Страница 16 из 18
– Ийии-хо-хо! – Алала вертелась в воздухе, в метре над полом. Нерон, хмуро наблюдая за обрядовыми плясками, неотрывно держал Полю за юбку.
Как всякий, рожденный слепым и прозревший, он видел больше. Эти сияния над головами, над плечами. Этих прильнувших к свечению аур чернильных медуз с тонкими, всосавшимися в чакры щупальцами.
А ведь при вселении князя в лофт тут ни единого мафлока не было! Лепота, чистота, простота и сплошное мррррмяу под хозяйской дланью… И вот нате, паразитов полная хоромина… Жирные откормились – сидят на девушках, как шляпки на грибах, а на иных две-три. Кому в сердечный центр впиявились, кому в подбрюшье. На лицах у танцующих восторг, а бледны стали – впору в морг. А Алала как разрумянилась – ей, в средоточье пляски, тоже много от них силы достается.
«Нашел, кому дом доверить – вещам бездушным. Они и рады от чужого тепла греться, слепочные телеса свои растить… Просил ведь – «Ставь меня домоправителем». Нет же – «Ты кот, четверолапый, бессловесный». А эти? Один вид, что люди. Весь ум на слух нахватан или из тырнета… Был дом, а стал – вертеп! Хоть бы мне кошку в пару – мы б вдвоем все кубло расшугали…»
Чем дольше танец, тем полней мафлоки наливались чернотой. Тем прозрачнее и тоньше становились ауры девиц – того гляди, угаснут, и наступит уровень «В чем душа держится». Пора плясуньям подпитаться…
Придерживая Полю, кот следил, чтоб к ней медузы не приблизились. Одна было порхнула, распуская щупальца венцом и метясь наскочить на голову. Тут Нерон сдавленно, сжатой пастью выдал то тихое, но угрожающее «м-м-мау», от которого шипят и пятятся, встопорщившись, коты-противники.
Мафлок отпрянул, подобрав жгуты.
– Нерошка, ты что?..
«Ничего. Все в порядке».
Почти до упаду навертевшись – плясавших в круге тоже иногда подхватывало и приподнимало, – девушки сгрудились к гуре. Кто тяжело дышал, кто ахал в радостной истоме, и все тянулись кочергу потрогать. Та, остыв, стала прежней – антикварной печной утварью, но Алала и в железяке с древком видела древнюю мудрость:
– Жена – щедрая мать-печь. Дает тепло дому, уют семье, жар для готовки. Кочерга же – символ мужа, коему дано раскочегарить печь. Друг без друга им – беда, тоска и холод, вместе же – союз добра и счастья…
Со смешками ученицы-ведуницы собрались к столу, и каждая принялась лопать сладенькое под наставления гуры:
– Ешьте, ешьте! Радуйтесь, это дары князя. И домой берите… Полюшка, обеспечь нашим подругам пакеты в путь-дорожку… Мы теперь – единый круг, дщери богинь; все счастье будет наше… Кто снова в капище придет – та больше узнает и больше получит от княжьих щедрот… Ваша судьба – радоваться каждый час. Забота и печаль – забудьте навсегда эти слова!.. С каждым сеансом замужество ближе, богатство с благоденствием… Чувствуете, как вас мана наполняет? Вместе, хором!..
– Да-а-а!
– А теперь на палас! Ложитесь, кому как душа велит, валяйтесь смело. Пока во чреве сладкое осядет, я поведаю вам мудрость Вед.
Валяние – тоже обряд, служенье неге. И Поля на паласе леживала, знала его силу. Как ни вались, часовой стрелкой ляжешь – головой к сидящей в центре гуре, а ногами к краю. Получается веер из тел. Геометрический сектор – гура в позе Будды, перед ней полукруг очарованных лиц, над нею в полутьме лик князя. Когда сыта, расслаблена, слова сами в душу льются, в сердце остаются.
– …а кто из новозваных пожелает к нам вернуться – дверь всегда открыта! Мы рады подругам с любовью. Нет! Тут не школа, рук не поднимать! Все должно идти от сердца, изнутри. После, как будем до новых встреч расставаться, подойдите к Полюшке, шепните ей на ушко: «Я приду». Она и скажет время для сеанса.
Светка, мягко растолкав других бедрами и плечами, легла ровно посередке, аккурат напротив гуры. Потом тихо выползла червем вперед других, чтоб оказаться ближе к проповедующей Алале. Эта движуха Поле как-то не понравилась. Для начинающей слишком уж драйва много.
Летний вечер долог. За окнами в лучах заката заалело, а затем померкло дальнее заречье с белым городом мечты. Прощались-целовались, брали пироженки с печеньками в хрустящих крафт-пакетах. Те, кто пришел впервые, улучали минутку прошмыгнуть к Поле, узнать день-час и незаметно отдать деньги.
Даже сквозь толчею близ гуры было видно, как Светка пробилась к Алале и что-то говорила, по-особому изогнув спину. Точно так же она подъезжала к менеджеру в магазине, чтобы добиться от него поблажек.
К Поле Светка подошла последней.
– Ну, чумовая секта!..
– Тише, – одернула шепотом Поля, краем глаза наблюдая, далеко ли гура. Нерон, сидевший у подола, вскинул морду и как бы вздохнул с грустью. – Ты это слово позабудь! У нас сестринство перед богинями.
– Короче, я приду. Держи бабки. Ты остаешься или как?
– Мне тут прибраться надо.
– Давай вместе?.. Сейчас хозяйку спрошу.
«Ох ты, все тебе сразу!» – Поля возмутилась про себя, но чутье подсказывало – Алала разрешит Светке остаться. Допустить такую перемену в лофте не хотелось, надо авторитет включить…
«…пока он есть», – екнуло сердце.
– Даже не думай. Это со второго курса. Я – поверенная, мне дозволено.
– У-у, жалко. Ты мне тот девайс покажи, который органик-продукты делает…
– Тсс, молчи! – Тут Поля струхнула. Не хватало еще, чтоб утечка информации дошла до Алалея. – Это после, если удостоишься.
– Вообще классно, я в отпаде. Что ж ты меня раньше сюда не привела?.. Однако выжалась я, как лимон, похлеще, чем на жестком шейпинге. Иду – ноги заплетаются, в глазах мутится, в висках ломит. Но ка-а-а-айф!.. Гура – правильная тетка, тонко понимает нас и мужиков. Надо поучиться…
– Ладно, давай, иди. Дома увидимся. Часа через два буду.
– А выспишься? Завтра в шесть вставать.
– Главное, ты выспись.
По себе Поля знала, каково новой после первой пляски. Ощущение такое, будто на голову обруч надет или тесно натянута невидимая шапка. И это при легкости в ногах и теле. А снов ночью после хоровода не бывает – проваливаешься в подушку, словно в пропасть, где черно и пусто. Голова полая, как выпитая чашка. Только потом, на второй-третий день, сны возвращаются – боязливо, на цыпочках, в испуге озирая изнутри свое жилище, где похозяйничали то ли воры, то ли ураган.
Вскоре воскресные дела по капищу закончились. Правда, Полю не покидало ощущение, что Светка осталась – то ли в раздевальне спряталась, то ли в кладовке. Притаилась, не дыша, притихла, чтоб после ухода подруги лисой подкрасться к Алале и завести приватные беседы – про чакры, ауры, женскую силу… и как стать второй поверенной.
Или единственной. Она с подходцем, у нее получится – если не старшим кассиром предприятия торговли, так любимой прислужницей в храмине. Личностный рост – он всюду рост.
«Зачем я с ней делилась, для чего хвалилась?.. Только себе заботу вырастила. И Нерон… Ни разу ее не коснулся. Понюхал и держал дистанцию. Плохой знак».
Так взгрустнулось, что даже домой неохота.
– Кота! Смотри, кота не упусти – сбежит по лестнице! – громко предостерег Алалей.
– Прослежу! Я за ним глаз да глаз!
– Мря! – подтвердил Нерон, мол, я благонамеренный и котовать не уйду.
Попрощавшись с гурой и забрав пакетик с ништяками, Поля вызвала лифт. Почему-то он пришел сверху, с машинного отделения. В кабине его пахло ладаном – этот запах впитался ей в память от бабушки, ходящей в Сыси по церквям. Их там три, как маршруток.
Вдохнула, доброе было воспоминание.
«Уже лифтеры ладан курят, до чего дошло. Парильщики… Скоро гудрон в вейпы начнут заправлять, чтобы пооригинальнее».
Провожавший ее Нерон бодро мявкнул и пробежался вкруг по лифту, вынюхивая в углах.
– Что ты тут потерял, Нерошка? Ни куска покушать, просто надымили атомайзером. Иди, иди к хозяюшке. И не смей удрать в подъезд, слышишь? Ну-ка, шеметом домой.
– Мяа-а-а, мя! – вился, терся кот у ног.
– Со мной хочешь? – Поля присела погладить его. – Да, да, я хочу тебя забрать, пушистый. С тобой так хорошо!.. Давай, беги, я тебе ноут включенный оставила, он в экономном режиме. Лапкой ткнешь, и готово.