Страница 35 из 59
— Я родился в Сан-Диего. Вырос в бедности. Ребёнок-сёрфингист. Проводил дни на пляже на волнах. Прогуливал школу больше, чем посещал, — глаза Логана становятся далёкими, словно всматриваются в прошлое. — Попал в беду, связавшись с плохой компанией. Делал кое-какое дерьмо... видел, как умирают друзья, и понял, что должен покончить с этой жизнью или в конечном итоге окажусь либо мёртвым, либо в тюрьме. Тогда мне показалось, что единственным выходом было пойти в армию. Таким образом, я провёл следующие четыре года в зелёной армейской форме. Никогда не участвовал в боевых действиях, но много тренировался. Получил аттестат, по крайней мере, хоть что-то хорошее из этого вышло.
— Это твоё прошлое, не ты.
Мои ладони плашмя прижимаются к холодному стеклу.
— Это больше, чем кто-либо знает обо мне.
— Ох...
— Вот тебе и «ох», — ухмыляется Логан. — Я подхожу к той части рассказа, которая определяет, кто я. После увольнения из армии, мне было скучно до усрачки. Было немного сэкономленных денег, и совершенно никакого занятия. Пошатался немного вокруг и снова начал ввязываться в неприятности. Как видишь, я прямо притягиваю их к себе. Они следуют за мной, а я за ними. Я встретил парня в баре в Сент-Луисе. Он работал на частную охранную компанию. Прикидывался порядочным, и подбил меня записаться на поездку в пустыню. Одна поездка в качестве военного подрядчика превратилась в две, а затем и в три. Хорошие деньги, но занятие дерьмовое, — он пожимает плечами. — Я завязал после третьей, забрал деньги и убежал. Я достаточно видел. Достаточно сделал. Так что, взяв свои сбережения, я купил бар в Чикаго, переделал его, переименовал и сменил персонал. Продал заведение. Повторил всё по новой. Сделал хорошие деньги и обнаружил, что отлично соображаю в такого рода вещах. И мне нравилось пачкать руки, делая перепланировку зданий и восстанавливая их. Затем у меня появилась одна инвестиционная возможность... здесь, в Манхэттене. Большое вложение денег, большой риск, большая прибыль. Но... ничего не получилось. Давай остановимся на том, что я прекратил этим заниматься.
Я чувствую большую дыру в рассказе.
— Ты что-то упускаешь, Логан.
Он кивает.
— Да, ты права. Это та история, которую я бы не хотел пока рассказывать. Это большая часть того, кто я, но мне до сих пор трудно говорить об этом. Можно сказать, что я ещё пытаюсь пережить случившееся.
— Но ты спрашиваешь меня, кто я. Не так легко ответить на этот вопрос, да?
Логан лишь пожимает плечами.
— Разве это справедливо задавать вопрос, на который я затрудняюсь ответить сам? Нет. Конечно, нет. Но то, как ты на него ответишь, многое мне расскажет. Ты, например, не ответила вообще. Просто вернула вопрос обратно. Ты защищаешься. Замкнута. Невозможно ничего узнать. Кто ты, Икс? — его глаза глубокие, а взгляд острый. — Дай мне ответ. Хоть что-нибудь. Что угодно.
Я не должна говорить о себе. Мне никогда не было об этом сказано напрямую и вслух. Но существовало как негласное правило. Не говорить о себе.
Но как мне не рассказать? Логан смотрит на меня, изучает, его глаза, как самое глубокое море, неспокойное и бурлящее. Где полно сокрушающих и пожирающих меня пропастей, в которых можно потеряться.
— Я Мадам Икс, — это ответ, не так ли?
— Больше, — тихое требование. Приказ.
— Я... я не знаю, — отвернувшись в отчаянии, я прислоняюсь лбом к стеклу, и оно запотевает от моего дыхания. — Тебе лучше уйти.
— Уже прошло пятьдесят минут, Икс.
Десять минут? Это всё, что осталось? Вечность, вытянутая и закрученная в петли, всё это в течение шестисот секунд.
— Скажи мне хоть один факт о себе. Меня не интересует что-либо постыдное или какой-то секрет. Просто... что-нибудь.
— Зачем? — шепчу я.
Это должен быть простой разговор, но это не так, и причина этого за гранью моего понимания. Логан смущает меня, переворачивает всё, что я знаю о своей жизни вверх ногами.
— Потому что мне любопытно. Я хочу знать.
— Я из Испании.
Он подходит слишком близко. Я чувствую его дыхание на своём ухе.
— Это было не так уж трудно, правда?
— Что случилось? С инвестициями? — какого чёрта я спрашиваю его об этом?
Логан смеётся.
— Удар ниже пояса. Это было... сложно. Некоторые элементы сделки были не совсем законными. Я знал это, но подумал, что договорился со многими юристами и останусь чистым. Но... меня подставили.
— Так ты преступник.
— Когда-то был, да. Но я исправился, помнишь? Весь мой нынешний бизнес абсолютно легальный.
— Ты не похож на такого человека.
— Какого такого?
— На преступника.
— Я дошёл до точки, когда должен был изменить себя.
Логан всё ещё так близко, и я слышу, как он сглатывает, слышу его дыхание.
Мужчина до сих пор слегка пахнет жвачкой с корицей, но этот запах подавлен бокалом виски. Не понимаю, куда он дел свою жвачку; и странно, что я заметила такую деталь. Логан не касается меня. Просто стоит в моём пространстве.
Почему я не отталкиваю его?
— Переосмысление собственного «я» сложная работа, — говорю я.
— Да. Точно, — мужчина указательным пальцем касается моего подбородка. Просто трогает. Не разворачивая к себе, просто касается. — Почему у тебя появилась необходимость изменить себя, Икс?
— Потому что я... потерялась.
Это форма правды, лишённая конкретного содержания.
— Ты что-то недоговариваешь, Икс.
— Да.
— Что насчёт твоего настоящего имени?
— Я уже тебе говорила. Меня зовут Мадам Икс.
— Совсем не испанское имя.
В его словах присутствует улыбка, но я не смотрю на него, чтобы удостовериться в этом, а просто слышу её, и она достаточно ослепительна в своей красоте.
Я долго и медленно вздыхаю.
— Это единственное имя, что у меня есть.
Я чувствую, как его улыбка исчезает. Мои глаза меняют свой фокус, и теперь я могу видеть своё отражение в оконном стекле. Его взгляд исследующий, а прядь золотых волос падает на лоб. В уголках его глаз маленькие морщинки, как будто мужчина долгие часы щурился от солнца. Его кожа обветренная, загорелая. Грубая. Логан красивый, но жёсткий и резкий, опасность так и сочится из его пор. И в тоже время он почему-то совершенно нежный. Настолько сильный, настолько уверенный в своей способности устранить любую угрозу, что ему нет необходимости держать осанку. Тигр в джунглях, который знает, что является королём.
— Икс. Почему Икс?
По своей воле мой взгляд следует к картине на стене. Логан отворачивается от меня, и я вздыхаю с облегчением. Иду за ним и становлюсь рядом, перед «Портретом Мадам Икс». Он рассматривает её. Мы смотрим на картину в тишине в течение долгого, долгого времени. Я вспоминаю. А Логан, возможно, ищет подсказки. Он ничего не найдёт ни в мазках художника, ни в композиции, ни в теме, ни в использовании чёрного, белого и коричневого цветов, ни в изгибе её шее или линии носа, ни в бледности её кожи или положении её руки. Единственные подсказки находятся внутри меня.
— Я потеряла себя. Потеряла... ту, кем была. Кем могла быть. Я потеряла... всё. И потом увидела эту картину. Не знаю почему, но она меня поразила. У меня не было ничего, ни имени, ни прошлого, ни будущего. А эта картина... она... стала что-то значить для меня. Я каким-то образом увидела себя в ней. Не знаю. И никогда не узнаю. Но я выбрала именно её. Мадам Икс. У других портретов того времени есть названия. Но у этого... Просто... Мадам Икс. Ты знаешь, у девушки на картине есть имя: Виржини Амели Авеньо Готро. Но на этом портрете она Мадам Икс. Предмет живописи, ни больше, ни меньше. Что-то в этом имело для меня значение.
Я ожидаю комментария, чего-то глубокого и значимого. Вместо этого Логан поворачивается и направляется через комнату к противоположной стене к картине «Звёздная ночь» Ван Гога.
— А эта?
— Просто нравится мне, — я пожимаю плечами.
— Бред собачий.
— Логан, — я хмурю брови от такой внезапной и жёсткой грубости.