Страница 36 из 60
Меня судили. Обвинение составилось обширное и тяжкое, как последний инфаркт. Ни одного пункта не удалось мне опровергнуть, да и не упорствовал я. Прокурором выступал сам великий Глодра. Этим все сказано.
Серафиму не мучали - она призналась сразу и во всем. И с готовностью приняла возложенное наказание - поднести факел к костру. Что она и сделала, даже не взглянув вверх, на меня своими пронзительно-синими глазами.
- Се-ра-фи-ма, - прошептал я, когда уже трещал костер, а мне оставалось молить Господа, чтобы все закончилось как можно быстрее, чтобы исчерпав это время, пусть и мучительно, неважно, затем вступить в другое, с благословением , и уже оттуда отыскать путь обратно.
Я потом долго-долго листал залежалые сны, мечтая о том, как буду левитировать, невысоко... Но натыкался лишь на останки костра и на собственный труп, который так и не удосужились убрать.
НА БИС
Вы, конечно же, слышали об этой истории. Слышали разное, иногда прямо противоположное. И если я сейчас хочу вам напомнить ее, то вовсе не из желания похвастать осведомленностью. Просто нужно же установить истину. Пусть она и не из разряда тех, за которые стоит идти на костер. Кроме того, по прошествии нескольких лет уже можно говорить и о каких-то выводах, порой занятных.
Начало, как вы помните, весьма банальное. В один из прекрасных (другого и быть не могло) вечеров наш юный герой с букетом в руках ожидал... Впрочем, это тоже всем известно. Она не пришла. Я потому так верно знаю, что вся эта история, длившаяся без малого три года, происходила в двух остановках от моего дома. Там, где один из наших редких автобусов разворачивается на обширной площади у рынка. И букет Он приобретал на этом же рынке. Я потом разговаривал со старушкой-цветочницей, живущей за городом в своем доме. Она утверждала, что Он раз от раза отбирал букет все тщательнее, да и платил не торгуясь, щедро...
И вот когда Она не пришла, наш герой, прождав еще час, собрался покинуть площадь. Его остановил букет. Букет горел перед ним красным светофорным светом. Я не знаю, что делают со своими букетами те, кто оказался в подобной ситуации. Вполне возможно, что именно на цветах и срывается досада. Наш герой обладал добрым сердцем. Он справедливо рассудил, что уж букет ни в чем не повинен. Стало быть, надобно передать цветы по назначению. Каким образом?
Он стал всматриваться в лица проходящих. Его заинтересовали лица девушек и молодых женщин, увидевших букет. Одной из них Он и вручил цветы, сказав при этом несколько слов, нам, увы, неизвестных. Таким было начало...
Таким было начало, закрепившее данную им себе клятву. И во исполнение этой клятвы, каждую неделю, во Вторник вечером, в тот несчастливый для Него час, он стал являться на рыночную площадь. С букетом, купленным у известной нам старушки. После недолгого и сосредоточенного ожидания Он вручал цветы очередной избраннице. Тем самым словно давая краткий отдых сердцу своему.
Постепенно это событие, благодаря слухам, стало достоянием не только рыночной площади, но и всего города. К концу первого года Его романтической деятельности изрядное количество досужих лиц собиралось полюбопытствовать на очередном вручении. Второй год вручений уже решительно заявлял о сложившейся традиции. Он продолжал выбирать королеву сердца...
А по прошествии трех лет Он исчез, не оставив о себе, как выяснилось, никаких сведений. Ибо, исполняя обет свой, был Он исполнен монашеской скромности.
Недостатка в слухах и версиях не было. Насколько я помню, девицам очень нравилась версия женитьбы Его на цветочнице, у которой он приобретал свои дивные цветы. Но знающие люди только посмеивались, слушая этот легкомысленный щебет. Высказывались догадки о появлении на одном из вторников Той, самой первой, ставшей виновницей все истории. Дескать, он вручил Ей букет, и история сама себе придумала достойный финал. Согласитесь, и такое предположение отдает старинным романом. Более убедительно выглядит мнение людей достаточно рассудительных и имеющих богатый жизненный опыт. Они пришли к выводу, что он успокоился сердцем, полюбившим столь многих. Равнодушно же исполнять традицию на потеху толпе казалось Ему занятием пустым...
Мой сосед, страшный любитель поспорить, выслушал историю весьма задумчиво. И я не услышал от него известного набора эпитетов: чушь, ерунда, сказки и проч. Он просто молча удалился. Лишь к вечеру заглянул ко мне вновь.
- Ну вот, - сказал он. - Все ясно и без слов. Я прогулялся до рынка, выбрал букет и проделал всю ту штуку, о которой вы распространяетесь с таким наслаждением. Знаешь, что мне сказала "избранница"? Язык не повернется повторить...
- Нечистый эксперимент, - возразил я. - Сам посуди. Ведь ты же не был в тот момент несчастливо влюблен. Так?
- Хорошо, - сказал он. - Какие проблемы? Я пойду и влюблюсь...
- Несчастливо, - напомнил я.
- Несчастливо, - подтвердил он.
И ушел. И до сих пор ходит в поисках. Весь город знает о нашем споре, все привыкли к поиску. Даже его жена.
ДЖУЛИЯ
Джулия умница. Джулия красавица. Мне такие никогда не попадались в объятия. А Джулия сплоховала. Что-то здесь было не так. Она явно предназначалась не мне. Что-то вверху не сработало. Джулия была того же мнения, без восторга оценивая мои скромные достоинства.
- Как часто ты меняешь носки? - спрашивает она, закуривая.
- Собственно... Я не регистрирую эти события.
Джулия иностранка. Джулия прекрасно говорит на многих языках, только на нашем - плохо. И всех денег мне ее никогда не потратить. И это она мне тоже готова поставить в вину. Я хожу по кухне и размышляю: за что мне такое? Она ходит по комнате и размышляет на ту же тему. Изредка из комнаты открывается дверь, ненадолго показывается ангелоподобный лик, пленительной музыкой звучат слова:
- Ради Бога, не забывай менять носки.
Джулия отказала двум баронам. Джулия спустили с лестницы князя (правда, довольно сомнительного) . Она послала к черту весь высший свет. Мы живем в однокомнатной, снятой нами квартире. Ночи наши полны кошмаров и бессонниц. Дума наша велика и отчаянна. И однажды меня осеняет.
- Дорогая, - кричу я в стену. - Мне наконец-то все ясно. Дело в том, что мир встал с ног на голову. Понимаешь?
Она не очень понимает. Я ей долго растолковываю. С демонстрацией на себе самом. До нее доходит. И она несколько успокаивается.
Окей, - говорит она. - Но теперь-то ты, надеюсь, понимаешь,
что надо чаще менять носки?
В НОЧНОМ ДВОРЕ
Несомненно, кто-то не выдержал и запустил-таки в него чем-то тяжелым. Возможно, цветочным горшком, схваченным сгоряча с подоконника, горшком, о котором впоследствии пожалели - вещь нужная. А может и не горшком. Да и наверняка не горшком. Чем-то менее ценным. Хотя очень трудно найти в квартире что-то, предназначенное именно для этой цели. Впрочем, хороши кубики, обыкновенные деревянные детские кубики, если, конечно, в доме есть дети, которые видят сейчас десятые сны, пока вы раздумываете над кубиками... Ах да, кубики сейчас делают из пластика, и они теперь легкие, не летящие далеко и метко... Но ерунда. Ведь запустили же в него чем-то, если судить по удаляющимся его звукам, по высказанной вслух досаде... И нечего обижаться. Правильно сделали, что запустили. Все-таки ночь на дворе, и сон весенний так прерывист и чуток... А тут, как заведенный, минут сорок подряд, с идиотской, совершенно необъяснимой пока настойчивостью, он повторяет одну и ту же фразу, если вслушаться, одну и ту же, состояющую из семи быстрых, почти непрерывно звучащих "гав" и одного "гав" через паузу. Вот так: гав-гав-гав-гав-гав-гав-гав, гав! Представляете? В то самое время, когда такой сон! Ну и конечно же кто-то не выдержал. И напрасно пес на кого-то обиделся.
И я потом не мог уснуть еще час, пытаясь понять, чего же он хотел, выговаривая, вернее, вылаивая старательно одну и ту же фразу? А потом понял. И ничего там хитрого не было. Всего-то он хотел нас уверить вот в чем: "Спите, да? А я вот всю ночь вас тут охраняю..." Ну и еще что-нибудь добавлял, раздосадованный.