Страница 4 из 15
Дверь открылась и Джилли увидела перед собой субъекта, настолько далекого от определения «ученый», насколько это было возможно. «Итальянец? – подумала Джилл, разглядывая из-под полей шляпки черную кучерявую голову мужчины. – Только у итальянцев такой откровенный, раздевающий взгляд». Незнакомец был красив, и более того – он был прекрасно об этом осведомлен, поскольку одевался довольно щеголевато и щурился самодовольно.
– Мисс Кромби? – На чистейшем английском спросил он.
– Да, это я. Газета «Новости островов…»
– Я в курсе. Проходите.
Очарование незнакомца сразу поумерилось, стоило ему развернуться к ней спиной и бесцеремонно удалиться куда-то вглубь дома. Спустя несколько секунд, когда Джилли вошла и попыталась рассмотреть прихожую, утопавшую во мраке, до нее донесся голос мужчины:
– Я – Жак. Мистер Шварц сейчас выйдет. Вешалка справа от вас.
Джилли сняла пелерину, чуть встряхнула ее, потому что на ней осела мелкая морось от тумана, и повесила ее на неестественно выгнутое крыло металлической сказочной птицы, которую обнаружила сбоку. Зябко потерла руки – погода на островах теплом не баловала. Достала блокнот, потом спрятала обратно в сумку. Потом снова достала. Спрятала.
Наконец, раздались шаги и в прихожую вошел хозяин лаборатории. Высокий, огненно-рыжий, с длинными руками и ногами, будто на поршнях. Тот самый русский ученый, о котором ходил слух, будто он скоро получит для своих нужд целый завод. Ничего особо привлекательного в нем не было, на вкус Джилли, однако же она бессознательно все равно поправила шляпку и улыбнулась.
– Мисс Кромби, рад вас видеть. Вы, наверное, продрогли. Пройдемте в гостиную, нас ждет чай и приятная беседа.
Девушка только кивнула и посеменила за изобретателем. Войдя через дверь с круглым окошком посередине, она постаралась не выдать своего изумления: гостиная была похожа скорее на лабораторию. Всюду графики, странные машины… Возможно ли, чтобы мистер Шварц проводил свои опыты там же, где и принимал гостей? Очень на то было похоже.
– Садитесь, вы совсем замерзли… – Хозяин заботливо подал Джилли плед, укрыть ноги, и поставил на стол пару чашек; над ними клубился пар, расходясь по комнате завитками, пахнущими клубникой. – Настоящая английская погода, да? Вполне понятно, почему у англичан принято разговаривать о ней за столом, да и вообще часто упоминать в беседе – невозможно удержаться от того, чтобы не пожаловаться на сырость, или порадоваться редкому солнцу. Булочек с маслом?
Джилли, смутившись, покачала головой. Новая диета категорически запрещала сдобу. Девушка придерживалась ее уже два дня, и пока стойко сопротивлялась искушениям. Она вежливо сделала глоток чая, удивилась тому, насколько он вкусный и крепкий, а затем, порывшись в сумочке, достала блокнот и выложила на стол три остро заточенных карандаша, в рядок, очень аккуратно. Взяла один из них и улыбнулась мистеру Шварцу как можно обаятельнее.
– Газета «Новости островов Силли», мистер Шварц, скажите…
– А вы знаете, откуда пошло название этих островов? – Внезапно перебил ее хозяин. И, лукаво глядя на девушку, улыбнулся в ответ. – Это острова Сциллы, того самого чудовища – знакомы с древнегреческой мифологией?
Джилли читала в детстве адаптированную версию «Подвигов Геракла», и помнила смутно о львиной шкуре, конюшнях и каких-то птицах; потому неуверенно покачала головой.
– Если верить мифам, где-то неподалеку живет и второе чудовище, Харибда. А Сцилла была прекрасной девушкой, которую волшебница Церцея отравила, обратив в чудовище. Но что это я… вы же хотели задать мне какой-то вопрос?
Джилли, растерявшись от перемены темы, брякнула первое, что пришло в голову, ощущая, что звание лучшего корреспондента острова стремительно превращается в недостижимую мечту.
– Да-да… Наука – это очень сложно?
– Хм… Это очень сложный вопрос. – Мистер Шварц посмотрел на журналистку без тени усмешки. – Позвольте, я начну немного издалека. Вот, возьмем довольно распространенное мнение общества о том, что толстяки должны быть добрыми и веселыми.
Джилли вздрогнула и чуть подалась вперед. «Какое удивительное совпадение», – подумала девушка.
Буквально на днях тетя, жена дяди, ей прочла длинную лекцию о том, как должна вести себя девушка, чья внешность «далека от идеала». Джилл была уверена, что ей вовсе не обязательно стремиться стать томной худосочной красоткой с кругами под глазами, курить сигаретки в мундштуках и нюхать кокаин – для бледности и худобы, как сейчас было модно, о чем и сказала тете, на что получила ответ: «Раз уж твои объемы больше, чем следовало, по крайней мере, не будь букой. Возможно, ты найдешь жениха, если будешь милой и легкой в общении». Только под давлением тети Джилл согласилась на строгую диету, чтобы перейти из «толстеньких» в категорию «пухленьких», и то корила себя за малодушие, то убеждала в том, что с новым платьем на размер меньше жизнь и правда станет лучше.
Тем временем Шварц продолжал развивать свою мысль, нарезая булочку на тарелке и неспешно намазывая ее маслом – толстыми, блестящими пластами масла, желтого и свежего.
– Люди считают, что раз уж кто-то отходит от современных понятий о красоте, то должен уравновесить это приятностью характера. Точно так же раньше слишком хрупким девушкам говорили – возможно, восемь из десяти твоих детей умрут во время родов, но остальным ты, с твоим умом, дашь хорошее образование. Булочку?
– Да, пожалуй. – Как завороженная, Джилли приняла из рук ученого угощение и, откусив, стала медленно жевать.
– То же с наукой, – Шварц довольно сощурился. – Наука, знаете ли, проистекает из хаоса. Но люди боятся неопределенности, неорганизованности, и потому надевают на науку одежку логики и последовательности. Мешает ли это разглядеть собственно рождение новых идей? Да, конечно – ведь они появляются на свет в прокрустовом ложе порядка. И вот опять мы вернулись к мифологии. Вам известна история Прокруста?
– М-м, – снова покачала головой Джилли.
– Так звали разбойника, что устроился на дороге между Мегарой и Афинами. Он подстерегал неосторожных путников и, уложив их на специальное ложе, слишком высоких «укорачивал», обрубая ноги, а слишком, по его мнению, низких – растягивал. Такой вот древнегреческий аналог демона – гипотетического, конечно – Максвелла, который пропускает из сосуда с газом только быстрые молекулы. И, совершив круг, мы вновь вернулись к науке. Забавно, верно? Наука тесно связана с мифом, вот мое мнение.
«Наука – это миф», – вывела первую фразу в блокноте Джилл, не отрывая взгляда от ученого.
– Может, показать вам мое последнее изобретение?
Журналистка оживилась и вскочила со стула. Стыд какой – чуть было не заснула в гостях, глаза уже стали слипаться. Она украдкой ущипнула себя за запястье.
– Пройдемте… – Шварц повел рукой в сторону неприметной дверцы в стене, не той, через которую они прошли сюда. Эта была металлической, с заклепками. Когда ученый открыл ее, Джилл ощутила всем телом некий гул, даже пол под ногами задрожал. Следуя за Шварцем, она прошла длинным, темным коридором с низким потолком – долговязый изобретатель был вынужден скрючиться, сложившись почти пополам, а ей пришлось снять шляпку. Огромное помещение, в котором они оказались, поразило ее: она не раз, благодаря своей профессии, видела различные лаборатории, но эта не была похожа ни на одну из них, и вместе с тем являлась смешением всего странного, крутящегося, дребезжащего, что видела в подобных местах Джилли. Гигантское окно, запотевшее и покрытое мелкими капельками, пропускало все же достаточно света. Кое-где прямо из пола вверх поднимались цепи, теряясь в отверстиях, справа от входа мерно поднимался и опускался насос. На многочисленных столах стояли различные изобретения, о назначении которых девушка могла лишь догадываться. Она подошла к одному из них – большой треноге, на которой лежала колба с пузырящейся синей жидкостью. Рядом на подставке трещал и искрился полированный шар размером с кулак. Воздух пах озоном, разогретым металлом, известью и почему-то корицей.