Провидица

«Риса, - опять зову, - ну ответь хоть что-нибудь. Это Грем. Я пришел за тобой».

Секунды тянуться словно года и безмолвие становится в тягость.

«Грем»! - удивляется женский голос. Такой тихий... еле различимый. Словно каждое слово - это мука.

«Да, моя девочка - это я», - становится намного легче, услышав ее голос.

«Мне очень плохо Грем... - слова, словно тихий шелест. - Я так хочу пить. Очень жарко... невыносимо! Помоги мне»!

«Конечно помогу! Сделаю все для этого. Ты только потерпи еще немного, хорошо»?

«Я не могу терпеть... так устала от этой боли. Хочу, чтобы все наконец закончилось, - плачет девушка. От этого становится не по себе. - Больше не могу. Сил не осталось... За что они так со мной? Я просто хотела помочь... Отпусти меня Грем. Не нужно больше держать. Не хочу».

«Не могу отпустить, - упорствует он. - Ты мне очень нужна. Я без тебя не могу обходиться».

«Почему»?

«Потому что я тебя люблю! Потому что ты самое лучшее, что есть у меня в жизни. Кроме тебя у меня никого нет»!

«Тогда помоги мне. Забери боль... дышать трудно... в груди все печет... болит каждая клеточка».

«Я заберу всю твою боль себе, родная, ты только согласись остаться со мной. Прошу тебя».

«Невыносимо больше терпеть»! - слышаться уже отчаянные всхлипы.

«Скоро тебе будет легче. Я обещаю. Ты только будь со мной, не уходи. Не оставляй меня».

«Хорошо, - слышатся еле различимые слова девушки, - не оставлю. Я верю тебе Грем и согласна быть всегда рядом с тобой, потому что тоже люблю тебя».

.....

Никто из собравшихся в маленькой часовне не смог бы с точностью сказать сколько прошло времени. Может быть минуты, а может часы. Время будто остановилось. Двое старых монахов читали клятвы, предназначавшиеся высшим силам, приклонив колени около неподвижных тел парня и девушки. Те застыли каменными изваяниями и лишь едва различимый пар, шедший изо рта молодого человека, свидетельствовал о том, что он живой. Девушка напротив, словно вырезанная из белого камня, лежала спокойно, будто время для нее уже давно закончилось.

Данке с замиранием сердца упорно ждал, когда же хоть кто-нибудь из них откроет глаза или сдвинется с места. Он почти не верил, что Рису можно вернуть из мира духов. Это было за гранью его понимания. Слова клятв остались позади и теперь тишину ничто не тревожило. И уже трое с надеждой стали ждать «возвращение» Грема... и Рисы.

Руна на лбу парня неожиданно резко исчезла, словно никогда и не было. Учитель Шин дернулся, будто хотел остановить ее. Или не поверил, что все так внезапно закончилось. Мгновения спустя Грем открыл глаза и глубоко вдохнул не скованный больше оцепенением. Словно в измененном сознании ему не удавалось дышать полной грудью. Он тут же наклонился к лицу девушки, внимательно рассматривая застывшие черты.

«Почему она не открывает глаза»? - нервно думал Данке. Он уже сам хотел подбежать к друзьям и убедится, что все прошло как надо. Должно пройти!

- Ты смог? - с надеждой спросил учитель.

- Она не хотела возвращаться. Говорила, что ей очень плохо...

- Не смог, - печально склонил голову старый монах, так и не дав закончить до конца то, что собирался сказать, сильно уставший парень.

Грем ничего не ответил, а лишь с большим трудом, но все же самостоятельно поднял девушку на руки и понес в дом. Уже спускаясь со ступеней часовни, он бросил через плечо:

- Ей нужно согреться. Слишком долго она пробыла на холоде. Не хочу, чтобы ее колотило от озноба.

-Что? - оторопел старик. - Так она жива... согласилась остаться?

- Да, - просто ответил тот.

Теперь все будет хорошо. Его любимая сумела найти в себе силы и не оставила. Он словно сам вернулся с того света вместе с ней.

Зайдя в дом Грем уложил свою драгоценную ношу на постель. Укрыл покрывалом. Теперь ее тело не пылало жаром, наоборот ему требовалось больше тепла. И он растопил небольшую чугунную печь в комнате Рисы. Оранжевые язычки пламени охотно проглатывали предоставленное угощение из небольших поленьев, отдавая в благодарность свое тепло и мягкий неяркий свет.

Риса спала, так и не очнувшись. Но Грем знал наверняка, что любимая больше не покинет его. Он не ушел, не оставил ее одну. Хотел, чтобы, когда она проснется, то первым кого увидит, открыв глаза, непременно был он. Тем более что согреть замерзшую девушку просто было необходимо. О мокрой и холодной сорочке, в которую была одета Риса, Грем не подумал сначала и теперь постель была сырой. Он лег рядом, притягивая хрупкую девушку поближе к себе... к своему теплу.

Было странно...то жар, поглощающий меня изнутри, то теперь холод. Кто-то играл со мной в страшные игры. Но боль отступила, и я была счастлива. Всё-таки Грем выполнил свое обещание. Холодно, но не больно - это главное! И как-то тесновато, словно лежу в ящике. Это изначально мне так показалось и когда я уже хотела испугаться, то поняла, что меня просто обнимают, сильно прижимая к себе. И главное я точно знала кто это. Слабость в теле не давала возможности обнять в ответ, но все же я сделала над собой усилие и открыла глаза. Хоть что-то!

- Привет солнышко! - почти шепотом поздоровался Грем. - Я так рад, что ты очнулась. Очень скучал.

- Правда? - было очень приятно слышать такие слова. - Я тоже.

Он коснулся губами моего носа. Стало немного щекотно и приятно. Затем его губы, мягкими касаниями прошлись по моим щекам; чуть ниже, к уголкам губ и наконец я почувствовала нежное прикосновение легкого поцелуя. Не настойчиво, а наоборот, словно он боялся причинить мне хоть малейшую боль. Как я хотела, чтобы он не прекращал. И судя по тому, как его рука медленно, но настырно пробралась ко мне под одеяло, тот и не думал убирать ее оттуда. Скользя ладонью по плавным изгибам от груди к бедрам. По моему телу прошла волна необъяснимого восторга.

- Не останавливайся, - сказала я, почувствовав, что Грем колеблется, застыв на месте.

- Ты слишком слаба еще, - сомневался он.

- Я ведь не буду сейчас заниматься уборкой монастыря, - лукаво улыбаюсь, заставляя парня действовать.

От моей нежной улыбки Грем стал смелее. И вот он уже снимал с меня сырую рубаху, восхищенно разглядывая обнаженное тело. Стыда или стеснения почему-то я не ощутила, лишь хотела видеть всегда этот блеск в его глазах. То с каким восторгом он смотрел на меня вызывало бурю эмоций. Он наклонился ко мне и стал целовать изгиб шеи, там, где пульсировала вена знаменуя жизнь. Затем ниже и ниже, захватывая губами нежную плоть, легонько терзая ее, доводя до восторга. Голова шла кругом от этого восхитительного чувства... Любви!!!

ЭПИЛОГ

- Тайк! Прекрати метаться словно раненый зверь!

Митрий встал с кресла, опираясь о палку, медленно подошел к другу и положил руку ему на плечо, подбадривая. Благодаря стараниям и упрямому упорству Рисы он смог не только пошевелить конечностями, но и наконец встать. Даже начал понемногу свои тренировки. Что очень радовало все нас.

- Я так больше не могу, - схватился за голову Тайк, - сколько можно!

- Не волнуйся ты так, - я сидела на большой подушке рядом со своим мужем. Который, к слову, тоже немного нервничал. - Рождение ребенка всегда хлопотное и долгое занятие. Я ведь тебе уже говорила, что все будет хорошо.

- Я знаю, - чуть ли не выл Тайк, - но мне было бы спокойней, если бы ты была там. Может быть помогла чем-нибудь.

- Меня туда не пускают. Ты же знаешь.

- Я не понимаю почему? - сокрушался друг.

- Потому что ей и самой скоро придётся оказаться там же. Поэтому лишний раз не позволяют нервничать. И правильно делают. Там есть кому присмотреть за твоей женой.

Я нежно погладила свой небольшой пока что животик, едва различимый под халатом. Хоть до моих собственных родов оставалось чуть больше четырех месяцев, Грем нервничал уже сегодня. Тем более, когда увидел Тию со схватками, так побледнел, словно это была я. Мне было смешно, но я лишь немного успокаивала своего любимого, зная, что бесполезно уговаривать. Он уже сейчас представлял в красках, как я точно так же буду кричать от боли. Ему хватило и того, что он видел, когда я умирала и как тогда корчилась в муках. Иной раз вскакивал на постели в холодном поту. Приходилось успокаивать его, ласками, словно маленькое испугавшееся дитя. Которое по-взрослому, бесстыдно пользовалось моими добрыми намерениями. В общем-то я конечно была только рада этому.