Страница 66 из 85
После этого ни Берия, ни Меркулов, ни Влодзимирский результатами розыска не интересовались, хотя все органы были обязаны каждые три дня доносить о ходе розыска.
Сам факт объявления розыска на Симонич через 1 – й спецотдел, без привлечения к активному агентурному розыску оперативных аппаратов, свидетельствовал о формальности самого розыска, и у меня сложилось впечатление, что все это делалось только для успокоения Кулика.
Позднее этого я слышал разговор между работниками спецгруппы, фамилий которых теперь не могу вспомнить, о том, что примерно в то же время, когда объявлялся розыск на Симонич, спецгруппой в присутствии Влодзимирского была расстреляна какая-то женщина, причем в отступление от общего порядка этот расстрел был произведен без участия 1-го спецотдела и до того, как прибыл к месту расстрела прокурор Бочков. Эти же сотрудники спецгруппы говорили, что Бочков за это их крепко ругал. У меня сложилось впечатление, что эта неизвестная женщина, расстрелянная в присутствии Влодзимирского, была женой Кулика. Несомненно, что подробности этого дела должны быть известны Влодзимирскому, Меркулову и Берия.
Материалы о розыске Симонич-Кулик, безусловно, должны быть в архиве 1-го спецотдела МВД СССР.
Были ли составлены какие-либо документы о произведенном расстреле женщины работниками спецгруппы – я не знаю.
Третий факт, заслуживающий внимания, – это случай освобождения из-под стражи шпиона Серебрянского и его жены.
Серебрянский, имя и отчество не помню, был нашим закордонным сотрудником. Он находился за границей вместе со своей женой – фамилии ее не помню.
В 1938 году оба они были арестованы за шпионаж и впоследствии, насколько мне припоминается, в 1940 или, возможно, в начале 1941 года, они были Военной коллегией Верховного суда СССР осуждены: Серебрянский – к расстрелу, а его жена – к 10 годам ИТЛ. Приговор в отношении их длительное время не приводился в исполнение, а в начале войны оба они были из тюрьмы освобождены.
В это время я работал начальником 1-го спецотдела НКВД СССР, а освобождение Серебрянского и его жены производилось 2-м отделом НКГБ СССР. В этот период времени Берия был наркомом внутренних дел СССР, а наркомом госбезопасности СССР был Меркулов, а его заместителем – Кобулов. Хотя эти наркоматы существовали раздельно, фактически с начала войны всеми делами обоих наркоматов управлял Берия, а спустя месяц после начала войны произошло вновь слияние обоих наркоматов, и во главе НКВД СССР стал Берия.
Со слов б[ывшего] начальника отделения 2-го отдела НКГБ СССР, ныне работающего начальником 1-го спецотдела МВД Киевской области Баринова, мне известно, что освобождение Серебрянского и его жены производилось не обычным порядком. Их из тюрьмы доставили в кабинет Судоплатова, работавшего тогда начальником одного из управлений, и здесь Судоплатов им объявил, что они освобождаются, вручил им крупную сумму денег от имени Берия и в сопровождении сотрудника направил их на жительство в одну из московских гостиниц. Каким образом было оформлено освобождение Серебрянского и его жены – я не знаю, и какие документы поэтому приобщены к архивному делу Серебрянского и его жены, я сказать не могу, но архивное дело их должно находиться в 1-м спецотделе МВД СССР.
Мне известно, что до 1946 года или 1947 Серебрянский работал в центральном аппарате НКВД – НКГБ СССР, так как б[ывший] начальник Управления кадров Свинелупов брал из архива дело Серебрянского в связи с решением вопроса о его увольнении из органов. Дальнейшая судьба Серебрянского мне неизвестна.
Берия было, безусловно, известно о шпионской деятельности Серебрянского. Этот вывод я делаю на основании следующего. Еще в начале 1939 года Берия проводил совещание лиц, выделенных для составления учебников по чекистским дисциплинам. На этом совещании присутствовало около 100 человек, в том числе и я. На этом совещании кто-то внес предложение о привлечении к составлению учебников некоторых сотрудников органов, арестованных за нарушение законности. При этом была кем-то названа и фамилия Серебрянского. На реплику другого лица, что Серебрянский арестован за шпионаж, Берия ответил: «Нам известно, что он работал и на нас, и против нас, больше против нас. Тем не менее его надо использовать». В это время Серебрянский находился в тюрьме под следствием. Был ли использован для этих целей Серебрянский, я не знаю, но бесспорно то, что Берия знал о его шпионской деятельности, а спустя два года Серебрянского освободили.
Дополнительно к сказанному могу указать еще на такой факт.
Весной 1951 года Абакумов передал мне записку, написанную рукой Саркисова – начальника охраны Берия, в которой имелись сведения: фамилия, имя, отчество женщины-врача и наименование райпрокуратуры г. Москвы, которой велось следствие по делу этого врача.
По указанию Абакумова это следственное дело мною было истребовано и передано ему.
После ареста Абакумова секретариат переслал следственное дело мне, и я доложил его Огольцову. Из дела было видно, что женщина-врач привлекалась к уголовной ответственности за производство незаконных абортов и неправильное лечение, в результате чего одна из больных, находившаяся под ее наблюдением, умерла. Огольцов при мне позвонил Саркисову и после переговоров с ним велел это дело хранить у себя.
Спустя примерно полтора месяца прокуратура района затребовала это дело, и я вновь доложил дело Огольцову, который предложил мне дело вернуть в прокуратуру. Фамилию обвиняемой я не помню. Полагаю, что Саркисов по поводу этого дела обращался к Абакумову не от своего имени. Записка Саркисова и переписка по этому делу должны храниться в 1 – м спецотделе МВД СССР.
Показания записаны с моих слов правильно. Мне прочитаны, дополнить не могу.
Герцовский
Допрос начат в 11 ч.15 м.
Допрос окончен в 14.00 ч.
Допросил: Полковник юстиции Успенский
Верно: [п.п.] Майор административной] службы Юрьева
Протокол допроса обвиняемого
4 августа 1953 года ст[арший] помощник главного военного прокурора полковник юстиции Иванов допросил обвиняемого
Влодзимирского Льва Емельяновича.
(Анкетные сведения приведены ранее.)
Допрос начат в 15 часов.
ВОПРОС: Расскажите все, что вам известно об аресте и расстреле гр[ажданки] Симонич-Кулик?
ОТВЕТ: Летом или в начале осени 1940 года меня вызвал к себе Берия в присутствии Меркулова или один Меркулов (точно это сказать я сейчас затрудняюсь, так как не все помню) и объявил мне, что я вхожу в состав группы из четырех человек, которой поручается произвести секретный арест жены маршала Кулика гр[аждан]ки Кулик. Кроме меня в состав этой группы входило 2 или 3 работника 3-го спецотдела НКВД СССР, но фамилий их я не помню. Возглавлял тогда 3-й спецотдел Церетели, прибывший вместе с Берия из Тбилиси еще в 1938 году. Принимал ли Церетели лично участие в этой операции, я точно сейчас не помню.
Согласно намеченному плану, задержание гражданки Кулик должно было быть произведено на улице, без огласки. Для этого были выделены 1 или 2 легковых автомашины, и в них дежурила вся группа. Засада была установлена недалеко от дома, в котором находилась квартира Кулика. На второй или на третий день, когда гр[аждан]ка Кулик вышла из дома одна и пошла по пустынному переулку, она была нами задержана и доставлена во двор здания НКВД СССР. С ней тогда остались сотрудники 3-го спецотдела НКВД СССР, а я ушел.
Всей этой операцией руководил Меркулов, он приезжал и проверял засаду и в ночное время один или два раза снимал пост.
Через месяц или полтора после задержания гр[аждан]ки Кулик Меркулов или Кобулов поручили мне и начальнику внутренней тюрьмы Миронову съездить в Суха-новскую тюрьму, взять одну арестованную, которую нам там выдадут, привезти ее в здание НКВД и передать ее коменданту Блохину. Когда мы приехали в Сухановскую тюрьму, то нам выдали арестованную, в которой я опознал жену Кулика.