Страница 4 из 12
Последние заслуживают отдельного рассказа. Какая только керамика не валялась по дому! Тут были тарелки-звездочки, тарелки в виде знака бесконечности (а может, автора сего шедевра вдохновила форма какашки), кривобокие чаши и дырявые вазы. Апофеозом глиняного безумия стала зеленая пасть бегемота (только пасть, без других частей морды) с языком странной формы. Правда, когда я протирала пыль с этой штуки в третий раз и догадалась более пристально посмотреть внутрь, я поняла, что это вовсе не пасть, а грот. А внутри не раздвоенный язык, а пара влюбленных.
Сегодня Соломон попросил меня начать уборку с первого этажа, так как наверху спит его ребенок. Странно, конечно, называть ребенком долговязого подростка, но для отца, видимо, его сын всегда малыш.
Я уже успела вымыть весь первый этаж и перекусить, когда наконец сверху спустился «малыш» Исайя. Почему его нарекли в честь пророка, я не знаю, но не нужно быть пророком, чтобы предсказать, что ребенка с таким именем будут бить в школе. Хотя, может, тут к детям с необычными именами относятся помягче, чем у нас.
Сегодня Исайя был обут в резиновые сапоги до колена. Я подумала, может, на улицу пойдет – хотя там сухо и вообще-то зиму никто не отменял, несмотря на +10, отсутствие снега и яркое солнце. Но для прогулок в кирзачах все равно холодновато.
Однако я ошиблась: Исайя на улицу не пошел, а принялся слоняться по первому этажу. Я решила, что он будет завтракать, но снова не угадала. Он уселся в гостиной собирать пазл из 2000 кусочков – хорошо известную мне картину Ренуара «Портрет актрисы Жанны Самари».
Я спросила у него, могу ли прибрать его комнату, и тут Исайя замер и чуть не выпрыгнул из кирзачей от потрясения.
– Это ты? – спросил он, тыкая в коробку с пазлом.
– Нет, у меня глаза другого цвета, – спокойно ответила я.
Спокойствие мое объяснялось просто: люди всегда говорили что-то подобное, когда я и упомянутый портрет разом оказывались в их поле зрения. Мне это уже говорили одноклассники по художественной школе, а в университете на лекции по импрессионистам преподавательница мировой художественной культуры, демонстрируя студентам этот портрет, воскликнула: «Надо же, как на Наташу похоже!»
Однажды я пришла в Эрмитаж на временную выставку импрессионистов и долго стояла перед этим портретом. Меня неожиданно толкнули в спину, я обернулась, и начавшая было извиняться старуха застыла, явно еле сдерживая желание перекреститься.
В общем, оставив Исайю наедине с моей картонной копией, я отправилась отмывать второй этаж. Начала с самого неприятного – санузла: Саванна любила купаться в грязи (тоже мне царица Савская!), и мне каждый раз приходилось подолгу отмывать ее ванну. А учитывая, что из чистящих средств в этом доме был только уксус, задача это была не простая.
Через два часа, изрядно вымотанная, я с радостью села в машину Христины. У этого дома был только один плюс – он находился в отдаленном районе, и я успевала хорошо отдохнуть по дороге к следующему пункту назначения.
Глава 5. Много ли на глобус выпьешь?
Определенно, вторник не был моим счастливым днем: после всегда пыльного дома Соломона следовал дом с кошками. Мурлыки в Америке – редкость, и я по ним немного скучала. В этом доме их было целых две, но это не радовало. Сами кошки были лишайные, всклокоченные и обрюзгшие, всю мебель покрывала шерсть, а за диванами засохли лужи жидких фекалий.
Впрочем, кошки были не единственными виновниками беспорядка, хозяева тоже не отставали. Дом убирался дважды в месяц, и каждый раз на кухне я заставала одну и ту же картину: обильные коричневые потеки по всем шкафам, присохшая лужа кофе на столешнице, полная раковина грязной посуды.
В комнатах тоже царил беспорядок – вещи валялись как попало, на столе возвышалась кипа рекламной макулатуры вперемешку с конфетами, сухими цветами и выписками из банка, по подоконникам сновали полчища муравьев.
В довершении всего в доме практически не было искусственного освещения – лишь по маленькому торшеру или бра в каждой комнате, а темнеет в Нью-Джерси рано, так что убирать большую часть дома приходилось практически наощупь.
Очутившись здесь впервые, я подумала, что именно так и должен выглядеть дом старой девы, чей труп обглодали кошки.
Хозяйку – явно выпивавшую учительницу географии – я видела всего раз, и то мельком. Глобус она еще не пропила, и он стоял за диваном, обрастая пылью и комками кошачьей шерсти. Теперь я, кажется, понимаю, почему мама не хотела, чтобы я выходила замуж за учителя географии.
Неужели все, кто имеет хоть какое-то отношение к географии, такие неустроенные? Много лет назад я с завидным рвением играла в игру «Найди свое счастье на ест-гео». Естественно-географический факультет располагался в том же здании, что и мой, филологический, и довольно странно, что ни с одним из своих естгеев я не познакомилась в самом университете. Впрочем, это не важно. Важно, что не сложилось. У меня ни с кем из них не сложилось, и у них в жизни ничего особо не сложилось – «мотались, как говно в проруби», как писал в своей известной поэме Ерофеев.
Обычно во второй раз дом моется гораздо быстрее, чем в первый, но я и сегодня еле успела закончить уборку этого муравьиного рассадника в срок. Забравшись в машину, я с облегчением подумала, что этот вторник прошел, а следующий будет только через неделю.
Глава 6. Таблетка от зависти
По средам у меня был всего один дом, зато какой – на одиннадцать часов работы! Пятьсот метров, три этажа (на третьем – собственный кинотеатр с кожаными креслами), десять ванных и семнадцать комнат, не считая гардеробных и хозяйственных помещений.
Вот кому я завидовала, так это хозяйке этого дома Сьюзен Джексон: у них с мужем Джеком было пятеро детей, и они могли им всем обеспечить отдельные комнаты со своими санузлами, хорошую школу, занятия спортом и музыкой, а в перспективе – престижный колледж.
Хотя, надо сказать, дети были не идеальные. Уже не младенцы, а подростки, они постоянно проносили еду мимо рта, бегали по дому в грязной обуви, крошили чипсы на диваны и ленились донести мусор до корзины. Со мной они не здоровались, считая, видимо, чем-то вроде пылесоса-робота. А судя по их разговорам, трое из четырех живших в доме детей были даже не среднего ума. И почему все так несправедливо? Мой ребенок воспитанный, умный, аккуратный, а я ничего не могу ему дать!
От этих мыслей я чуть не заплакала, но совсем раскиснуть мне не дал громкий гудок.
– Харри ап2! – завопил Мартин, как будто это он меня ждал двадцать минут зимой на улице.
– Явился наконец, – буркнула я, садясь на заднее сиденье, на котором уже две недели катался мешок с грунтом для рассады.
– Спик инглиш, плиз3! – потребовал Мартин.
Я хотела сказать: «Бодз чихо, глупче4», но вовремя вспомнила, что этот глупче5 – бойфренд Христины, и сама замилклем6. Впрочем, на сей раз он особо ко мне с разговорами и не приставал. Врубил на полную громкость аудио-урок по пчеловодству на польском языке и слушал его всю дорогу. Просить сделать потише было бесполезно и даже вредно – в таких случаях он только прибавлял звук.
Познакомившись с мужчиной, в которого была закохана7 Христина, я поняла, почему в сказке про путешествие Нильса красивое имя Мартин досталось гусю. Наверняка у Сельмы Лагерлёф тоже был знакомый Мартин, тот еще гусь.
У меня не укладывалось в голове, как такой отзывчивый, щедрый и честный человек, как Христина, может жить с этим мелочным, злокозненным пройдохой Мартином. Но чужая душа потемки. Может, он готовит хорошо. Вон как на всю машину домашней чесночной колбасой пахнет!
2
Поторапливайся! (англ.)
3
Говори по-английски, пожалуйста! (англ.)
4
Молчи, дурак (польск.)
5
Дурак (польск.)
6
Замолчала (польск.)
7
Влюблена (польск.)