Голоса над рекой

...знать не хотел...

Вот так и получилось, что в Москве ей сделали не только ненужную, но губительную операцию, лишив нестабильный ее позвоночник последней опоры, пусть небольшой, но опоры - дужек, образующих заднюю стенку спинномозгового канала, нанесшей ее несчастному спинному мозгу еще одну, самую большую и жестокую травму, - операционную.

Надежда московского нейрохирурга, что его операция - ЛАМИНЭКТОМИЯ удаление части дужек и соответствующих им остистых отростковрасширит суженное пространство позади спинного мозга, была не просто напрасной, она была необоснованной, ну, инфантильной, что ли...

Дело в том, что на проблему: остеохондроз -" спинной мозг "чистые" нейрохирурги (московские в те времена) смотрели весьма просто, весьма элементарно - никакой дифференцировки: сжат спинной мозг - освободи его СЗАДИ! Все! Ламинэктомия!

Ламинэктомия - единственный и понятный для нейрохирурга подход, операция же СПЕРЕДИ - через диски и тела позвонков (ПЕРЕДНИМ ДОСТУПОМ. Так она сокращенно называлась** ) - ту, которую сделали ей в Новокузнецке прерогатива нейроортопедов. Они смотрят на проблему остеохондроз -" спинной мозг именно ОРТОПЕДИЧЕСКИМИ ГЛАЗАМИ, то есть ШИРОКО.

Они тоже знают ламинэктомию и делают ее, но... по необходимости - кому надо, то есть, дифференцируя. Таким образом, при выборе способа оперативного вмешательства, нейроортопед обладает СВОБОДОЙ, у него нет нейрохирургической ограниченности - ОДНОГО ПУТИ: ДЕЛАЙ ТАК И ТОЛЬКО ТАК! Иначе, НЕЙРОХИРУРГ НЕ ВЕДАЕТ СОМНЕНИЙ! А ведь это страшно несомневающийся врач!

Профессор, который оперировал меня в Москве, был хирургом экстракласса и при желании мог бы легко освоить операцию переднего доступа, но - он не желал этого, ибо был ПРОТИВНИКОМ ее, не понимая ее сути и не желая понимать, вникнуть в нее, увидеть ее преимущества, - шел ПРЯМО, раз и навсегда выбранным путем (способом).

Он не был ХУДОЖНИКОМ, ТВОРЦОМ, тем более, БОЛЬШИМ, то есть не был, как уже говорилось, МУЧЕНИКОМ СОМНЕНИЙ, а, значит, - СОВЕСТИ (Говорят, Врубель .даже портил свои полотна...)

И к МОЕМУ СЛУЧАЮ профессор подошел СТАНДАРТНО, не видя в нем ничего индивидуального, то есть подошел как самый обыкновенный ремесленник...

Молодой же новокузнецкий нейроортопед оказался подлинным ТВОРЦОМ: он пошел на ликвидацию САМОГО диско-медуллярного конфликта: выкинул дефектные позвонки, освободил спинномозговой канал от выпавших в него дисков и образовавшихся спаек, поставил вместо них трансплантат, трупную кость, вернув тем самым позвоночнику его высоту, а, значит, и нужную длину спинному мозгу, создав все условия для репаративных процессов, предупредив дальнейшее прогрессирование болезни.

Но... вернемся к московской операции... Освободившееся было в результате ламинэктомии пространство позади спинного мозга, на что и был расчет, постепенно начало суживаться - из-за рубцевания здесь, на месте операции, и спинной мозг в конце концов вновь оказался в том же узком пространстве, что и был, только вместо гладкой задней стенки его канала, дужек, появились спайки. То есть КОНФЛИКТ ДИСКОВ СО СПИННЫМ МОЗГОМ У НАШЕЙ БОЛЬНОЙ ОСТАВАЛСЯ, ИБО НИЧЕГО ВЕДЬ НЕ ИЗМЕНИЛОСЬ ПОСЛЕ ОПЕРАЦИИ, ТАК КАК НИЧЕГО НЕ БЫЛО СДЕЛАНО КРОМЕ ОДНОЙ ЭТОЙ ЛАМИНЭКТОМИИ, правда... Сказать, что "ничего не было сделано" нельзя было, и очень было! Была нанесена грубая операционная травма задним отделам спинного мозга, его сосудам и оболочкам, отчего у меня возникло необычное, прямо устрашающее состояние: ощущение прохождения электрического тока через все тело, при сгибании шеи резко усилился тетрапарез, возникли эти кошмарные боли в руках, головокружения... Теперь конфликт не просто "оставался" - галопировал!

Казалось бы: чего уж больше? А было и больше. Когда прибывшие из столицы консультанты-нейрохирурги, два ученика профессора, оперировавшего меня, назначили ВЫТЯЖЕНИЕ ЗА ШЕЮ, то есть, по сути, тянули (как не сломали?)

подвывихнутые, деформированные позвонки, своими крючьями-грыжами, подцепившими и без того поврежденный спинной мозг, - тянули вместе с ним (как не порвали совсем??), по пути разрушая возникшие за долгие годы болезни костно-хрящевые компенсаторные структуры, как-то еще удерживавшие еле живой позвоночник... И все это - в домашних условиях, самодельно, с недопустимо тяжелым грузом вытяжений, недопустимо нарастающим по тяжести и продолжительности, как и недопустимым числом всех процедур.

(Вытяжение ей было строго ПРО-ТИ-ВО-ПО-КА-ЗА-НО, СТРО-ЖАЙ-ШЕ!! Но...

консультанты этого НЕ ЗНАЛИ, как не знали они и элементарной МЕТОДИКИ производства самого вытяжения - такой-то простоты и... ХЛЕБА СВОЕГО!!)*.

Почти уже с полными параличами всех четырёх конечностей, с тяжелейшей каузальгией, лабиринтным головокружением и атаксией - бросанием из стороны в сторону, - такой неустойчивостью и десятком других, так сказать, "мелких"

симптомов, я и прибыла в Новокузнецк...

Поздно, конечно, очень поздно...

И только особое мастерство моего врача, взявшегося вообще оперировать меня в таком состоянии, консультации и доброжелательность профессора, заведующего кафедрой, разработавшего лет 12 назад проведенную мне вскоре операцию, предоставившего нам с мужем места в своей клинике (не отправившего в столицу, к АВТОРУ!) и, конечно, уход мужа - спасли меня.

Ах, если бы все это на два года раньше - вместо Москвы! Хотя бы на год, ну, на полгода - до вытяжения! Господи, да на два месяца, на два дня! Да, на два дня!!

Но... РАНЬШЕ не бывает...

Хорошо хоть так, хоть сейчас!

Терентич, пока делал, часто обходил ее со всех сторон - она сидела на табуретке посреди палаты.

Он всматривался, щурил левый глаз, наматывал и наматывал на нее тяжелые (мокрые!) гипсовые бинты - МОДЕЛИРОВАЛ.

То шел кругами - один бинт на другой, то так, чтобы один был чуть выше или чуть ниже предыдущего, восьмерками: срываясь с головы на грудь и в подмышку, катил бинт через спину в другую подмышку, и вновь поднимался наверх, шел петлями вокруг шеи, снова останавливался, всматривался, обтирал руки влажной тряпкой, лежавшей в кармане его длинного клеенчатого фартука: "тэк-тэк"...

Все окончив, сказал: "Скульптурно".

Уходя, объяснил мужу, как надо теперь сушить рефлектором гипс: немедленно, не меньше суток и - "чтобы ОНЕ никуда не прислонялись и терпели, чтобы все оставалось вот именно как есть - ЧИСТО СКУЛЬПТУРНО", то есть без единой вмятины.

И что завтра он зайдет.

Что она говорила себе, что внушала, когда в адовый этот палатный жар муж направлял на нее раскаленный красный рефлектор - сушил мокрый тяжелый гипсовый скафандр?..

Надо было стоять струной - ни к чему не прислоняясь, или так же, ни к чему не прислоняясь, сидеть на табуретке... Должно быть, лучше всего было бы висеть - ведь чего-нибудь да коснешься на земле... И тогда - все: ВМЯТИНА!! - все пропало: гипс ляжет неверно, надо будет как-то исправлять, а исправлять уже надетый, тем более высохший гипс - последнее дело, так что... Так что трансплантат, трупная кость, вставленная вместо удаленных шейных позвонков может отторгнуться, не прижиться. Потому что нужной, правильной фиксации ее не будет.

Но не прислоняться к чему-либо она давно уже не могла, лет, наверное, 10-15, так как позвоночник ее давно был лишен опорной функции, был нестабилен...

А тут еще эта жара несусветная: и солнце бьет, и батареи пылают, и рефлектор!..

И каузальгия совсем озверела из-за жары и гипса, и головокружение чуть головой шелохнешь...

Но самое страшное: невозможность запрокинуть голову, широко раскрыть рот и пить, пить, пить - залпом, стакан за стаканом - ледяную прозрачную водичку!..

Ну, вот как хочешь!

Он нервничал, кричал на жену, резко приказывал поворачиваться то туда, то сюда, направляя огненный рефлектор вслед за ее поворотами: скорее, скорее! Хоть бы убрать большую влагу, хоть бы чуть подсушить!..

И вдруг... сломался рефлектор!

Была ночь, он бегал по клинике, по сестринским постам, но запасного рефлектора ни у кого не было, он разбудил в дежурке слесаря, но тот сказал, что они "рефлектора не чинют", а что они - по батареям...