Статьи

Вряд ли когда и где столько несчастий обрушивалось на страну, как в последние полвека на Россию. Неужели они были бессмысленны и напрасны? Невольно ищешь в них цели, думаешь, что они готовили нас к чему-то. Так часто в судьбе человека и народа страдания являются путём к высшей цели. И действительно, сейчас Россия занимает в мире совсем особое место: свалившиеся на нас беды завалили все простые, легко видимые пути и заставляют искать единственный, нетривиальный и самый нужный (может быть, не только для России) путь. Мы уже встречались с примерами. Начинающему учёному на Западе несравненно легче включиться в конвейер современной науки: ему не надо для этого ни придумывать себе общественную работу, ни кривить душой на идеологических семинарах, да и научная информация ему гораздо более доступна и международные контакты куда легче. У нас же все силы толкают от этого обречённого пути.

Много глубоких мыслей было высказано, начиная с Платона, о том, как лучшая часть народа, элита или аристократия, должна руководить его жизнью. Но всегда эти системы приходили к уничтожению самых глубоких и прекрасных частей души, не поднимали, а принижали и тех, кем руководят, и тех, кто входит в элиту. Не потому ли, что путь руководства был указан неверно - оно должно осуществляться не через ВЛАСТЬ, а через ЖЕРТВУ? В других странах и в другие времена это, может быть, не так очевидно, но для нас такой путь служения своему народу - единственный. Ко всему этому судьба нас подвела и дала нам прочувствовать эти истины своими боками, своей кровью, а другим народам это далеко не так ясно показано.3

Часто высказывалась мысль, что Россия не может спасти только себя, решить только свою частную проблему. Англичане могли строить самое свободное в тогдашнем мире общество, торгуя неграми и держа в рабстве Индию. Мы этого не можем и доказали это хотя бы отрицательно: какие бы несчастья ни приносила Россия другим народам, своему она всегда несла ещё больше.

Всё человечество зашло сейчас в тупик, стало очевидно, что цивилизация, основанная на идеологии "прогресса", приводит к противоречиям, которых эта цивилизация не может разрешить. И кажется, что путь воскресения России тот же, на котором человечество может найти выход из тупика, найти спасение от бессмысленной гонки индустриального общества, культа власти, мрака неверия. Мы первыми пришли к точке, откуда видна единственность этого пути, от нас зависит вступить на него и показать его другим. Такой представляется мне возможная миссия России, та цель, которая может оправдать её дальнейшее существование.

Прошедшие полвека обогатили нас опытом, которого нет ни у одной страны мира. Одно из самых древних религиозных представлений заключается в том, что для приобретения сверхъестественных сил надо побывать в другом мире, пройти через смерть. Так объясняли происхождение предсказателей, пророков:

Как труп в пустыне я лежал.

И Бога глас ко мне воззвал...

Таково сейчас положение России: она прошла через смерть и может услышать голос Бога. Но Бог творит историю руками людей, и это мы, каждый из нас, может услышать Его голос. А может, конечно, и не услышать. И остаться трупом в пустыне, которая покроет развалины России.

Декабрь 1971 г.

МЫ ВСЕ ОКАЗАЛИСЬ НА ПЕПЕЛИЩЕ...4

- Игорь Ростиславович, после публикации в альманахе "Кубань" (1989, № 5-7) и "Нашем современнике" (1989, № 6, 11) "Русофобии", по-видимому, многих удивило, как случилось, что вы, видный математик, специалист в наиболее абстрактной области знания, стали заниматься вещами столь далёкими от своего научного предмета и создали историческое и социально-философское исследование, отвечающее на ряд наиболее жгучих вопросов современности. Что побудило вас к этому?

- Это уже не первый раз, когда я рискнул выйти за пределы своей профессии - математики. Основной стимул во всех случаях был один. До смерти Сталина, то есть всю мою молодость, мне представлялось, что Россия, с её более чем тысячелетней историей, с прекрасным искусством,- умерла, а сейчас течёт какая-то совершенно другая жизнь. (Собственно, если отвлечься от оценок, то это и было то, чему нас тогда всё время учили.) Но так как я эту прежнюю Россию очень любил - начиная со сказок и былин, которые были моим первым детским чтением,- то такой взгляд придавал жизни мрачноватый оттенок, горький привкус. И вдруг, после 1953 года, стало казаться, что, может быть, перемены были не столь окончательными, ниточка пульса ещё бьётся. Тогда всё вспоминались стихи Тютчева:

Но подо льдистою корой

Ещё есть жизнь, ещё есть ропот.

И ясно слышится порой

Ключа таинственного шёпот.

Было ощущение неправдоподобного чудесного изменения, и после такого чуда уже невозможно было отмахнуться от мысли, что же с нами будет и как объяснить происшедшее.

Сыграло, вероятно, роль и то, что гуманитарные интересы никогда не были мне совершенно чужды. История была моим первым увлечением, я одно время считал, что она и станет моей профессией. И был ещё один стимул, о котором, между прочим, писал и Солженицын (ведь по образованию он математик). Казалось, что гуманитарные, общественные науки, литература подверглись у нас такой деформации, что там не осталось живых сил. И значит, если там можно что-то сделать, то сделать должны попытаться люди, пришедшие со стороны. Это придавало храбрости, чтобы вторгнуться в чужую область (хотя, познакомившись с ней поближе, можно было увидеть, что опустошение здесь было не столь абсолютным, как со стороны казалось).

Непосредственным же стимулом для работы над "Русофобией" был один эпизод середины 70-х годов. Тогда у разных людей собралось некоторое количество написанных или полупаписанных статей. Удалось договориться с Солженицыным, который в это время был уже на Западе, что издающийся в Париже журнал - "Вестник русского христианского движения" - целый номер отдаст работам, написанным в Союзе. Это был номер сто двадцать пять за 1978 год. Я поместил в нём одну статью о творчестве Шостаковича, а вторую - с критическим разбором исторических работ Роя Медведева. Ещё там было опубликовано моё интервью для станции Би-би-си по вопросам о законодательстве и положении религии... И в этом же номере было помещено несколько статей, отвечавших на антирусские идеи, к которым я позднее обратился в "Русофобии". Речь шла о концепции России, в которой якобы издревле заложены элементы рабства, стремление к подчинению сильной власти, ненависть ко всему чужому, неприязнь к культуре, тоталитаризм и т. д. Эти оскорбительные для каждого русского идеи гораздо раньше стали появляться в "самиздате", а потом, с отъездом авторов за рубеж,- в западных публикациях. Первый, кто, как мне кажется, здесь на них ответил, был Леонид Бородин, но в официальной прессе он не мог напечатать свою статью. Она появилась в журнале "Вече", который самиздатским способом издавал тогда Владимир Осипов. Это был единственный русский "толстый" журнал, существовавший тогда довольно долго без благословения цензуры. Всего вышло десять или одиннадцать номеров, весьма неровных. Но одних только сильных авторов подобрать было невозможно. Этот важный фактор в нашем духовном развитии совершенно позорно забыт сейчас. "Вече" вспоминают и хорошо знают наши оппоненты на Западе, какой-нибудь там Янов, и совершенно не знает наше молодое поколение.