Страница 18 из 30
Фургон остановился, и Виктор обернулся на водительском сиденье.
— Дом, милый дом. Нужна помощь?
— Нет, – рявкнул Чейз, прежде чем Миранда смогла хоть что-то ответить.
— Ладно, но, если передумаешь, телефон Миранды напрямую подключен ко мне и к коммутатору ОПК. В качестве меры предосторожности я заранее позвонил и распорядился расставить несколько охранников вокруг здания. После того как сдам отчет, я вернусь, чтобы присматривать за вами.
— Думаешь, они предпримут еще попытку? – спросила Миранда, опасаясь, что Чейзу все еще грозит опасность.
— Сомнительно, но с другой стороны, мы не ожидали, что у нас под носом окажется столько подкупленных ими людей. Поэтому на всякий случай держите глаза и уши начеку.
— Я позабочусь о ее безопасности.
Обещание Чейза вызвало у Миранды дрожь – оно звучало так бескомпромиссно и сексуально. «Но это я – та, кто, как предполагалось, должна была обеспечивать тут безопасность».
Миранда открыла было рот, чтобы поправить Чейза, но лишь резко вдохнула, когда он поднял ее и, пригнувшись, вышел из фургона. Такая встряска разбередила все ее раны, и они начали болезненно пульсировать.
Слава богу, что в это время – с полуночи и до рассвета – на улицах не так многолюдно и нет оживленного дорожного движения. Чейз прямиком направился в свою берлогу – эм, квартиру – и усадил ее на диван. Неуклюжей походкой он отошел от нее, повернувшись к ней задницей в слишком узких штанах. Не самое сексуальное зрелище, но мысль о том, что под ними он без нижнего белья, компенсировала это недоразумение.
Он вернулся, держа в руках аптечку.
— Я в порядке, – соврала Миранда, стиснув зубы, потому что в этот момент мучительная боль волнами распространялась по телу: в обожженной руке и в бедре.
— Хорошо, тогда это не повредит.
Он налил дезинфицирующее средство на штанину, как раз в том месте, где кровь пропитала ткань.
Миранда завизжала от пронзившей ее жалящей боли.
― Эй, я позвоню в общество защиты животных и пожалуюсь на жестокое обращение! – воскликнула она.
— Подай на меня в суд. Я знаю отличного адвоката.
Шутка? От Чейза? Она ощупала его голову на наличие признаков ушиба или шишки.
— Что ты делаешь? – спросил он раздраженным тоном.
— Проверяю – нет ли у тебя сотрясения мозга. Ты только что пошутил, а это верный признак надвигающейся умственной неполноценности.
— Ха-ха. Ты случайно не комик? – используя ножницы, Чейз разрезал ее брюки и обнажил рваное пулевое отверстие. ― Пуля еще не вышла?
Еще одна невероятная способность перевертышей: когда их плоть заживала, посторонние предметы, как правило, выталкивались обратно.
— Ты поверишь, если я скажу «да»? – Миранда с надеждой захлопала ресницами.
Он не ответил, но протянул сложенное маленькое махровое полотенце.
― Прикуси это.
— Зачем? – Чейз сунул ткань ей в рот за секунду до того, как погрузил в рану длинный пинцет.
Что ж, ее напускной храбрости хватило ровно до этого момента. Миранда закричала и взбрыкнула, по крайней мере, верхней частью туловища, так как Чейз крепко удерживал ее ноги свободной рукой и телом.
— Есть, – пробормотал он мягким голосом.
Миранда открыла глаза, чтобы упрекнуть Чейза за его спокойное поведение, но увидела его лицо. Ох черт, мужчина был зол. Его глаза полыхали, губы были сжаты в тонкую линию, а на челюсти играли желваки.
— Почему ты выглядишь так, будто собираешься кого-то убить?
Свирепый взгляд столкнулся с ее взглядом.
― Потому что именно это я и собираюсь сделать.
«Ой. Такой горячий. Хорошо, что не я – та, кого он намеревается убить. Потому что однажды мне придется рассказать ему, что происходит и почему его похитили».
Прежде чем перевязать рану, в которой уже виднелись первые признаки заживления, Чейз наложил противовоспалительное средство. Через день или около того рана исчезнет без следа, не оставив даже шрама. Чейз сел на пятки и посмотрел на обожженную руку Миранды.
— Хорошо, что я занимаюсь мастурбацией левой, да? – пошутила зайка.
В мрачном взгляде, который Чейз бросил на нее, сквозило удивление.
— Извини, медовый пирожок. Будет больно.
К счастью, она потеряла сознание сразу после того, как он начал обрабатывать ее руку дезинфицирующим средством. Когда Миранда очнулась, вся ее правая рука пульсировала под девственно-белой повязкой.
— Как долго я была без сознания?
— Недостаточно долго. Я еще не закончил обрабатывать раны.
— Остальное просто царапины, – взбунтовалась она. – Не пора ли нам взглянуть на твои? Я знаю, что у тебя несколько дырок в шкуре.
— Мои могут подождать, – сказал он нетерпящим возражений тоном.
— Упрямый старый медведь, – пробрюзжала Миранда.
Чейз погладил ее лицо, замазывая царапину на лбу мазью; его прикосновение было нежным как перышко. Миранда подумала, что это все, но, видимо, он видел нанесенный ее телу вред лучше, чем она сама.
Чейз перешел к следующей ране – скрытой на ребрах. Он поднял рубашку – недостаточно высоко, чтобы обнажить грудь, но достаточно, чтобы заставить сердце Миранды биться от такой вероятности. Чейз намазал дезинфицирующим средством рваную царапину, и зайка втянула воздух, когда пальцы задели нижнюю часть ее груди.
— Тебя подлатали, – сказал он, вставая и потягиваясь, маломерная рубашка окончательно пошла по швам, обнажая участки кожи. – Если я ничего не пропустил.
— Да, ты кое-что забыл. А где мой поцелуй, чтобы все зажило быстрее?
Его губы скривились.
— Ты стойкая зайка, кто-нибудь говорил тебе это? Большинство женщин сейчас бились бы в истерике.
— Моя мать всегда говорила, что я особенная, – сказала она с ухмылкой. – Конечно, она имела в виду мою неуклюжесть.
Чейз засмеялся глубоким, громоподобным смехом, который заставил Миранду присоединиться к нему.
— Что мне с тобой делать?
— Ну, если ты не собираешься поцеловать меня, чтобы мои бо-бо зажили быстрее, тогда присаживайся. Теперь моя очередь играть в Зайку-Медсестру.
Когда Чейз подошел, чтобы сесть, она остановила его.
— Да, я действительно не доверяю себе с ножницами в руках, так что тебе лучше раздеться.
Чейз снова улыбнулся ей. Черт возьми, Миранда поняла, что может к этому привыкнуть. Тем не менее, его улыбка была ничем по сравнению с его красотой, когда он двумя руками разорвал остатки рубашки на теле. Одно дело видеть его на мониторах, и совсем другое – смотреть на него во плоти.
Обнаженный торс, плоские, выделяющиеся грудные мышцы, дорожка волос, которая вела вниз темным клином, и зияющие пулевые отверстия.
— Боже мой. Сколько раз в тебя стреляли?
Чейз посмотрел на себя.
— Я не знаю, пять или шесть раз? Они не задели ничего жизненно важного, и пули уже вышли.
— Ты ведешь себя ужасно беспечно. Разве ты не должен переживать по этому поводу?
Чейз пожал плечами.
— Я много раз отдыхал в Скалистых горах. Когда сезон охоты был открыт, в меня часто стреляли.
— Так вот почему ты так хорошо экипирован? С медицинской точки зрения, я имею в виду, – добавила она, заливаясь румянцем. – Но я должна спросить, зачем ты позволял стрелять в себя? Не лучше ли было просто не ходить в форме медведя во время охоты?
— Легче добыть мед, когда я – медведь. Пчелам труднее укусить.
Миранда несколько раз моргнула, у нее вырвался смех.
— Ой, какой ты многоликий, медвежонок. А теперь садись и позволь мне притвориться, что я помогаю тебе.
— Прекрасно, – сказал он, плюхаясь на кушетку, которая жалобно заскрипела. – Ты можешь прочистить раны, но пропусти повязки. Я ненавижу боль, которую испытываю, когда отрываю пластырь от волос.
Представив описанное, она рассмеялась, и к ее удивлению он присоединился к ней.
Когда Миранда, наконец, успокоилась, то принялась за работу, которой оказалось не так много – лишь очищение уже заживающих ран.
Пока она занималась обработкой ран, Чейз, наконец, задал ей вопрос, которого она ожидала.