Страница 1 из 21

Война за океан. Том второй

Задорнов Николай Павлович

Николай Задорнов

Книга вторая. Амурский сплав (продолжение)

Глава восьмая. У стен Айгуна

16 июня 1853 года Муравьев возбудил в Пекине ходатайство о разграничении областей, оставшихся неразмежеванными по Нерчинскому договору; он… во главе многочисленной флотилии проник 18 мая в воды Хэйлун-цзяна, закрытые для русских судов в продолжение двух столетий.

Суда Амурского сплава приближались к устью реки Зеи. Уж недалеко до города и крепости Айгун. До сих пор на берегах была лесная пустыня. Теперь стали попадаться маньчжурские деревеньки с полями и огородами. Население их, завидя плывущие баржи, разбегалось. Караван стал на ночевку. На одном из островов заиграла военная музыка.

Вечером Муравьев вызвал к себе чиновника министерства иностранных дел Свербеева и капитана Сычевского – переводчика маньчжурского языка. Накануне губернатор провел несколько часов с Сычевским. Составляли письмо к начальнику Айгуна. Сычевский – знаток Китая. Он не раз рассказывал Муравьеву о современном положении маньчжурской династии и о революционном движении в Китае.

Айгун – главный пункт маньчжуров на Амуре. Здесь у них, по слухам, флотилия и войско.

– Сейчас же на лодку и под покровом ночи – в Айгун, – приказал губернатор Сычевскому и Свербееву. – Вот лист для передачи начальнику города. Проводника я вам нашел, из тех маньчжуров, что приезжали сегодня слушать музыку. У моих казаков нашелся приятель. Кроме того, в числе гребцов с вами пойдет мой Хабаров, потомок знаменитого Ерофея, дружок проводника-маньчжура. К утру вам быть в Айгуне. Мы тут делаем обычную ночевку и ни на час не задержимся более чем обычно. Поэтому для вас остается ночь. Постарайтесь успеть, а утром в обычное время мы снимаемся. До нашего прихода в Айгун лист должен быть передан начальнику города и прочитан им. Вам, видимо, скажут, что сами ничего не смеют ответить и должны запросить Пекин. Вы настаивайте, что иначе поступить невозможно. Но помните, вы обязаны соблюсти долг вежливости и сделать все, что в наших силах… Я предполагаю, что тут может быть и что они станут делать: по их обычаю – тянуть и толком ни о чем не говорить. Старайтесь прибыть не рано и не поздно, чтобы зря не выслушивать их придирки и соблюдать достоинство. Потом откланяйтесь и обещайте передать ответ мне. Дальше буду действовать я… и уж тогда посмотрим! Да, возьмите с собой серебро и угощение.

Чиновники сели в лодку. Гребцы уложили туда мешок с мелким серебром, ящики с винами, фруктами и закусками. «Ешь – не хочу, – думал Алексей Бердышов, который также шел в этой лодке гребцом. – Нам-то не отломится!» Маньчжур Арсыган в халате уселся на носу лодки.

– С богом! – сказал губернатор.

Лодка пошла в темноту.

Ночь была ясная, тихая и теплая, и все огромное звездное небо отражалось в черном зеркале великой реки. Вскоре последние сторожевые суда русских остались далеко позади. Небо и река слились, и все вокруг было в звездах, и сигнальные огни сплава в глубокой дали казались новым созвездием. Неподалеку, видимо на одном из островов, слышался заливистый свист.

– Соловей! – сказал до того молчавший Маркешка.

– Быть не может, чтобы соловей! – ответил Свербеев. – Это какая-то птичка. В Сибири соловьи не водятся.

– Амурский соловей! – подтвердил Бердышов.

– Эх, дивно поет! – подхватил Хабаров. – Из-за одних соловьев сюда бы!

Казаки затеяли разговор с Арсыганом. Сычевский спросил маньчжура:

– А почему в деревне у вас не осталось ни единого жителя, а все убежали при подходе судов?

– Боятся русских!

– А у тебя же есть приятели русские. Разве ты прежде бегал от них?

– Нет, от них зачем же я буду бегать!

– Так почему же теперь убежал? Ведь ты тоже убежал?

– Как же я бы не убежал, когда всем велели бежать? Да говорили, что русские, мол, всех будут сгонять и станут мстить за то, что когда-то в старое время у них будто вырезали тут деревни. Мести, говорили, русских надо бояться. А кто бы не поверил – голова долой.

Арсыган рассказал, что военные люди со сторожевых постов в верховьях реки приезжали еще весной с известием, что русские построили, говорят, какие-то лодки и собираются плыть вниз. Слух этот и прежде часто доходил через орочон-охотников и тайно торгующих с русскими купцов.

Маньчжурские караулы, охранявшие верховья, были ничтожны. На тысячу пятьсот верст там было всего два отряда, человек по двадцать в каждом.

Сычевский и Свербеев сами видели, как на Кумаре маньчжурские стражники скрылись в тайге, завидя сплав.

– Мы совсем не собираемся никого убивать, – стал объяснять Сычевский, – и мстить не думаем даже. Это нарочно вам говорят, чтобы вы не сблизились с нами и не узнали бы правду. Чиновникам выгодно внушать вам зло к русским, они боятся, что вы подружитесь с нами и перестанете слушать свое начальство. Как думаешь, Арсыган, правильно я говорю?

– Конечно! Разве врешь! Однако, верно, похоже… Но если мы будем слушаться тебя, а не своих властей, то нам головы отрубят. Как ты думаешь, верно я говорю?

– Да, пожалуй, и это верно! – подкрутив ус, ответил Сычевский. – Но ведь у вас много голов рубят зря. А мы хотим, чтобы все узнали, что русские вам не враги, а друзья и что с нами можно жить хорошо. А уж когда об этом все узнают, то чиновник-джанги ничего не поделает. Всем головы нельзя отрубить.

– Да, если всех убить, то работать некому будет! – согласился Арсыган.

– А как же ты и твои товарищи рискнули подойти к нам?

– Услыхали, – ответил Арсыган, – думали, свои: труба ревет. Думали, может, Богу молиться. Еще видали знакомых, они размахивали красным. Мы поняли, что хотят подарки давать.

Арсыгана знакомые казаки привели к офицерам. Он польстился на выгодную плату и обещал помочь русским.

– Ладно, пойдем! – сказал он самому Муравьеву, взял подарки и часть платы вперед, придумав, как действовать и что делать, чтобы не лишиться головы.

Забрезжила заря. Видна стала деревня на берегу. Лодка шла близко.

– Вот сюда пойдем! – показал Арсыган.

Он стал что-то кричать. На берегу появилось несколько человек. Они не выказывали страха или беспокойства, видимо узнали знакомого. Вскоре лодка подошла вплотную к берегу. Собралась толпа удивленных маньчжуров и китайцев. Арсыган заговорил с ними.

– Я сейчас пойду и начальника позову, – сказал он, – и тогда дальше вместе с ним поедем.

Арсыган слез с лодки, потолковал с людьми, взял какого-то коня, вскочил на него и вдруг опрометью поскакал мимо деревни по берегу, видимо прямо в Айгун.

– Он за найоном поскакал, – объяснил Маркешка. – Сейчас вернется. Ему тоже с нами явиться в город нельзя без дозволения.

Казаки разговорились с маньчжурами, узнали, что сейчас приедет начальник, что ждать недолго, до Айгуна четыре версты. Маркешка хотел сойти с лодки.

– На берег пустить не можем, – сказал ему рослый маньчжур с палкой в руке.

– Продайте зелени.

– Нет, мы вам ничего не можем продавать. Это запрещено. Да и не знаем ваших денег.

Маркешка взял горсть серебра в мешке и кинул в толпу. Все бросились собирать, в том числе и рослый маньчжур. Подошли купцы, стали рассматривать монеты. Казаки наконец сошли с лодки. Маркешка куда-то исчез. Сычевский вышел на берег и разговорился. Через некоторое время из толпы появился Маркешка с каким-то узелком и поспешно забрался в лодку.

– Что это ты принес? – спросил его Свербеев, сидевший в лодке…

– Ходил в лавку, – ответил казак и с удивлением взглянул на Свербеева. – Водки взял!

– Сменял?

– Нет, они мне за рубль дали. Мне губернатор, его превосходительство Николай Николаевич, дал рубль, так я ходил к китайцам, взял у них вина. Как Айгун пройдем и сменимся, так выпьем с товарищами, если ваше благородие позволит, – продолжал Хабаров с невозмутимым видом. – Тут водка дешевая. И вот еще сдачи взял, – показал казак горсть меди и серебра. – Этих дырявых медяшек в нашем рубле они считают тысячи две ли, три ли. А вот эта – как двугривенный. Тут вот дальше еще деревушка будет, а потом город, там нынче ярмарка, дабу продают. Я хочу у Ванюшки дабы в Айгуне купить, ежели дозволите.