Страница 6 из 11
- Послушай, Лулу... - В конце концов Крокетт был его коллегой.
- Принеси домой немного ЛСД, - попросила миссис Мэнникон, погружаясь в сон.
"Уж этого я от нее не ожидал", - подумал Мэнникон, бесшумно закрывая за собой дверь квартиры. Оба его ребенка панически боялись внезапного шума, и, как объяснил Мэнникону детский психиатр, страх этот имел глубокие корни.
Тагека Ки жил в центре, в роскошной квартире, выходящей на крышу тринадцатиэтажного здания. У подъезда стоял его "ягуар", а рядом "ланча" Крокетта. Мэнникон поставил свой "плимут" возле автомобилей коллег, подумав: "Быть может, заведу себе "феррари". Мэнникон был весьма удивлен, когда негр-дворецкий, в желтом полосатом жилете, в безукоризненно белой рубашке с массивными золотыми запонками, впустил его в квартиру. Мэнникон ожидал увидеть строгий современный интерьер, возможно в японском стиле циновки из бамбука, подголовники из черного дерева, на стенах - акварели с изображением мостов. Но все было выдержано в стиле кантри - ситцевые шторы, ситцевые диваны, грубые скамьи, стулья с высокими спинками, некрашеные сосновые столы, лампы, сделанные из корабельных нактоузов. "Бедняга, - подумал Мэнникон, - пытается ассимилироваться".
Крокетт ждал его в гостиной, потягивая пиво и любуясь клипером при полной оснастке, вделанным в бутылку, которая стояла на камине.
- Привет, - сказал Крокетт. - Как доехал?
- Нормально, - ответил Мэнникон, потирая воспаленные глаза. Признаться, чувствую я себя неважно. Привык спать по восемь часов, так что...
- Ты должен сократить это время, - сказал Крокетт. - Я обхожусь двумя. - Он допил пиво. - Старый добрый Тагека придет с минуты на минуту. Он у себя в лаборатории.
Дверь открылась, и вошла смазливая девица в розовато-лиловых шелковых брюках в обтяжку. Она принесла еще пива и зефир в шоколаде. Протягивая поднос Мэнникону, она зазывно улыбнулась ему.
- Это его девушка, - сказал Крокетт.
- А то чья же, - отозвалась девица.
"Да, неплохо быть японским патологом", - подумал Мэнникон.
Раздался приглушенный звонок.
- Шеф, - сказала девица. - Ждет вас. Дорогу ты знаешь, Сэмми.
- Сюда, Флокс, - сказал Крокетт, направляясь к двери.
- У тебя не найдется, Сэмми? - спросила девица.
Крокетт кинул ей кусочек сахару. Не успели они выйти из комнаты, как девица уже разлеглась на десятифутовом диване, обитом ситцем, закинула розовато-лиловые ноги на спинку и принялась грызть сахар.
Лаборатория Тагеки была просторней любой из лабораторий Фогеля Паульсона, да и оборудована более основательно. Чего здесь только не было - большой операционный стол, который поворачивался в любом направлении, мощные лампы на подвижных кронштейнах, комплекты хирургических инструментов, стерилизаторы, холодильники со стеклянными дверцами, огромный рентгеновский аппарат, раковины, столы и ванночки из нержавеющей стали.
- Вот это да! - прямо с порога воскликнул Мэнникон, пожирая эту роскошь глазами.
- Все по последнему слову техники, - сказал Тагека, снимая с себя маску и колпак. На нем был хирургический фартук, из-под которого выглядывали подвернутые джинсы и ковбойские сапоги на высоких каблуках, с серебряными пряжками. - Да, ну и работу вы мне задали.
Тагека налил себе бокал калифорнийского хереса из большущего кувшина, стоявшего в углу, и с жадностью выпил.
- Я препарировал ваших восемнадцать мышей. Желтых. - Он улыбнулся Мэнникону своим самурайским оскалом. - Просмотрел срезы тканей. Определенно ничего пока нельзя сказать, Мэнникон. Я могу лишь выдвинуть гипотезу, но ты явно натолкнулся на нечто совершенно новое.
- Неужели? - обрадовался Мэнникон. - И что же это такое?
Тагека Ки и Крокетт выразительно переглянулись - с таким сочувствием спортивные звезды глядят на входящую в раздевалку посредственность.
- Я еще не вполне уверен, коллега, - осторожно заметил Тагека Ки. - Но, во всяком случае, это новинка. А в наше время достаточно уже самого факта новизны. Вспомним крем для загара, хулахуп или стереоскопические очки для объемных фильмов. На них были сделаны состояния. Всего за несколько месяцев.
У Мэнникона перехватило дыхание. Тагека сбросил фартук, под которым оказалась гавайская рубашка.
- Предварительные выводы таковы, - деловито начал он. - Нетоксичное вещество, известное под названием "Флоксо", в соединении с другим нетоксичным веществом, диоксотетрамеркфеноферрогеном-14, проявляет мгновенное сродство к пигментному материалу восемнадцати желтых мышей и одной золотой рыбки.
- Девятнадцати, - вставил Мэнникон, вспомнив про первую мышь, которую выбросил в мусоросжигатель.
- Восемнадцати, - повторил Тагека. - Я опираюсь на проверенные факты.
- Извините, - сказал Мэнникон.
- Исследование тканей, - продолжал Тагека, - и других органов позволяет сделать вывод, что раствор неизвестным пока образом соединяется с клеточным пигментом, химической формулой которого я не стану вас сейчас обременять. При этом образуется новое соединение, формулу которого еще предстоит уточнить. Оно мгновенно и мощно воздействует на симпатическую нервную систему, что в свою очередь незамедлительно приводит к дисфункции последней, а в результате к остановке дыхания, исчезновению пульса, параличу. - Он налил себе еще бокал хересу. - Почему у тебя такие воспаленные глаза, коллега?
- Дело в том, что я привык спать по восемь часов в сутки, и... пробормотал Мэнникон.
- Ты должен сократить это время, - сказал Тагека. - Я обхожусь одним часом.
- Постараюсь, сэр, - сказал Мэнникон.
- Что касается практического применения нашего раствора, то это вне моей компетенции, - сказал Тагека. - Я всего лишь патолог. Но я уверен, если раскинуть мозгами, такая возможность обнаружится. В храме науки всему найдется применение. В конце концов, супруги Кюри открыли свойства радия только потому, что случайно в темной комнате рядом с куском урановой обманки оказался ключ, который и был сфотографирован таким образом. А кому сейчас придет в голову фотографировать ключ, верно, коллеги? - Неожиданно он захихикал.
"Забавные эти японцы, - подумал Мэнникон. - Не похожи на нас".