Страница 3 из 7
Стол я накрыла в гостиной , которая одновременно была и праздничной столовой. В будние дни мы обычно ели на кухне. Она была довольно большая и уютная. В гостиной же было три больших окна. Стоял диван , несколько кресел, стульев и большой, цельного дерева , овальный, с резными ножками стол. Цвета интерьера я в своё время подбирала сама. Тёплый зелёный, холодный зелёный, охристый, золотистый, белый; все вместе они создавали уютную и даже нарядную обстановку. Стол я накрыла старинной с шитьём скатертью. Достала праздничный сервиз. В середине стола поставила вазу с садовыми цветами. Я люблю антиквариат и при случае, если позволяют средства, пополняю запасы фарфоровой посуды и прочего. Вазу я выбрала винтажную, с изображениями пасторальных сценок.
Блюда я обычно подаю по мере их съедания. Сегодня я приготовила курицу , фаршированную всякой всячиной, пару салатов и торт на сладкое.
Сана всё утро был в саду и, когда я позвала его к столу, вошёл в комнату с большим пакетом и маленькой бархатной коробочкой в руках. Он никогда не отличался оригинальностью. Но всё , что исходило от него, было для меня счастьем. Он подарил мне мягкого мишку цвета топлёного молока и тоненький золотой браслетик. Ничего особенного. Но я была безмерно счастлива. Мишка был одет в курточку жёлтого цвета с вышивкой в виде четырёхлистного клевера и надписью lucky на груди . Если надавить на его живот, он пел смешную, счастливую песенку на английском , слов которой невозможно было разобрать.
Браслетик мне оказался абсолютно впору.
После обеда, уже ближе к вечеру, мы вышли в сад позагорать, на жарком солнце моя кожа быстро обгорает. В старой деревянной беседке стояли два шезлонга. Мы болтали о чём-то. Было хорошо. Сейчас я понимаю, что это и было счастье. Но тогда это была обычная жизнь. Мы живём только в тот миг, который есть сейчас , и окружает нас только то, что мы видим в этот миг. Это и есть реальность. Всё остальное – это воспоминания или же мысли о будущем. Остального уже нет или ещё нет. Остальное существует только в наших мыслях. И это невозможно изменить. Невозможно вернуться в те счастливые минуты, которые остались в прошлом или перенестись в будущее. Мы обречены, жить только в то мгновение, которое есть сейчас. В то мгновение косые лучи солнца падали на дощатый пол беседки, пахло какими-то цветами, и было слышно жужжание пчелы. Сана задремал в шезлонге, я смотрела в небо. В небе серебряной каплей летел самолёт, оставляя за собой длинный, пушистый , белый хвост. Он шёл на снижение в один из аэропортов Москвы. Я очень люблю летать самолётом. Внизу горы, пустыни, и ты не знаешь их названий. А ночью вид становится сказочным. Огни сгущаются, и образуют города, которые имеют форму, либо круглой паутинки, либо тянутся вдоль побережья. Смотреть на это можно бесконечно. Когда я вижу в небе самолёт, я немного завидую людям, сидящим в нём. Они летят куда-то и даже не подозревают, что в это время я смотрю на их самолет с земли, и тоже хочу сидеть рядом с ними в кресле, выбирать на обед курицу с вермишелью или рыбу с рисом, потом в тесноте есть из маленьких, красивых пластиковых судочков кукольный обед. Порции маленькие, но обед состоит из нескольких вкусных блюд, а потом чай или кофе в маленькой пластиковой чашке с крошечным пирожным. Здорово. А как приятно оказаться в незнакомом аэропорту, далеко, далеко от своего дома, получить багаж и ехать с услужливым шофёром в отель. Я очень люблю всё это. И мне всё равно куда лететь, лишь бы подальше. Мне очень нравится, когда портье в фирменной униформе отеля берёт мой чемодан и уносит его в мой номер, пока я стою возле ресепшена. Потом прохлада номера, простыни с вензелями, удивительный вид из окна с незнакомыми улицами, домами, людьми. Даже небо в каждой стране своё. Потом душ, большое полотенце с красивой меткой отеля. А первый выход в незнакомый город…, другая жизнь, другие люди, другая еда, другие правила. Это всё очень интересно. А в это время мой дом , там далеко , живет своей привычной жизнью и немного ревнует меня к этой другой, интересной жизни.
Коробка с фотографиями
Монетку, найденную в погребе, я прикрепила на браслет крошечным карабином. Получилось неплохо. Старинная финикийская монета. Как она оказалась в погребе моего дома ? Я не находила этому объяснения. Комнатка за маленькой дверцей в погребе притягивала меня. Когда Сана уезжал, я подолгу сидела в ней. В маленьком шкафчике я нашла большую коробку из-под печенья со старинными чёрно-белыми фотографиями. Некоторые из них были безвозвратно испорчены, но некоторые были в прекрасном состоянии. Ещё в шкафчике стояла керосиновая лампа без керосина. Я садилась на скамеечку и разглядывала фотографии , включив яркий, электрический фонарик. На фотографиях были люди из разных стран, в основном из Италии и Франции, но было несколько фотографий из Швеции. Было несколько фотографий женщин-заключённых в фас и профиль. Лица их были грубые, выразительные. Были семейные, одиночные, детские фотографии. Датировались концом 19, началом 20 века. Последняя фотография была сделана в мае 1940 года. Миловидная женщина в кресле. Тёмные босоножки со множеством переплетений, светлое платье в мелкий цветочек, красиво уложенные волосы, в руке роза. Фото было сделано в фотоателье в итальянском городе Монтекатини, это я определила по красивой виньетке с надписью в уголке фотографии. Я потом нашла описание этого города в Википедии. Оказалось, что это маленький городок с какими-то источниками. Ещё на нижней полке шкафчика я обнаружила старинную куклу, довольно красивую, в нарядном платье с кружевами. На затылке под волосами у неё было написано Milano 50.11. Это убежище в моём погребе хранило какую-то тайну, которую я пыталась и не могла разгадать. Сане не нравились то, что я часто сижу в этой комнатушке в одиночестве. Он не интересовался загадками прошлого, поэтому в его присутствии я старалась не спускаться в погреб без необходимости.
Я безумно любила его и боялась разонравиться ему. Он освещал мою жизнь тёплым, солнечным светом. Если хотел, он мог быть очень милым .Одно его присутствие меняло всё вокруг. Жизнь становилась яркой , еда вкусной, сон сладким, а я молодой и счастливой. За это я ему прощала всё. Я догадывалась, что в его жизни есть ещё одна женщина. Но мне не хотелось думать об этом, и я обманывала себя и его, что у нас всё просто великолепно. Мысль , что я могу потерять его, для меня была невыносима.
Когда он бывал в хорошем настроении, он звал меня baby. Может кому-то это милое прозвище покажется банальным и глупым, а я, когда слышала это слово, взлетала от счастья на седьмое небо. В остальные дни он звал меня просто по имени. Занятия сексом для него были необходимостью, а для меня…Я после секса с ним несколько дней не могла прийти в себя , находилась в состоянии эйфории. Я любила его. Для меня это был не секс, а некое телесное выражение любви.
Камин
В своё время мой муж начал делать камин в гостиной, пригласил специалиста, тот выложил камин до половины и потом пропал, потому что деньги ему были уже уплачены. Сана завершил , начатое моим мужем, дело. И теперь вечерами мы имели возможность сидеть около камина и смотреть, как танцует пламя. Зимой и осенью возле него было тепло и уютно. Огонь – это удивительная субстанция. Он имеет гипнотическую силу. Если случалась неприятность по работе или просто было плохое настроение, Сана разжигал камин и долго сидел в кресле, наблюдая за пламенем. Это вселяло в его холодную душу умиротворение. В такие минуты я не походила к нему и не разговаривала с ним , просто приносила ему стаканчик виски. Огонь и виски исцеляли Сану.
В один из таких вечеров Сана сказал мне, что у него появилась возможность получить работу в Финляндии. Сердце моё перестало стучать, а через несколько минут я разрыдалась так горько, что Сана бросился меня утешать и сказал, что он никуда не поедет и останется со мной. Но страх уже вселился в меня и растёкся по венам, как сок ядовитого дерева. С тех пор я начинала метаться по дому , как тигрица, если Сане приходилось задерживаться в Москве. Я боялась, что он исчезнет из моей жизни. Этот страх жестоко мучил меня в его отсутствие, и успокаивалась я только тогда, когда Сана возвращался домой, обнимал меня, целовал и утирал мои слёзы. Затем мы ужинали , сидя друг против друга, а после устраивались в креслах возле камина с чашкой чая или кофе. Языки огня танцевали для нас свой бесконечный танец, их тени танцевали на обоях золотистого цвета и мы затихали , как два ребёнка, заворожённые сказочным шоу. Потом мы уходили в свою спаленку или засыпали тут же в креслах.