Страница 20 из 31
Лаборатория физики биополимеров. В центре второго ряда – заведующий лабораторией член-корреспонлент АН СССР М. В. Волькенштейн. Предположительно – 1979 г.
На этих школах можно было действительно ликвидировать пробелы в фундаментальных знаниях. Это было необходимо многим молекулярным биологам 60–70-х годов, имевшим разное базовое образование. Среди научных работников «неофитов», начавших заниматься молекулярной биологией, были выпускники медицинских институтов, биологических, химических и физических факультетов университетов, Физико-технического института, Инженерно-физического института, etc. Было важно, чтобы все, кто хотел, могли познакомиться с далёкими от «своей» науки областями исследований, расширить свой кругозор и, кроме того, познакомиться с развитием мысли и с результатами работы других научных школ, других институтов в своей области или в соседних областях науки. Биологи слушали лекции о рентгеноструктурном анализе биополимеров, а вирусологи – о структуре эукариотических хромосом, генетике индивидуального развития животных и т. п.
Помимо познавательной роли школы по молекулярной биологии были настоящим клубом молекулярных биологов в лучшем смысле понятия «клуб». Это были встречи людей с одинаковыми вкусами в науке, в образе жизни, в интеллектуальном общении и в развлечениях. Многие научные и личные контакты в нашей среде родились там – на Зимних школах по молекулярной биологии.
И, снова, шутить не забывали. Перед заключительным банкетом Школы в 1967 или в 1968 г. в гостинице Дубна молодежь во главе с Валерием Ивановым, известным более по кличке «Хромосома» или просто «Хром» (кличку он получил от Н. В. Тимофеева-Ресовского», а работал он тогда в лаборатории у только что переехавшего в Москву М. В. Волькенштейна), повесила на дверях ресторана гостиницы, где мы жили, объявление такого содержания (примерно): «Благотворительный концерт самодеятельности. Сбор средств в пользу приехавших без командировки. Вход платный: кандидаты наук – 1 руб., доктора – 3 руб. члены-корреспонденты – 5 руб, кандидаты в члены-корреспонденты 5 × N, где N – число баллотировок, академикам – вход бесплатный». Тут нужны комментарии. Б. П. Готтих, зам. директора ИМБ по науке, не подписывал (возможно, это было формально обосновано) командировку старшим лаборантам с высшим образованием (самым трудящимся людям в лабораториях тех времён!), и несколько таких молодых людей и девушек приехало на школу за свой счёт. Но это не всё. «Изюминка» была в том, что на школе присутствовал профессор М. В. Волькенштейн с женой, только что, и уже не в первый раз, не избранный в члены-корреспонденты на выборах в АН СССР. Он подошёл к объявлению, прочёл его… развернулся и не пошел на банкет. Свидетели сцены у объявления были в восторге! А академиков на банкете было двое: В. А. Энгельгардт и знакомый с ним Бруно Понтекорво, физик-атомщик, работавший и живший в Дубне.
Говорят, что объявленный концерт самодеятельности был замечательным. Эльвира Минят, сотрудница лаборатории Волькештейна, очаровательная девушка сказала мне через 40 лет после этого концерта: «Ты представляешь, мне пришлось изображать стриптиз на сцене, а Бруно Понтекорво лежал на полу между первым рядом и сценой, в зале он не нашёл свободного места». Бруно Максимович Понтекорво был человеком с умными глазами, способным ценить сатиру. Концерт состоялся в предпоследний день Школы, а я, не дожидаясь его, уехал в Москву, зачем – не помню. Что-то делать в лаборатории наутро? Как мне сказала недавно моя жена, Наталия Ляпунова, имевшая возможность через несколько лет после этих событий познакомиться с Бруно Максимовичем и убедиться, что он помнит тот концерт: «Теперь ты не помнишь, что делал в лаборатории в тот день, а этот концерт запомнил бы на всю жизнь!». И она была права!
Не только школы, но и межлабораторные семинары
Чрезвычайно интересны были большие семинары, проходившие в Институте в 70-х годах под совместным руководством Г. П. Георгиева и А. Д. Мирзабекова. Они дали этим семинарам название «Хромосома», но их тематика существенно отличалась от традиционного (для генетиков) понимания термина «хромосома» как группы сцепления линейно расположенных генов, кодирующих конкретные признаки. В действительности это была тематика молекулярной биологии, связанная со структурой хроматина и регуляцией транскрипции. Помимо частных докладов о конкретных работах лабораторий Георгиева и Мирзабекова, наиболее интересными были те семинары, на которых Г. П. Георгиев рассказывал о конференциях в Колд Спринг Харборе в США и Гордоновских конференциях по структуре хромосом, хроматина, регуляции работы генов и другим вопросам, связанным с этими проблемами. Тогда Г. П. Георгиев умудрялся проводить эти семинары спустя неделю после возвращения из США. В очень насыщенной манере он излагал новости из не менее, чем двух десятков принципиальных докладов, демонстрируя при этом великолепное знание предмета. Несколько реже с такими же очень информативными сообщениями и в таком же насыщенном стиле выступал А. Д. Мирзабеков. Иногда они выступали вместе.
Я посещал в основном семинары, связанные с исследованием хромосом, хроматина, ДНК и транскрипцией, избегал семинаров, связанных с механизмом синтеза белка (трансляцией) и, конечно, не ходил на семинары, связанные с ферментативным катализом: «нельзя объять необъятное», а главное – не нужно.
Семинар лаборатории В. А. Энгельгардта. Слева Л. Л. Киселёв. Справа – В. А. Энгельгардт и А. А. Баев. Из серии снимков, сделанных к 20-летию Института в 1979 г.
А семинары лаборатории физики биополимеров М. В. Волькенштейна я изредка, но с интересом посещал, когда речь шла о структуре ДНК, ДНК-белковых взаимодействиях и структуре хроматина. Прав был старик Тумерман: легче было биологу слушать физиков, чем химиков!
Кстати, о физиках: один из них, Л. А. Остерман, по собственной инициативе читал лекции для всех желающих в Институте (но слушатели приходили и из других институтов) о физических методах, применяемых в молекулярной биологии: об электрофорезе, высокоскоростной седиментации, наверно – о спектрофотометрии и т. п., и потом издал книгу-руководство по этим методам. У него не заладилась творческая экспериментальная работа в лаборатории А. А. Баева, и он нашёл себя в преподавательской работе, важной для повышения квалификации исследователей в области, насыщенной физическими методами. И это было правильным решением для реализации его способностей.
Институт – участник мировой науки
В. А. Энгельгардт и ведущие научные руководители Института сразу задали своим лабораториям высокие требования к планируемым исследованиям: работать на мировом уровне в контакте с ведущими зарубежными учёными, которые, надо сказать, сразу же с интересом и удовольствием начали посещать наш Институт. Институт стал инициатором и организатором двухсторонних симпозиумов по разным аспектам молекулярной биологии. Это были симпозиумы СССР-ФРГ, СССР-Франция, СССР-Италия. Они чередовались с симпозиумами ФРГ-СССР, Франция-СССР, Италия-СССР, проходившими, соответственно, в тех странах. Главным или, по крайней мере, важным организатором и действующим лицом двусторонних симпозиумов был Александр Александрович Баев. Можно было сколь угодно удивляться, но этот человек, начавший новую жизнь в пятидесятилетнем возрасте, ставший академиком в 68 лет, был удивительно собран, деловит и, казалось, никогда не отдыхал.
В. А. Энгельгардт, Г. П. Георгиев, Я. М. Варшавский. 1979 г.