Киберстар

Я остановился перед дверью, не решаясь позвонить, и прислушался. Сквозь преграду из кожзаменителя доносились приглушенные, но довольно резкие крики Лены. Захара слышно не было, хотя обычно он не отставал от жены, заводясь с пол-оборота. Дверь распахнулась, и на пороге возник хозяин квартиры с резко пахнущей растворителем охапкой железных обрубков. С этой ношей он походил на робота в экзоскелете. Примерно метр восемьдесят с кепкой, худоват, но жилистый. Руки так крепко сжимали запчасти, что предплечья напоминали перекрученный стальной трос. Над горой металлолома, удерживая ее сверху щетинистым подбородком, торчала коротко стриженная голова со странной раскраской на лице. Черная полоса (похоже, от машинного масла) под носом, на правой щеке – след от губной помады, а над левым глазом – криво намазанные женские тени. Захар хмурым кивком попросил меня уступить дорогу и, плавно обойдя, понес свой груз к лифту.

Я вошел в квартиру и уже без всяких преград расслышал суть недовольства Лены. «Чтоб ни одной гайки в доме больше не было! Красить он тут собрался. Я на балконе белье сушу, а теперь все воняет. Заняться нечем — плинтуса прибей!» — карнизы, наличники и далее по списку, меняя местами слова и вспоминая всё новые дела. Я заслушался — жутко и знакомо, но уж очень складно у нее это выходило, причем мой приход ее совершенно не смутил, сухо поздоровалась и ушла на кухню, не переставая шуметь, хотя и снизила голос до уровня «суровое ворчание». Большего внимания я удостоился от парочки, выпрыгнувшей из комнаты. Чумазая шестилетняя девочка бросились на меня с криками «Дядя Сережа», а тощая маленькая собачонка просто облаяла, пытаясь цапнуть за штанину.

— Привет, принцесса! — я попытался стереть у нее со лба черную кляксу. — А ты почему такая грязная?

— Мы с папой играем в салон красоты на колесах! Он меня возит, а я его накрашиваю!

— А что мама с папой не поделили?

— Папа своей вонючкой облил мамино платье, только тс-с-с-с, а то мама еще больше его будет ругать, она пока не знает, — улыбнулась девочка.

Пока я изучал новых кукол, Захар сделал еще две ходки с балкона. Сначала пронес большую коробку, из которой торчала старая мотоциклетная фара, потом ящик для инструментов, и ушел умываться.

Когда мы собрались уходить, снова раздался крик с кухни: «И чтобы бобра твоего дома больше не было!» Захар набрал в грудь воздуха и, прежде чем хлопнуть дверью, закричал: «Это не бобер! А боббер!»

На улице нас уже ждали. Дима подъехал прямо к подъезду, частично загородив пешеходную дорожку, и сидел в машине, разговаривая по телефону. Когда мы с коробками вывалились из дверей, он, не отключаясь, кивнул и вышел открыть багажник.

— Все, милая, мне пора. Ребята вышли уже. Эй-эй-эй, аккуратней запихивай. Нет, солнышко, это я не тебе, все, люблю-целую, — он подошел к нам. — Так, давайте, чтобы я не пожалел, что мы на моей машине едем.

— И тебе привет, мог бы и помочь.

— Не получилось, Оля позвонила. Я ее отвез в киношку с подружками, но у них там официант долго идет, и она соскучилась, — Дима чуть подвинул коробку и закрыл багажник. — Поехали?

Я забрался на переднее сиденье и стал осматривать недавнее приобретение Димы. Когда мы ее обмывали, изучить все досконально не удалось, Оля предусмотрительно оперативно спрятала ключи. Кроссовер как кроссовер, «Инфинити» как «Инфинити». Запах новой машины — что-то сладко-приторно-химическое вперемешку с новой кожей. Темный салон, вставки под дерево возле ручки переключения передач и в дверях, большой экран на приборной панели — все это непривычно смотрелось с нашим Димой, утонувшем в мягком кресле. Левой рукой он аккуратно, боясь насилия над новым мотором, вел машину, а правой поглаживал неглубокую залысину на курчавой голове. Этакий недокоммерсант-депутат местного разлива в рубашке розового цвета, кашемировом кардигане и небрежно расстегнутом шерстяном полупальто. Весь прямой и строгий, от спины и носа до гладко выбритых щек, только веселые глаза смотрят с доброй улыбкой.

— Что за хлам вывозим? — спросил Дима.

— Это не хлам, — насупился Захар, — это запчасти от «Урала» для кастомного боббера. Рама, стойки, фара. И оборудование для покраски и хромирования.

— Прикинь, он все это на балконе делать собирался, — я стал играться с кнопками на приборной панели.

— Хромирование? Дома? Там же вонь должна стоять такая, что не то что тараканы, а все соседи разбегутся.

— Соседи могут спать спокойно — Лена его выгнала еще на стадии подготовки, — видя, что Захар не собирается комментировать, ответил я.

— А почему не в гараже? Или не на работе?

— Отец там машину поставил, так что не развернуться, а на работе камеры везде и контроль, как в концлагере, — вздохнул Захар. — Я думал, успею все сделать, пока ее дома нет. Давайте сменим тему, а? Дим, почему у тебя вместо иконок фотография твоей девушки на панели?

— Подушка безопасности такая и телкоконтроль в одном флаконе, — не моргнув глазом ответил Дима и потянулся к телефону на кронштейне ответить на звонок. — Ну вот. Оля хочет, чтобы я о ней чаще думал.

— Она у тебя прям с 3Д-эффектом присутствия, — пошутил я, глядя на смартфон, и поежился от взглядов Оли одновременно с фото и с экрана телефона. Разница была лишь в том, что в первом случае она была полностью одета. Если короткую мини-юбку и полупрозрачный топик можно приравнять к одежде. Длинные ноги на высоких каблуках, светлые вьющиеся волосы, легкая и многообещающая улыбка. В телефоне же план был крупнее: лицо и верхушка ярко-красного купальника, а, пока Дима не взял трубку, получилось разглядеть и россыпь маленьких точек-родинок на плече, и мягкие губы в форме сердца, и длинные ресницы над зелеными глазами.