Модноверие (сборник)

Оглядев вокзальную площадь, густо обсаженную ларьками, торгующими всем, чем только можно – от американских консервов с лицом веселого негра на этикетке и отечественного пива, просочившегося на прошлой неделе, до выкидных ножей, за которые в прежние времена посадили бы и продавцов, и покупателей, и невиданного новшества – импортных презервативов со вкусом клубники – Муромир увлажнил лик матери сырой земли посредством богатырского плевка и решительным, широким военным шагом двинулся в сторону белого здания бывшего горкома, ныне украшенного суровой латунной табличкой с продвинутой надписью на языке бывшего вероятного противника: «The residence of the mayor of the city of Srednevolzhsky».

Проходя мимо памятника Кирову, Муромир бросил на него тяжелый взгляд чуть сощуренных, зеленоватых глаз и усмехнулся, словно бы предугадывая судьбу изваяния.

Примерно в это же время попутный КамАЗ, перевозивший полученные по бартеру в обмен на битум видеомагнитофоны из Москвы в столицу нефтяного Татарстана город Альметьевск, остановился возле стелы с надписью «СРЕДНЕВОЛЖСК». Из кабины на пыльную обочину аккуратно спустился пожилой, лысый мужчина с бородкой, одетый настолько просто и непритязательно, что даже самый наблюдательный человек в мире не запомнил бы деталей его костюма – серые вьетнамские куртки сделали бывших советских людей похожими друг на друга, как близнецы. Звали обладателя лысины Скрябиным Иваном Алексеевичем, и был он иереем отцом Владимиром, прибывшим в Средневолжск с целью открытия прихода.

Из кабины отцу Владимиру подали выцветший рюкзак и пожелали удачи.

– Храни вас Бог, – поклонился он в ответ и перекрестил КамАЗ.

Хлопнула дверь, лучшее детище советского автопрома обдало отца Владимира жаром, обрызгало талой водой и унеслось прочь. Закинув на плечо рюкзак, путник прищурился на солнце и двинулся в сторону пятиэтажек, виднеющихся над голыми кронами тополей.

Мэр Средневолжска господин Иванов в то утро пребывал в состоянии благостном и даже несколько эйфорическом. Дело в том, что буквально вчера он закончил оформление в собственность двух прекрасных земельных участков на берегу Волги. Владельцем значился шурин господина Иванова, человечек никчемный и всем обязанный всесильному родственнику, а стало быть, ни на что не претендующий.

Изящная комбинация с участками, ранее принадлежавшими базе отдыха «Луч», стала возможна благодаря, естественно, наступившим равенству, братству и сестре их свободе, а также федеральному закону «О поддержке малого и среднего бизнеса», согласно которому любой владелец контрольного пакета акций акционерного общества, производящего товары народного потребления, имел право на льготное приобретение земли, не используемой по прямому назначению.

Поскольку база отдыха «Луч» приказала долго жить вместе с одноименным обанкротившимся комбинатом по производству медицинского оборудования, а шурин по документам являлся президентом АО «Санрайз энтертеймент», организованного для выпуска столь необходимого в хозяйстве предмета, как зубочистки, оформить участки не составило большого труда.

Господин Иванов, конечно же, дико боялся – при тоталитарном коммунистическом режиме за подобные фокусы можно было на самом деле отправиться заготавливать сырье для зубочисток лет этак на десять. Но демократическая Фемида и впрямь оказалась с завязанными глазами. Поэтому теперь мэр Средневолжска ощущал себя человеком, выигравшим в «Спортлото» сразу и «москвич», и стиральную машину «Сибирь-2м», и телевизор «Витязь», и даже модный импортный стереокомбайн «Панасоник».

Дабы в полной мере насладиться триумфом, господин Иванов не преминул налить себе в тонкостенный стакан немного коньяка, как это делали герои западных фильмов, в изобилии имевшихся у господина Иванова на видеокассетах. Нужно было для пущего антуража бросить в стакан лед, но такового пока в мэрии не водилось. Поэтому господин Иванов просто употребил коньяк так, как делал это все предыдущие мрачные годы застоя – залпом. Смачно выдохнув, он причмокнул и произнес вслух:

– И он еще будет говорить, что «плохо, плохо работаете, товарищ…». Тьфу ты! Господин, конечно.

Произнеся эту тираду, господин Иванов внезапно сник и опечалился. Дело в том, что накануне ему звонил Сам глава области, ныне носящий пышный титул «губернатор», и устроил натуральную выволочку за то, что в Средневолжске до сих пор нет ни одной религиозной общины, ни одного культового сооружения, а стало быть, духовные ценности находятся на крайне низком, «дикарском», как выразился Сам, уровне.

– Ты, Иванов, что, хреном подавился, я тебе говорю?! Мне данные по области принесли – а у тебя там шиш с маслом! Ты что, очаг коммунизма устроил и пламя разжигаешь? – гремел Сам в телефонной трубке. – Партизанщину бездуховную развел, да? В Москве вон, понимаешь, «АУМ Синрике» везде, Секо Асахара на Красной площади выступает, я тебе говорю, с Ельциным нашим дорогим БорисНиколаичем встретиться собирается! Вот где духовное развитие, понял, да? Вот где ценности общемирового, я тебе говорю, масштаба!

Господин Иванов потел, мычал и кивал. Хитроумный косоглазый японец Асахара действительно не вылезал из телевизора и был настоящей звездой эфира. Все новости начинались и заканчивались его лукавой бородатой физиономией. До Ельцина проповедника, правда, не допустили, а вот пообщаться с Русланом Хасбулатовым, Юрием Лужковым и Александром Руцким ему удалось. Но самым главным другом «АУМ Синрике» был вице-премьер, министр экономики и председатель Экспертного президентского совета Олег Лобов. При такой поддержке никого не удивляло, что у Асахары выходила на радиостанции «Маяк» ежедневная часовая программа, а еженедельно – передача на телеканале «2×2». По телевизору показывали массовые медитации адептов «АУМ Синрике» в Москве, на стадионе «Олимпийский». Возрождение духовности в Российской Федерации набирало темп.

– Так что давай, давай, Иванов, оживляй, я тебе говорю, духовный пейзаж! – наоравшись, Сам устало отдувался в трубке. – Чтобы не была наша губерния, я тебе говорю, чирьем на заднице духовной России. Через неделю доложишь о результатах. Не справишься – будем ставить вопрос. Заодно первые в губернии демократические выборы мэра проведем. Понял, да? Все, отбой.

Господин Иванов вздохнул. Проблему с чирьем на духовной заднице нужно было решать, и решать быстро. Представительств разнообразных политических партий в Средневолжске было полна коробочка, даже «Партия любителей пива» имелась, а вот с духовностью дело обстояло гораздо хуже. В городе отсутствовали даже завалященькие секты типа баптистов и сатанистов, а выдать за духовную организацию секцию игры на баяне при местном Доме культуры – это все же был перебор даже для господина Иванова.

Прерывая мысли мэра, тюлюлюкнул селектор. Замигал красным огонек на пластиковой панели. Господин Иванов не глядя утопил клавишу соединения.

– Господин мэр, к вам тут представитель… – голос секретарши дрогнул, – …представитель духовной… интеллигенции.

Господин Иванов вновь преобразился, согнав с физиономии унылое выражение, привычным жестом смахнул со стола стакан, поймал на лету, сунул в нишу тумбы, откинулся на спинку кресла и придал лицу правильное, «начальственное» выражение.

– Приглашайте, Зинаида Викторовна. Духовная интеллигенция – это очень кстати. На ловца и зверь бежит, – буквально пропел господин Иванов, не меняя «начальственного» лица.

Дверь распахнулась, и в кабинет мэра, едва не чеканя шаг, вошел Муромир Огляныч. Господин Иванов с первого взгляда определил в нем родственную душу и буквально ринулся навстречу, коия и произошла прямо посредине кабинета.

– Очень рад. Очень! – частил мэр. – С кем имею честь?

Подержав в костистой лапище пухлую ладошку господина Иванова, потомственный волхв Муромир Огляныч не спеша, со вкусом представился, глядя поверх ниточного пробора мэра.

Господин Иванов озадаченно посмотрел на визитера.

– Впечатляет. И по какому вы вопросу, товарищ… э-э-э… господин волхв?