Страница 6 из 24
В окне сообщения появились точки – она решила ответить! От нетерпения он чуть не раздавил в руке компьютерную мышь. Ждал так, будто от этих строчек зависела его жизнь. И сообщение пришло. Одно слово: «Максим?» И целый батальон улыбчивых смайликов.
Она его не забыла.
Будто радужным фейерверком взорвался внутри тугой тяжелый ком – и все сомнения, неудачи, печаль, которые он носил в себе, как ранящие осколки прошлого, перестали бередить душу. Накатило облегчение – будто война закончилась, и нет терпежа отстроить всё, распавшееся в куски. Он забарабанил по клавишам, торопясь, не выбирая больше слов: «Да, я, ты меня помнишь? Я не забывал никогда, хотел заработать и приехать. Чтоб всё сначала. А ты хочешь?»
Она ответила мгновенно:
«Макс, ты дурак, ну почему не написал раньше?»
«Ты где?»
«Я думала, ты умер!»
Сообщения летели одно за другим. А он сидел и улыбался – и вправду, дурак дураком.
«Я живой. В Москве», – он слегка приврал территориально, но столичный понт дорогого стоил. – «Поднял тут бабла, нам хватит и на дом, и на всё. Ты хоть не замужем там?»
Он знал, чувствовал, что она одна – но всё же…
«Нет. Считай, что тебя ждала», – и снова куча смайликов.
Он задумался: что ответить? Её не поймешь – шутит, или серьезно… И решил спросить прямо. Лучше уж сейчас, хватит с него догадок.
«Всё ещё любишь меня?»
Алёна ответила сразу:
«Такое не проходит, Макс».
Он понимал, о чем она. Такая любовь – как оспа: больно, и следы на всю жизнь остаются. На мгновение подкатила горечь, но он запретил себе думать о прошлом. Ни к чему помнить о плохом.
Он отправил ей ссылку на сайт недвижимости и сообщение: «Глянь пока этот дом, если понравится, купим. И жди меня, через пару недель вернусь».
А потом добавил:
«Я тоже всегда тебя любил».
И вышел из сети – не было сил прощаться.
Глава 4
– Эка тебе люди добрые помогли! – с ноткой зависти восхищалась санитарка Катя Пална, глядя на пакеты, занимавшие внушительное пространство на полу палаты. – И как такую кучу попрёте? Грузовик заказывать надо!
– Я отвезу, – откликнулась Татьяна. Она смотрела, как Марина подаёт Павлику модный свитерок в бело-синюю полоску, по-зимнему пухлые штанишки от теплого комбинезона и ботинки – только-только из коробки. Новёхонькая красная куртка лежала на кровати, рядом – ярко-синяя вязаная шапочка и варежки в тон. Демидова порадовалась про себя: всё идеально подошло, а ведь она выбирала эти вещи без Марины.
Павлик – умытый, причёсанный, довольный – приплясывал от нетерпения.
– Так сильно домой хочешь? – с грустью спросила Татьяна.
– Ага! – радостно закивал он. И беспокойно оглянулся на пакеты: – Мама, а робота взяли?..
– Взяли, взяли! – отмахнулась Марина. – И солдатиков твоих, и пазлы, и настольные игры… Всё взяли! А дома у тебя компьютер, и книжки, и одежда новая!
Она только что закончила смену и уже переоделась в парадное светло-синее платье. Демидова подумала, что если та выбрала его сегодня, то считает праздничным день выписки сына. И постаралась выбросить из головы утреннюю картину: Марина шаркает по коридору с ведром и шваброй – неопрятная, с опухшими глазами и полным жвачки ртом. Накануне была зарплата – похоже, её Фирзина и праздновала… «Надеюсь, у нее хватит ума не выпивать при сыне», – с горечью подумала Татьяна, и поймала на себе взгляд Купченко – тот смотрел сочувственно и понимающе. Тамарочка, стояла рядом. Оба были сегодня на смене, так что провожать собирались только до первого этажа.
Татьяна нагнулась, подхватила часть пакетов. Остальные взял Витька. Марина засеменила за ними с дамской сумкой и курткой Павлика, засунутой подмышку. Мальчик шел чуть позади, держа за руку Тамарочку. Они так сдружились за это время, что казалось – мама идёт с сыном.
В коридоре педиатрии стояла заведующая, разговаривала с молодой русоволосой женщиной, державшей за руку зарёванного карапуза лет трёх. Окинув взглядом процессию, Инесса Львовна улыбнулась Павлику:
– Ну что, герой, выписываешься? Веди себя хорошо, чтобы к нам больше не попадать.
Мальчишка зарделся, смущённо кивнул и, пробормотав: «До свидания», спрятался за спину матери.
– А вы, Татьяна Евгеньевна, помогаете? – вздернула бровь Вяземская.
– Да, отвезу их домой, – ответила Демидова.
Инесса Львовна искоса глянула на пакеты в ее руках. Из одного выпирала кабина радиоуправляемого джипа, поставленного на попа, из другого высунул бежевую мордочку забавный медвежонок.
– Зайдите ко мне на минуту, – приглашение заведующей явно относилось к одной Демидовой. Пожав плечами, та двинулась в кабинет Инессы Львовны.
Закрыв за ней дверь, Вяземская развернулась к Татьяне и сочувственно, но твердо сказала, уже перейдя на «ты»:
– Я вижу, ты всем, чем можешь, помогаешь этой семье. Фирзину к нам на работу устроила, о мальчике заботишься… Это очень похвально. Только не увлекайся. От таких, как Марина, можно ждать любых неприятностей.
Татьяна вспыхнула:
– Извините, но это моё дело – куда тратить честно заработанные деньги.
Инесса Львовна вздохнула:
– Да твоё, твоё… просто будь осторожнее. Эта Марина… Ты знаешь, что она тебя грязью поливает?
– В смысле? – напряглась Демидова.
– А в прямом. Говорит, что ты на неё заявление в полицию написала. А её заставила устроиться на две работы, потому что иначе отобрала бы ребенка.
– Ох, ничего себе! – едва не задохнувшись от обиды, Таня поставила пакеты на пол – руки вдруг ослабели, отказались держать. – Инесса Львовна, да я заявление писала, чтобы ее сожителя хоть как-то к ответу призвать! И мальчика защитить. А с работой – просто помочь хотела! Она мне говорила, что зарплата маленькая, на жизнь не хватает – вот я и… А почему об этом вообще речь зашла?
– Фирзина пришла просить премию, – усмехнулась Вяземская. – Наглости хватило! А я её отчитала за внешний вид, и за то, что она плохо выполняет свои обязанности. Спросила, планирует ли она дальше здесь работать, потому что мне в отделении лентяи не нужны. Та в слёзы: мол, устаю, скачу с одной работы на другую, поэтому сил нет. Умоляла не увольнять. Говорит, если отсюда уйдёт, ты разозлишься, и тогда со второй работой тоже попрощаться придется, ведь там начальницей твоя подруга. Ребенка кормить нечем будет, и сына у нее опека заберет – а передадут тебе. Говорит, органы их семью из-за того на учет поставили, что у тебя там какой-то знакомый юрист – якобы ты подключила его, чтобы забрать ребенка. В общем, мексиканский сериал. Я не поверила, конечно же. Хотя, знаешь, она так правдоподобно рассказывает, что слезу хочется пустить! А на самом деле, мне кажется, ей отсюда вылететь не хочется, потому что не сможет тогда остатки больничной еды домой забирать. Она же с каждой смены что-нибудь тащит! Впрочем, пусть… не жалко. Но человек она нехороший.
– Ох и поворот… – пробормотала Татьяна. Слова заведующей ранили ее, очень ранили – ведь она так старалась помочь, и что получила за это?.. Нет, благодарности она не ждала: видела, что Марина – паразит в душе, такие всё принимают, как должное. Но ей казалось, что Фирзина её хотя бы уважает. А получается, нет. Более того, она готова обвинить Татьяну во всех грехах, свалить на неё вину за свои проступки. Да ещё и оболгать.
Усилием воли Демидова прогнала подступившие слёзы. Обидно, да – но нужно довести дело до конца. Она ведь ради Павлика старалась, а Марина… Бог ей судья. Татьяна посмотрела в глаза заведующей:
– Спасибо за информацию, Инесса Львовна.
– Пожалуйста, – кивнула заведующая. – Таня, будь начеку. Мало ли что такому человеку в голову придет. Она недалёкая, сама видишь.
– Вижу, – согласилась Татьяна.
Выйдя из кабинета заведующей, она встретилась взглядом с Фирзиной – та в своем парадном светло-синем платье мялась возле голубой стены, будто пыталась слиться с ней. На Таню смотрела заискивающе, и в то же время пристально: как чувствовала, что разговор был о ней.