Черные подковы

Так же финансовый вопрос решался при прилете. Армяне тащили бастурму и коньяк, грузины везли чачу, с Азии тюками тащили траву на приправы – и все это, если не было непредвиденных нюансов и в зависимости от ситуации, оформлялось: как положено или как приработок. Зарабатывать на азиатских рейсах умудрялись вообще все: грузчики с перевозками – на том, что таскают и выдают тюки с травой, погранцы – при оформлении непонятных документов, даже появившаяся недавно служба карантина растений не давала добро на выпуск без нескольких пучков петрушки или укропа и нескольких купюр! При этом досмотр при прилетах рейсов из стран СНГ всегда был жестче, чем обычно, Виктор помнил и про пистолеты, и про наркоту, правда, самому найти еще ничего не удалось. Разве что насвай, но его азиаты везли, не скрывая, что очень помогало. Насвай, как и раньше, попросту отымали, невзирая на нытье обиженных владельцев, никакие документы не заполнялись – ведь официально наркотой насвай не считался. И потом уборщицы долго матерились, выбрасывая корзины, заполненные вонючим зеленым дерьмом.

Все это Виктор знал. Надо было определиться с конкретикой. Гера внимательно ждал.

– Я вот все думаю, – начал Виктор, – неужели за нами никто не следит? По сути, нас могут плющить каждую смену.

Большой усмехнулся.

– Правильно мыслишь. Но тут есть нюансы. Пойдем.

Они вышли на пятый сектор – сектор вылета. Гера выключил везде свет. Подойдя к первой стойке, он показал наверх:

– Видишь?

Сквозь сетчатый узор потолочных панелей Гордеев увидел маленькую горящую красную лампочку. Сглотнув, он кивнул.

– Что это?

– А хрен его знает. Может, видеокамера там стоит, или направленный микрофон, а может – простая сигнальная лампочка. Никто не знает. При москвичах точно была, они первые и увидели. Но лезть туда и проверять, что это за хрень, никто не хочет. Или вот стойки…

Гера треснул по стойке кулаком. Раздался гул.

– Есть ящик, если вытащить – ничего дурного не видно. Тяжелая, но менты переворачивали, смотрели – внутри пусто. Вроде нет проблем, но микрофоны – они такие маленькие бывают!

«Кому, как не тебе это знать», – подумалось Виктору. Гера между тем сел к хискану и продолжил:

– За нами однозначно следят. Ментовские структуры, в том числе здесь, в ЛОВД есть люди. ФСБ интересуется. Транспортная прокуратура нами занимается. Впрочем – кому сейчас легко? Но пока здесь тихо. Да, придут когда-то. Главное – не борзеть и не идти на конкретный «контрабас». Грубо говоря, совесть надо иметь, не зарываться.

Он помолчал.

– Больше своих дебилов. Есть такие, как вон Лодочкин из отдела по работе с личным составом. Не сталкивался еще? Раз видели – спрятался за столбом, вон там, у стоянки, и смотрит, как у нас рейс выходит – Тбилиси, кажется. Там не только его самого видно было за километр – очки с усами с обеих сторон столба торчали, а он то ли вкрученный, то ли по жизни такой дурак. А скорее, и то, и другое. Шура на стоянке уссался с этого идиота. Вот такие вроде не опасны, они только приходят и хрень несут всякую. Но написать могут что угодно и куда угодно. И потом не отмыться.

Или Замышляев. Я его с городняка знаю. Вроде был человек. Потом съездил с Бераниным в Польшу на вывод войск, наоформляли там чего-то, денег подняли, подружились, и вот его Беранин сюда припер. Сейчас Беранина убрали, а этот алкаш остался. Ходит, просит налить. И деньгами просит поделиться, что мы тут зарабатываем. Только хер ему! Надо будет – под жопу напинаю и на должность не посмотрю.

– Не боишься? – поинтересовался Гордеев.

– Нет. А что он мне сделает? С работы не уволит – повод не тот, на что он жаловаться-то будет? Как начальник смены тоже, надеюсь, все и дальше буду делать правильно, план выполнять. Мы с одного района, но к «заводским» жаловаться на меня он не пойдет, а «афганцы» его за своего не считают – где-то поругались, не знаю где. Да и знаю ведь я его как облупленного! И он это прекрасно понимает, ты за него не переживай.

– А если все-таки он обидится и на тебя стуканет?

– Ну, в принципе все может быть. Захочет подставить – пусть ищет повод, там поглядим. Но ведь на то и щука, чтобы карась не дремал, – засмеялся Большой. – Давай, что еще?

– Если я нахожу себе клиента… – начал он и слегка осекся.

– Нет вопросов, – ответил Гера. – Работаешь по принятым ставкам, не забываешь про план. Клиентов не отбиваешь, лучше присматривайся к новым – мужикам, или женщинам посолиднее, поговори, что за душой, пообщайся, в общем. Они сами придут, так что дело будет в тебе. И не жадничай – во всех смыслах. Попадешь – сам понимаешь. По всему остальному – можешь работать с кем-то вместе, одним котлом, с тем же Конем, он тебе знаком. Или Маню возьми, в работе она одинока и несчастна…

Витя помолчал. Ему определенно нравилась откровенность Большова.

– А с тобой?

Гера внимательно на него взглянул.

– Можно и так. Заодно поглядим на тебя. Но я не один. Работать надо будет очень хорошо, а то… И на шею сесть не получится, – и они вместе захохотали.

Глава 9

Работа помаленьку наладилась. Язык у Гордеева все-таки немного был подвешен, с людьми он общаться тоже умел, поэтому потихоньку дело пошло. В «котле» было пять человек – помимо Большого и Виктора, это были Паша, Костя и Валера. Остальные работали пока по одному, при этом Конь откровенно, с первого Витиного дня в смене, начал на него коситься. «Ревнует, что ли?» – Виктор предполагал, что Игорек либо не догадался предложить Гере поработать вместе, либо Гера не стал с ним работать. В последнее почему-то верилось больше, и было немного приятно опередить Коня. С Игорьком дружбы особой они никогда не водили, и внутри у Виктора появилось какое-то новое, до того неизведанное чувство превосходства. Хотя гордиться вроде пока нечем, ничего такого он не совершил – Виктор это понимал.

Большой частенько стоял рядом возле него во время рейсов. Он внимательно наблюдал, как Гордеев общается с людьми, как проводит досмотр багажа, как работает на хискане. Пару раз даже ходил вместе с ним на борт, смотрел, как Витя разговаривает с экипажем, тщательно осматривает салонные лючки, следит за погрузкой багажа. Было понятно – это не недоверие. Тем более, что за все время Гера почти не вмешивался в сам процесс работы Виктора, и все замечания выговаривал только после таковой, один на один. «Значит, – рассуждал Витя, – я в целом делаю все правильно, а он, чтобы не ронять мой авторитет в глазах пассажиров, не начинает ругать меня за всякую ошибку, а просто указывает мне на нее». И обязательно что-то рассказывает – как определять, что пассажир излишне нервничает, или как вежливо попросить его самого все вынуть из сумки, или как понять, насколько книги и документы могут быть важны или секретны, и когда просить разрешение на культурные ценности. Все это Большов дополнял случаями из жизни – а еще разъяснял Виктору нюансы общения с руководством аэропорта, авиалиний, представителями авиакомпаний и турфирм, собственным руководством, доводил до него самые свежие новости. И за это Гордеев был очень благодарен Большову. Работа на один «котел» их еще больше сблизила.

При этом Витя сам старался наблюдать за тем, как ведет себя его начальник в тех или иных ситуациях. Гера общался с людьми достаточно сухо, но предельно вежливо, и с ним практически всегда можно было договориться по каким-то спорным моментам, не связанными, конечно, с серьезным нарушением законодательства. Однако многое зависело от поведения пассажиров. Гера категорически не терпел хамства, надменности, грубости, и сразу становился жестким, иногда – просто противным чиновником, которого уже не переубедить. Вот везет мужчина с Испании нож, и вроде надо оформлять различные документы. Но человек ведет себя абсолютно адекватно, и понятно объясняет, для чего ему нужен этот нож – похвалиться перед друзьями. Нет проблем. А вот руководитель турфирмы, требующая объяснить ей, на каком основании ей не разрешают ходить по таможенной зоне, и громко рассказывающая, что она – известная личность, у нее много серьезных знакомых, и она «даже у губернатора на даче была». Формат персоны Большим был оценен, и он ехидно спрашивал, в качестве кого ее возили на дачу губернатора. Та пулей вылетела с сектора, обещая небесные кары. Или вот другой мужик, везет с той же Испании 10 бутылок вина, и не хочет слушать о нормах ввоза спиртного. Вместо этого начинает намекать про продажность таможенников, просить не начинать нервировать беременную жену и ребенка, которые летали с ним и очень устали. Видно за километр, что Большому жалко женщину и ребенка, что стоят с несчастным видом рядом с разглагольствующим на весь сектор папашей, но его этим не пронять. Он просит отвести женщину с ребенком на улицу, сам оформляет любителя испанского вина по всей строгости и предельно вежливо ему высказывает, как не стоило тому вести себя в этих обстоятельствах. Все эти случаи были для Виктора маленькими уроками.