Страница 5 из 15
Совершенно расстроившись от всех этих передряг, я на прощанье выпил кофейник кофе и уехал домой.
Из последующих встреч я отчетливо помню только 20 мая – День Рождения Боба. Этот фраер повез нас куда-то под Москву, уверяя, что знает отличное местечко, где нам никто не помешает. До сих пор я не понимаю, чем это местечко отличается от других точно таких же мест – разве что наличием озера с ледяной водой и обилием комаров? Но тащились мы туда около двух часов, проклиная и Боба и все на свете. Нас было пятеро: я, Леда, Редиска, Боб и его кузен Игорь, и горючего у нас было более чем достаточно. Поначалу от комаров я просто ошизел, и спасаясь от них, залез чуть ли не в костер, но алкоголь делал свое дело, и через час, махнув на все рукой, я подхватил Леду под руку, и мы направились в ближайшую рощу. Но до рощи мы не дошли, а упали в какую-то густую рожь, доходящую нам до пояса, и тут комары принялись нас обрабатывать. Сам-то я плотно запаковался в джинсы и куртку, но Леда щеголяла в одних плавках, и львиная доля укусов досталась ей. Лежа в высокой пшенице (или овсе, черт его знает!), она уже не пыталась от них отмахиваться, а только тихо стонала сквозь зубы. Наконец, не выдержав этой пытки, я предложил все-таки дойти до рощи, надеясь, что там этих кровопийц будет меньше. Но мои надежды не оправдались – казалось, комары со всего света слетелись именно в ту точку, где расположились мы с Ледой. Решив прекратить рискованный эксперимент, мы почти бегом двинулись обратно, и с горя я хватанул гигантскую кружку противнейшего портвейна.
Потом мы сдуру полезли в озеро и выползли из него едва живые и синие от холода. С Редиской как обычно случилась истерика, и Боб повел ее утешать, согревать и сушить в ближайшие кусты, а я начал жарить мясо, но в результате съел один 4 кг практически в сыром виде. Короче, все это кончилось тем, что в тот день я впервые напился до такого состояния, что напрочь забыл все, что было позже. Но, впрочем, как мы добирались до станции и как ехали на электричке, лучше не вспоминать, потому что так плохо мне еще никогда не было. Мы оказались на вокзале в два часа ночи, ехать домой никому не хотелось, и всей толпой мы рванули в Старое Редискино. Очутившись в квартире, я обнаружил гигантскую ванну и недолго думая затащил в нее Леду и пустил теплую воду. Позже Редиска мне рассказывала, что ее очень удивило то, что она обнаружила нас в ванной в весьма обнаженном виде, весело плещущихся и смеющихся. Конечно, она ведь не знала о наших истинных отношениях и была в нашей компании человеком новым и несведущим.
Нет смысла подробно рассказывать о наших встречах с Ледой, так как из этого так ничего и не получилось. Правда, виновата в этом гораздо больше Леда, чем я; но в принципе я жалею, что не воспользовался моментом и предоставил решать эту проблему Фараону. И по-настоящему переспать с моей самой верной подругой мне удалось только через два года.
ПОКРОВА́: ВАКХИЧЕСКИЕ ПЕСНИ
Зимой 79-80-го мы открыли для себя Покрова́. Правда, об этой легендарной пивной я был наслышан еще в конце 10-го класса от Сленькова и Осипа (мы вместе занимались рисунком у частного препа, позднее Осип ретировался, а Сленьков вполз), и свою первую кружку пива, ведомый своими более опытными соучениками, я выпил именно там; но точный адрес не запомнил и с тех пор никак не мог узнать местонахождение этого бара. Тем более, что окончив учебу, очень полюбил наведываться в Яму (открытую с подачи того же знаменитого пивососа Сленькова), а потом были Якорь, Кружка и Площадь Ногина́. Самое смешное, что пивная под кодовым названием Пл.Ногина находилась всего в каких-нибудь 50-ти метрах от Покровов по ул. Чернышевского, а мы, постоянно навещая Пл.Ногина, ничего об этом не знали. В то время нам изрядно надоела Кружка, где было всегда полно народу, и все чаще мы стали заходить на Ногина, хотя идти до нее нам было несколько дальше. Этот бар впервые мне показал Моррисон, большой любитель пива, потом я привел туда Джеггера, а затем там побывал и Толстяк. Пл.Ногина была единственной пивной, где пиво продавали в разлив, и это создавало, конечно, свои неудобства, но зато там бывала сушеная картошка и стояли столы, а не жалкие карнизики по стенам.
Наведываясь на Ногина, мы постепенно начали увеличивать наши дозы. Обычно Толстяк выпивал 13 кружек, я – 11, а Джеггер – 9, и эта пропорция нарушалась очень редко. Надо сказать, что мы всегда считали каждую кружку, так как каждый раз собирались идти на Рекорды, но в последний момент силы нам отказывали. Но все-таки Рекорды были установлены, но уже не на Пл.Ногина, а на Покровах.
Покрова обнаружил я совершенно случайно. Представьте себе: м. Кировская, за памятником Грибоедову начинается Чистопрудный бульвар, затем стоит индийский ресторан, названия которого я так и не запомнил; потом – грязный Чистый пруд с одной-единственной уткой, и замыкает все это квадратное здание на пересечении с ул. Чернышевского, рядом с которым находится остановка трамвая «Покровские ворота». И прямо в этом здании находилась пивная, которую я так и называл – Остановка, куда я частенько заходил весной 79-го, возвращаясь с занятий по математике, но втроем мы там ни разу не бывали (уж очень она была маленькой). И вот однажды мне взбрело в голову свернуть направо на Чернышевского, и не пройдя и 30 метров, я наткнулся на железные Ворота с надписью «Пиво». Я чуть не упал в лужу от смеха! Так вот какие они, знаменитые Покрова!
Врезав три кружки пива, я поспешил сообщить радостную новость своим Воронам, и Пл.Ногина и Кружка были забыты надолго.
Обычно мы ездили на Покрова по субботам. В то время на Покровах было уютно: просторное помещение, большое количество автоматов, невысокие прямоугольные столики, а главное, всяческая закуска: от сырков до вареных яиц включительно. Изредка мы приносили с собой соленую рыбку и черный хлеб.
В холодном феврале 80-го на Покровах были придуманы наши знаменитые Вакхические Песни. Придумывал, конечно, я, а Джеггер подсказывал отдельные строчки и одобрительно кивал головой, куря сигарету за сигаретой. Толстяка в тот день с нами не было, и вообще мы забрели туда случайно, финансы наши кончались, и нам удалось наскрести лишь на шесть кружек, выудив из карманов последнюю мелочь и отказав себе в элементарной закуске. Но Песни удались на славу, вы сможете прочитать их, если достанете IX том моих произведений.
Через неделю мы снова были на Покровах и напились до такой степени, что вывалившись из Ворот в девятом часу ночи, недолго думая, выскочили на лед Чистого пруда и начали кататься, крича и размахивая руками. Конечно, мы не столько катались, сколько падали, и в результате Джеггер разбил свой горбатый нос, а я вывихнул плечо, да так, что две недели после этого правая рука у меня висела плетью, а спать я мог только на левом боку.
Но это нас не отрезвило. Как только перестала болеть моя рука, мы рысцой побежали на Покрова в надежде продолжить наши УПРАЖНЕНИЯ. Но этот знаменательный день – День Рекордов, и поэтому о нем стоит рассказать подробно.
В ту субботу мы подготовились основательно. В большой перерыв я смотался в Сороковой и купил шесть копченых ставрид гигантского размера. Затем мы с Джеггером сбежали с английского, договорившись с Толстяком (он учился в другой английской группе и сбежать испугался), что он подойдет через полтора часа. Приехав на Покрова, мы поразились ХАОСУ, царившему там. Народу было – не протолкнуться, к автоматам и в размен денег – очередь, о свободных кружках и тем более столе и мечтать не приходилось. Пол до щиколоток был покрыт грязно-снежной жижей, все пили портвейн, курили и матерились, в углу валялся хмырь пьяный ПОПОЛАМ (скоро его унесли менты), шум стоял невообразимый. Но не отказываться же от своей затеи?
Пристроив Бородатого Друга на краю стола, я набрался наглости и начал толкаться в толпе в поисках кружек. Минут через 20, вымокнув до нитки и едва не сойдя с ума, я нашел одну, и налив пивом, отдал Джеггеру; а через 10 минут еще одна Пивная Емкость была в наших руках. Мы начали вливать в себя пиво, постепенно все большая часть стола отходила в наше распоряжение, соседи уходили, оставляя кружки; и к тому времени, когда появился взмыленный и плюющийся во все стороны Толстяк, мы уже стояли прочно, манипулируя пятью кружками. Наш Патлатый Друг добровольно взвалили на себя роль ОФИЦИАНТА и так стремительно набросился на пиво, что через 10 минут допил седьмую кружку, догнав тем самым нас. И тут он бросил клич: