Страница 35 из 44
Эти войска, естественно, нужно было снабжать вооружением, боеприпасами, продовольствием.
И снова позволю себе небольшое отступление. 9 сентября 1941 года, с занятием фашистами Шлиссельбурга и выходом их на южный берег Ладожского озера, были прерваны всякие сухопутные связи Ленинграда со страной. Ближайшими районами, через которые этот город мог еще как-то поддерживать связь с глубоким тылом, были те, что лежали восточнее Ладожского озера, отделенные от него и водным пространством озера, и Шлиссельбургской губой.
Но эти районы находились под постоянным воздействием как немецкой авиации, так и дальнобойной артиллерии. И все же, несмотря на это, прерванный ледоставом подвоз грузов Ленинграду через Ладожское озеро был возобновлен. В ноябре - декабре 1941 года через Ладогу проложили автомобильную ледовую трассу, которая вошла в историю героической обороны города как знаменитая Дорога жизни.
Дорога жизни была единственным (естественно, если не считать воздушного) путем сообщения осажденного города со страной. По ней ГАУ отправило героическому Ленинграду только за первую зиму десятки тысяч единиц стрелкового оружия, около тысячи орудий и минометов, свыше полутора миллионов снарядов и мин. А всего до прорыва блокады туда было подано из центральных баз ГАУ 6208 вагонов (общепринятая тогда единица измерения) вооружения, боеприпасов и элементов выстрелов. И все это прошло по Дороге жизни на Ладожском озере{10} .
Подготовка к навигации 1942 года на Ладожском озере началась еще задолго до весеннего ледохода. Зимой приступили к сооружению новых причалов, пирсов и портов, подъездных путей к ним. Особенно большие работы в этом направлении велись на западном и восточном берегах Шлиссельбургской губы. Здесь возводились Осиновецкий и Кобоно-Кареджский порты. К началу навигации они уже имели многочисленные пирсы, довольно мощные железнодорожные узлы и были способны обеспечить перевалку поступавших для Ленинграда грузов и эвакуационные перевозки.
К весне Ладожская военная флотилия и Северно-Западное речное пароходство имели в своем составе 116 пароходов, барж, катеров и других судов общей грузоподъемностью 32 765 тонн. Но этого было все-таки мало. И тогда по решению ГКО развернулось строительство деревянных и металлических барж. Причем деревянные баржи строились на верфи, которая была создана на базе Сясьского целлюлозно-бумажного комбината, а металлические - на ленинградских судостроительных заводах. Всего в течение года было построено 31 деревянная баржа (грузоподъемностью в 350 тонн каждая) и 14 металлических (грузоподъемностью от 600 до 800 тонн). Кроме того, судостроительные заводы Ленинграда за это же время спустили на воду более 100 небольших (грузоподъемностью по 25 тонн) самоходных тендеров. Это уже было хорошей прибавкой к общему тоннажу действовавших на Ладоге плавсредств.
Навигация открылась в конце мая. Перевозки по Ладожскому озеру осуществлялись по так называемым малой и большой трассам. Малая (протяженностью 29 км) проходила от Кобоны до Осиновца; большая (протяженностью 150 км) - от Новой Ладоги до Осиновца. Ежесуточный объем перевозок в Ленинград вначале был определен в 4,2 тыс. тонн. Но затем их довели до 7 тыс тонн.
Таким образом, артиллерийские части блокированного города-фронта стали получать значительно больше боеприпасов. В том числе и снарядов крупных калибров (по 5 тыс. ежемесячно). В борьбе с артиллерией противника появилась реальная возможность перейти от оборонительной тактики к наступательной, то есть начать контрбатарейную борьбу.
Контрбатарейной борьбой руководили командующий артиллерией фронта генерал Г. Ф. Одинцов, начальник штаба артиллерии фронта полковник Н. Н. Жданов, а также командующие артиллерией 42-й и 55-й армий генералы М. С. Михалкин и В. С. Коробченко, командующий артиллерией Балтийского флота контр-адмирал И. И. Грен. Много внимания ей уделяли и начарт РККА Н. Н. Воронов, командующий Ленинградским фронтом Л. А. Говоров и член Военного совета фронта А. А. Жданов.
Фронтовая контрбатарейная группа, находившаяся в подчинении командующего артиллерией фронта, имела в своем составе 3 корпусных артиллерийских полка, пушечную артбригаду, морскую артиллерийскую железнодорожную бригаду и мощную артиллерию Балтфлота. В дальнейшем к контрбатарейной борьбе стали широко привлекать и авиацию фронта и флота. Она производила разведку расположения батарей врага, наносила по ним бомбардировочно-штурмовые удары, корректировала огонь нашей артиллерии.
Уже к июню 1942 года в контрбатарейной борьбе произошел резкий перелом в нашу пользу. Так, если до июня противник ежемесячно выпускал по городу 3-4 тысячи снарядов, то в июле - 2010, в августе - лишь 712...
27 апреля 1942 года у Вагановского спуска, откуда начинался путь по озеру из Ленинграда, появился большой щит с надписью: "Ледовая дорога закрыта". Да, в связи с начавшейся интенсивной оттепелью Дорогу жизни пришлось закрыть до следующей зимы. Но и в первую блокадную зиму Ладожская военная магистраль сослужила нам хорошую службу. Я уже упоминал о том количестве военных грузов, которые нам удалось перевезти по ней за это время. Добавлю лишь, что по Дороге жизни в ту сверхтрудную первую зиму в Ленинград шли войска и даже... бронетанковая техника! В частности, для усиления войск 54-й армии, входившей тогда в состав Ленинградского фронта, прибыли с полным вооружением 80, 115, 117, 198 и 256-я стрелковые дивизии, а также 124-я танковая бригада, имевшая на вооружении тяжелые танки КВ.
Помню, командир этой бригады полковник А. Г. Родин рассказывал, с какой тревогой он наблюдал, как под тяжестью боевых машин (танки шли со снятыми башнями и без орудий, их они тянули за собой на специальных волокушах) гнется и трещит ладожский лед. И все-таки танки прошли! И едва ли не с ходу вступили в бой.
Но вернемся снова в март 1943 года. Частную операцию Волховский и Ленинградский фронты провели тогда удовлетворительно. Но ее конца мне дождаться не пришлось, так как Сталин распорядился, чтобы я вернулся. С аэродрома под Тихвином вылетел в Москву.
В Ставке доложил о тех разговорах, которые вели со мной командующие обоими фронтами и начальники штабов.
Затем разговор зашел о предложении К. А. Мерецкова ввести в стрелковых войсках современных гренадер. Причем командующий Волховским фронтом предлагал создать из этих гренадер отдельные подразделения (в 1704 году по указу Петра I во всех пехотных и кавалерийских полках уже вводились гренадерские роты), вооруженные противотанковыми гранатами и ПТР.
- А зачем нам возвращаться в восемнадцатый век? - прохаживаясь по кабинету и рассуждая вроде бы сам с собой, говорил Верховный. - Возможно, Мерецкова привлекает громкое название-гренадер! А так... У нас ведь есть гвардейские части, ударные армии, бойцы которых тоже вооружены тем же, чем и предполагаемые гренадеры. - Остановился, пососал потухшую трубку и решительно закончил: - Нет, никаких гренадер! И вообще, к чему все эти фантазии?..
В июне 1943 года мне вновь было разрешено съездить в действующую армию. Но только теперь уже на Брянский фронт.
Здесь побывал в 61-й армии генерала П. А. Белова, ознакомился с действиями ее артиллерии в наступательной операции. Но особенно меня интересовал вопрос боевого применения артиллерийского корпуса прорыва под командованием П. М. Королькова. Поехал туда. Комкор встретил меня очень приветливо, ведь мы с ним были знакомы еще с 1931 года, когда вместе служили в IX корпусном артполку: я - командиром этого полка, а Корольков некоторое время - его начальником штаба.
Разговор у нас состоялся довольно предметный, мне удалось почерпнуть от своего бывшего сослуживца, прекрасного артиллериста, много интересного, поучительного. Хотелось бы побыть у П. М. Королькова еще денек-другой, но поджимали сроки командировки.
Следующим объектом моей работы стала 17-я артиллерийская дивизия прорыва, которой командовал в то время С. С. Волкенштейн, тоже хороший мой знакомый по совместной службе в Киевском Особом военном округе. Там Волкенштейн был сначала начальником артиллерии 6-го стрелкового корпуса, а уже перед самой войной - начальником 1-го артиллерийского училища.