Страница 2 из 3
– Леш, она мне понравилась… серьезно.
– Кто? – прикинулся непонятливым Алексей.
– Она… Марина.
Алексей посмотрел на друга и широко простодушно улыбнулся.
– Вообще-то мне тоже. Давай честно соперничать – пусть она сама выбирает.
Никаких сомнений в том, кого выберет юная простушка, у Алексея не было – он не только умел лучше общаться с людьми (профессиональный навык!), но и был элементарно красивее Дмитрия, усохшего от круглосуточных бдений за компьютером. Животный магнетизм ведь никто не отменял?
Так что оброненная вскользь фраза о том, что друг Дима талантливый, но запойный, произнесенная так, чтобы достичь ушей родителей Марины, была, возможно, лишней…
***
Их отношения развивались стремительно. Так стремительно, что уже через месяц он понял – дольше тянуть опасно… Да и к чему? Все, что отделяло его от мечты – окончательный разговор с Сандрой. Да, она красива, интересна, экзотична, и он бы с удовольствием оставил ее в любовницах и после свадьбы с миленьким беленьким кошелечком, но… не тот характер. Настолько не тот, что объясняться с отставной возлюбленной он предпочел по телефону. И набирая знакомый номер, подумал – а в ее ли характере дело, не боится ли он сам передумать, заглянув в последний раз в изумрудные колдовские глаза?
И чтобы не давать воли своей слабости, он говорил с девушкой грубо и зло.
***
– Его нет уже второй день, – сказал Дмитрий. Он сидел на диванчике в квартире Сандры, слишком низком для его длинных ног. Хозяйка стояла тут же спиной к нему, сосредоточено рассматривая полку, уставленную её любимыми безделушками.
– Мать подняла тревогу, – продолжал Дмитрий. – В пятницу вечером она упросила его привезти отцу лекарства, он вроде согласился, а сам не приехал… Она бы может и стерпела, знает, что он из дома именно из-за отцовского инсульта съехал, и бывать у них не хочет, но выхода не было – сама не справлялась. Стала звонить – телефоны не отвечают. Тогда ко мне пришла. Я всех кого мог, обзвонил. Мать хочет заявление в милицию подавать, – добавил он подавленно.
Возникла пауза.
– Сандра, подумай, – в который уже раз попросил Дмитрий, – вспомни, где он может быть?
– Сколько можно повторять – я не знаю, – ровным голосом ответила она, не оборачиваясь. – Мы расстались. Почему ты не спросишь у этой… как ее? Марины?
Его худые плечи поникли.
– Ты знаешь…
– Я много чего знаю, – подтвердила девушка, и в ее голосе зазвенели тщательно сдерживаемые не то гнев, не то слезы, а может то и другое вместе. Она резко повернулась и прошлась по комнате из угла в угол, остановилась перед Дмитрием.
– Я знаю, что Марина сначала понравилась тебе. Он сам мне сказал. Сказал – Марина такая шикарная, что даже Димка на нее запал. Для тебя ведь это было важно, да? А ему – наплевать! Я его любила! Но ему и на это было наплевать! И на нее ему тоже наплевать! На всех! – она всхлипнула и закрыла лицо ладонями.
Дима растерянно смотрел на нее.
– Лешка, конечно, эгоист, – наконец, произнес он, – но и мой друг тоже. Ты… ты успокоишься и поймешь, что он совсем не плохой… Ты ведь его за что-то любила.
Сандра судорожно вздохнула и вытерла глаза.
– Ты не думаешь, что он просто подцепил какую-нибудь покладистую девицу, решил развеяться, а про лекарства и Марину забыл? В конце концов, сейчас выходные.
По опущенному Диминому взгляду она поняла, что такие мысли забредали ему в голову. Именно поэтому он не побежал с расспросами к дочке адвоката. А к ней можно, она, Сандра, пройденный этап, вчерашний день, прочитанная книга… Растравлять рану ей помешал голос Дмитрия.
– Пойду домой, может новости есть, – он встал. – Ты позвони, если что-нибудь узнаешь.
– Конечно, – кивнула девушка. – И ты звони.
Проводив гостя, она вернулась в комнату и медленно приблизилась к стеллажу, возле которого простояла в течение почти всего разговора с Дмитрием. На этом месте она стояла и до его прихода, не отрывая глаз от немудреной стеклянной картинки в пластмассовой оправе. «Живой пейзаж», вот как называются эти игрушки, состоящие из двух стекол, щепотки песка, и нескольких капель глицерина. По мнению производителей и продавцов, они обязаны благотворно влиять на психику владельцев. Сквозь зеленоватое стекло «пейзажа» виднелась горная гряда на дальнем плане и песчаный берег высохшего озера на переднем. Тоненькая пунктирная полоска, похожая на цепочку следов уходила вглубь пустыни.
Сандра толкнула пальчиком пластмассовый уголок и картинка закружилась. Когда вращение остановилось, прямо на ее глазах из черно-белой песчаной мути образовалась пологая овражистая равнина.
Жалела ли она о том, что сделала в ночь с пятницы на субботу, бросив телефонную трубку, изнемогающая от боли и несправедливости? Сандра предпочитала об этом не думать. Во-первых, обида на мужчину, которого она полюбила так сильно и так незаслуженно, была чересчур сильна, чтобы оставить место для жалости. Во-вторых, у проведённого ею, такого простого, что не осталось времени одуматься, обряда, не было обратного хода. Что сделано, то сделано.
– Не я виновата, что в твоей душе – пустыня, – прошептала она, и вновь прикоснулась к раме, заставив песчаный мир прийти в движение.
Гадание
Зимний вечер заглядывал в окна комнаты, в которой две девочки-подростка занимались странным, на первый взгляд, делом – резали пополам новую свечу. Перед большим зеркалом на столике стояли две консервные банки, еще одно зеркало, поменьше, лежало на стуле – они собирались гадать. Когда свеча разделилась на равные по высоте половинки, одна из гадальщиц, темноволосая и темноглазая, опалила спичкой их кончики и ловко вставила в приготовленные банки.
– Аня, туши свет! – распорядилась она.
Вторая девочка, с длинным русым «хвостиком» на затылке, щелкнула выключателем. Свет уличного фонаря, безнадежно запутавшийся в морозных узорах на стекле, и желтый отблеск свечей превратили знакомую комнату в таинственную ведьмину пещеру, с залегшими в углах зловещими тенями. Подруги замерли на минуту, привыкая к новым ощущениям. Потом темноволосая сосредоточенно передвинула свечи на столе, выравнивая расстояние между ними и зеркальной поверхностью.
– Ты первая, Ксюша? – подала голос Аня, все еще стоявшая возле выключателя.
– Нет, давай ты, – после паузы ответила подруга и отошла от столика. – Это ведь была твоя идея и книжка по гаданиям твоя. Начинай. А я тут тихо посижу.
Аня сделала шаг, остановилась нерешительно, но узкая ладонь толкнула ее в спину:
– Иди-иди.
Аня вздохнула. Наверняка, Ксюше, тоже не по себе, поэтому она и пропустила ее вперед, но разве она признается! Девочка привыкла мириться с самолюбием подружки и без возражений, прихватив маленькое зеркало, уселась у стола. В конце концов, мысль устроить святочные гадания, на самом деле принадлежит ей, хотя без Ксюшиной энергии, идея так и осталась бы идеей.
«Необходимо сосредоточиться», – вспомнила она фразу из книги, выставляя зеркало перед собой как щит. И, когда в туманном стекле напротив возник уходящий бесконечность коридор, на самом деле забыла обо всем – о притихшей за спиной подруге, о времени, о реальности. «Суженый-ряженый, приходи ко мне ужинать», – повторяла она про себя, вглядываясь в точку схождения двух светящихся стен. И, конечно, увидела его – темный силуэт, быстро надвигающееся лицо, именно то, которое она так мечтала увидеть.
– Чур! – крикнула Аня, быстро вскакивая. Поручиться, что образ, стремительно приближавшийся к ней из глубин зеркала, не коснулся его поверхности, что, по примете, сулило несчастье, она не могла, но тревожиться было просто некогда.
– Ты видела? Узнала его? Рассказывай! – уже тормошила ее Ксения.
– Видела… – прошептала Аня, и губы ее против воли растянулись в широкую глупую улыбку. – Видела… Это Алешка… Вдруг это правда, Ксюш?! Вдруг он мой суженый на самом деле?