Страница 17 из 20
– Что это такое? – но он не понимал ни моего удивления, ни моего вопроса, потому что ему это явление было совершенно обыкновенное, и после долгих толков я, наконец, узнал, что это голос весьма обыкновенного в южных степях животного, называемого шакалом и составляющим что-то среднее между собакой и лисицей. Мех его немного похож на енота, но теплоты такой не имеет, и в Грузии нередко этим мехом обманывают незнающих покупателей.
Прибыли на станцию, состоящую из плетневого сарая, где помещались казаки, и вышки, то есть караулки, стоящей на трёх высоких столбах и где стоит казак на часах, чтобы далее видеть окрестную местность. На этом посту мне надобно было ночевать, но казаки не советовали спать в плетневом сарае по причине множества блох, и я расположился под открытым небом, вблизи вышки. Ночь была прекрасная, тёплая, тихая, и я проспал отлично до самого утра. Но когда пришлось одеваться, я не мог найти сапог, и их отыскали в разных местах в шагах 50-ти. Шакалы их утащили, так как они были смазаны салом. Это животное питается птицами, маленькими зверьками, и всякими мясными остатками и чрезвычайно ловко подкрадывается к молодым гусятам и цыплятам.
На другой день я хотел, чтобы чапар привёл нас ночевать в деревню, а не на пост, так как на сим последнем невозможно получить корма ни для себя, ни для лошадей. Чапар говорил, что татарская деревня находится только в стороне в нескольких верстах. Солнце закатывалось, и мы поехали. Дорога пролегала равниною, покрытою кустарником. Скоро стемнелось, и месяц тускло осветил всю страну. Мы всё ехали, а деревни нет. В кустах дороги не было видно. Вдали слышен был лай собак, мы устремились в ту сторону, полагая, что это деревня, ничуть не бывало, это были только шакалы. Мы бросились в другую сторону, та же неудача, и, наконец, совсем сбились с пути. Была полночь, а деревни нет. Я грозил чапару за его беспечность, но это всё ничуть не помогло, и мы хотели уже расположиться ночевать в кустарники, как послышался напев петуха. Это было в полночь, и конечно вблизи какого-нибудь жилья. Мы направились туда и, действительно, нашли татарский двор, а недалеко оттуда и деревню. Можно себе представить, как мы радовались найти хату, ужин из фруктов и, вскоре, горячий чай.
На следующий день мы прибыли в Нуху[23], в столицу бывшего ханства, каковых в прежнее время было много в южной части Закавказья. Персияне поддерживали их существование и тем лишали возможности усилиться. Во времена Ермолова участь их была решена. Один русский агент К., состоявший при одном из этих ханов, открыл тайную переписку его с персидским правительством и требовал с него денег, если хочет, чтобы он не представил это русскому начальству. Хан в страхе заплатил значительную сумму. К., отделив десятую долю этой суммы, представил её вместе с перепиской генералу Ермолову, выставляя свою бескорыстность и обличая хана в злонамеренных поступках, а хану советовал бежать в Персию, что он и сделал.
Нуха лежит у подножья Кавказских гор и покрыта садами и шелковичными плантациями, так как здесь главная разводка шелковичного червя за Кавказом. Сады эти большей частью расположены по берегам мелких ручьёв, струящихся из гор, где и идёт дорога. Таким образом, приходится проезжать целые версты по воде, в тени пышных деревьев. Это делает город весьма растянутым, но не видным, так как строения повсюду окружены деревьями. Дома большей частью одноэтажные, смазанные глиною на плетне и тростнике, с крутыми соломенными крышами и с оконной стороны обнесённые галереей или навесом, где целый день бывает тень, и где ковры для сидения, и стоят медные сосуды с холодной водой для питья. В комнатах полы глиняные, у богатых покрыты кругом коврами, [на них] расположены подушки для облокачивания. Стульев и столов нет; ходят, сидят и спят все на полу. Дворы перед галереей обыкновенно чисты, хотя и ходит по ним скотина, но навоз тотчас же подбирается, налепливается на окрестные стены и сушится, и потом употребляется на топку в каминах, так как других печей у них нет. [Это же топливо идёт] и на раскаление боков сделанных в земле ям для выпечения в них хлеба. Хлеб пшеничный и пресный, в виде больших блинов налепливается на горячие стены этих ям и называется чурек. Этот хлеб есть непременная придача всякого обеда и служит не только для кушанья, но и заменяет салфетку: азиатцы обтирают им рот и руки. Обед подается на подносах – деревянных, оловянных или медных вылуженных, смотря по богатству. Они круглые и могут быть иногда 1½ аршина в поперечнике. На эти подносы ставятся несколько блюд вокруг, состоящие большей частью из плова из саранчинского пшена и разных душеных жарких или шашлыков, на вертеле жареных кусочков баранины. Потом подаются миндальные пирожные, жаренные на бараньем жире и, наконец, виноград и другие фрукты. В более бедных домах употребляется кислый творог.
Получив проводников, я отправился по Вандамскому ущелью прямо через главный хребет гор в крепость Кубу, место сбора отряда. Тропинка круто поднималась наверх, и это в течение более половины дня. Подъём был так крут, что одна из моих вьючных лошадей пала; мы бы совсем не переехали, если бы погода нам не благоприятствовала. Потом тропинка идёт по самым крутым скалам, и так узка, что одна лошадь только может пройти, и то с трудом уворачиваясь от поминутно падающих сверху камней. Это не даёт времени опомниться, и [мы] все идём смело вперёд, потом только содрогнешься, когда опасность миновала. Затем проходили мы столь высокие хребты гор, что трава даже делалась редкою, а направо поднималась огромная снеговая гора Тфан (Тфандаг). В это время нашла дождевая туча так, что с одной стороны светило солнце, а с другой падал дождь; картина очаровательная. Немного подальше находится Шахдаг – самая большая возвышенность южного Кавказа, но её не было видно. С этих снеговых гор весьма часто падают огромные снежные завалы; так в одном месте мы переезжали под сводом снегового моста, образовавшегося через пробивающий снег ручей, и только поздно вечером успели прибыть в деревню Хналых, сделав в этот день 60 вёрст.
Эта деревня лежит очень высоко, и около неё не видно ни дерева ни куста, все скалы и тощая земля. Жители говорят особенным языком, вовсе отличным от всех соседей. Дома их из дикого камня без печей, как наши курные хаты, обыкновенно в два этажа; внизу живёт скотина, а наверху – хозяева. Меня приняли за доктора, потому приводили больных, большей частью таких, которым помочь невозможно. Под камнями в окрестностях Хналыха я нашёл Carabus prasinus Ménétrie, а около Тфан горы Tribax deplanatus Steven[24]. Из Хналыха дорога опять поднимается наверх, а потом спускается вниз по руслу ручья, текущего в Кубу. Кубинский край весьма плодороден и пшеница часто приносит 40 крат. Тут много леса, соли, табаку, шёлка, селитры, извести, много фруктов, дичи, скота, но климат [здесь] мало здоровый. В Кубе я уже отряд не застал, который находился [теперь] 150 верстами далее в Темир-Хан-Шуре, куда я и отправился. Дорога приближалась к Каспийскому морю, и надобно было переезжать вброд весьма быструю реку Самур. Течение было так стремительно, что голова кружилась, и проводники кричали, чтобы дать волю лошадям. [Нужно было] опустить поводья и не смотреть на воду, что я и сделал, и лошади нас благополучно перетащили на другой берег.
Берег Каспийского моря здесь плоский и землистый. Сильная жара растрескала почву, и в этих трещинах я с удовольствием находил Cossyphys tauricus Steven[25]. Ночью мы прибыли к крепости Дербент, где уже заперли большие ворота. Мы должны были ожидать три часа, покуда доложили коменданту, получили ключ, и нас встретили. Дербент есть один из древнейших городов. Он был известен во время Александра Великого и составлял точку опоры бывшей оборонительной стены, которая пересекала поперек Кавказ и имела от места до места свои укрепления. Остатки и развалины ещё видны и теперь. Собственно крепость Дербент состоит из двух параллельных стен, спускающихся с гор в самое море и там связанных поперечной стеной. Город небольшой, дома каменные с плоскими крышами, улицы тесные, неровные, так как горы достигают почти самого моря. Жара здесь ужасная, климат убийственный. Древность города доказывается обширными, на несколько вёрст, кладбищами, которые его окружают. В первый раз, когда я увидел Каспийское море, день был пасмурный, тучи сливались с горизонтом воды, ветер был довольно сильный, и длинные белые волны набегали на песчаные берега, покрытые толстым слоем мёртвых раковин; при всём старании я ничего живого там найти не смог, вероятно, жары лета всё убили. В это время, если не ошибаюсь, в Дербенском гарнизоне находился Александр Бестужев, которого заботливое начальство потешалось наряжать на часы раскалённых солнцем постов и давать ему время складывать свои Кавказские повести. Конечно, Бестужев был солдат, но всё-таки Марлинский.
23
Ныне г. Шеки (Азербайджан).
24
Жуки-жужелицы, сем. Carabidae.
25
Жук-чернотелка, сем. Tenebrionidae.