорджа в голове шестьдесят шесть мыслей вращаются одновременно, трепыхая маленькими шкодливыми лапками, и если хочешь расстаться с ним, не потеряв свой кошелек, ум или совесть, лучше говорить быстро. -- А если в заначке есть что покрепче да поярче -- тоже не откажусь.

Джордж удивленно скривился.

-- Дружище, да ведь я честнейшим образом собирался поделиться с тобой вчерашним выигрышем! Восемь с четвертью галеонов, как одна копейка! Но если ты предпочтешь вместо этого добрый косяк с белладонной -- я только за!

Интересно, кто додумался давать местной валюте имена многопалубных кораблей?

-- С другой стороны, как говорит Дамблдор, деньги есть корень всего зла, -- рассудительно вывернулся я из непростой ситуации. -- А наш долг, как рыцарей света, это зло беспощадно изничтожать. Гони мою долю, принц Джордж! Кстати, по какому поводу на этот раз?

-- Так ведь ты же задрал ночью юбчонку этой недотроге Грейнджер? Весь факультет уже гудит, многие слышали -- и я был среди этих многих! -- что из вашей комнаты ночью доносились очень красноречивые стоны! Моя тебе уважуха, дружище, это стоит отметить!

-- Эта девочка из тех, кто просто любит пить! -- немелодично, зато отчетливо пропел я. В трех шагах от меня виновница торжества окаменела и налилась багрянцем. Вот все-таки до чего не хватает здесь гитарного аккомпанемента! -- Гермиона любит громкий секс, пыль в глаза и алкоголь...

-- И об этом ты мог узнать только подглядывая в замочную скважину! -- рявкнула Гермиона, приближаясь ко мне, как акула к купающейся во время месячных склеротичке. -- Потому что по своей воле я за руку с тобой не буду держаться даже под угрозой исключения из школы... даже... даже если...

-- Даже если Дамблдор прикажет? -- с надеждой поинтересовался я. Интересно, если к старику подкатить с такой сделкой, что он скажет?

Гермиона только прорычала что-то нечленораздельное и бурундуком рванула в сторону -- наверное, сама решила прояснить этот вопрос. Сто пудов, она на меня запала еще с третьего курса.

Но дело было проиграно. Джордж, медленно отсчитывая золотые монеты, вдруг замер и поднял на меня задумчивый взгляд. Скорбь от расставания с деньгами на его хитром лице сменилась осуждением. Он медленно сложил галеоны обратно в кошелек, зашнуровал его, сунул под мантию и торжественно отправился прочь -- само благочестие, будто это не его в компании Фреда и Пенни Кристал из Когтеврана я как-то обнаружил голыми в Тайной комнате.

-- Хоть огоньку подбрось! -- взмолился я, но жесткосердечие старшего Уизли граничило только с его же жадностью. Похоже, сегодня мне все намекают, что пора взяться за голову и вести здоровый образ жизни. За голову, между прочим, это запросто, а вот со вторым вряд ли получится. Не в этом году, во всяком случае.

-- Девочки, зайчики! -- во дворе внезапно наметилась шумиха, все адекватные люди прыснули в стороны, будто им скипидаром под мантии плеснули. Но на самом деле все было прозаичнее. -- Строимся, строимся! Быстренько! Ну и что, что суббота, поем утренний гимн!

Это профессор Минерва МакГонагалл, декан нашего факультета. Старушка к старости слаба мозгами стала, или как там у классика. Теперь она ежедневно строит студентов во дворе и заставляет петь гимн Гриффиндора. Говорит, что это способствует радикальному росту патриотизма и обостряет здоровую конкуренцию между факультетами. Не знаю насчет этого, лично у меня пение гимна обостряет только головную боль.

Я шмыгнул сквозь арку к лестнице, птицей взлетел на второй этаж, и уже с безопасной высоты принялся наблюдать, как декан пересчитывает пальцем дюжину слишком медлительных студенток -- в основном, первогодок, которые еще не постигли своим медленным разумом вечную истину: видишь профессора где-нибудь, кроме пары -- убегай как можно дальше. Собственно говоря, и на парах это тоже отлично работает.

-- Девоньки! Ну-ка, построились в два ряда, повыше сзади, пониже спереди! -- продолжала командовать МакГонагалл, не замечая, что студентки топчутся на месте с кислыми минами. -- Что же вы вялые такие? Что вам нужно, чтобы прийти в себя? Зарядка? На мальчиков посмотреть?

-- Похмелиться им нужно, -- громко сказал я с верхотуры. Со всех сторон одобрительно заржали: наблюдать за унижениями других не только весело, но и педагогически полезно, я всегда это говорил. Жертвы декана стоически выдерживали ее корявое руководство, но тоже постепенно начинали зыркать глазами в поисках безопасного пути отступления, хоть даже и сквозь канализацию, прямо в объятия Плаксы Миртл. А я привычным взглядом оценил их форму одежды -- по пятнам на мантиях всегда хорошо видать, чем нынче питаются младшие курсы. Судя по этим, они предпочитали помои и мусор.

-- Ради Мерлина, Гарри! -- Гермиона материализовалась из ниоткуда и буквально втащила меня на следующий этаж. -- Тебя просто невозможно куда-нибудь довести!

-- Разве что до оргазма, -- согласился я. -- Попробуем?

-- Ничего другого я и не ожидала... Сколько тебе лет, шестнадцать или все-таки три?

-- Если интересуешься в смысле того, можно ли мне уже пить спиртное, ответ -- да! И даже нужно. А что, Дамблдор приготовил угощение?