Страница 41 из 46
— Мерле сейчас у меня дома, — сказал я. — Она малость чики-бряки.
— И что же такое чики-бряки, мистер Марлоу? — сухо поинтересовалась миссис Мердок, не взглянув на меня.
Она передвинула карту, потом — более быстро — еще две.
— Приступ меланхолии, — пояснил я. — Когда-нибудь ловили себя на жульничестве?
— Когда жульничаешь, играть не интересно, — мрачно сказала она. — И очень малоинтересно, когда не жульничаешь. Что там с Мерле? Она никогда не задерживалась допоздна. Я уже начала беспокоиться за нее.
Я подтащил к столику кресло и уселся напротив нее.
— Вам нет необходимости беспокоиться, — сказал я. — Я вызвал доктора и сиделку. Она спит. Она была у Ваньера.
Миссис Мердок отложила колоду карт, сцепила на краю стола жирные руки и тяжело посмотрела на меня.
— Мистер Марлоу, — сказала она, — мы с вами должны окончательно договориться. Я сделала ошибку, пригласив вас. Я просто не хотела, чтобы меня — как бы вы выразились — держала за дурочку такая маленькая злая тварь, как Линда. Но было бы лучше, если бы я вообще не подымала шуму. Мне гораздо легче было бы пережить пропажу монеты, чем ваше присутствие. Даже если б мне ее никогда не вернули.
— Но вам ее вернули.
Она кивнула, пристально глядя на меня:
— Да, мне ее вернул. И вы знаете как.
— Я этому не верю.
— Я тоже, — спокойно сказала она. — Мой дурак сын просто взял на себя вину Линды. Я нахожу этот поступок детским.
Она взяла колоду и потянулась, чтобы положить красную десятку на красного валета. Потом она потянулась к приземистому столику, на котором стояло вино. Она отпила немного, опустила стакан и посмотрела на меня тяжелым взглядом:
— У меня такое чувство, мистер Марлоу, что вы собираетесь вести себя нагло.
Я потряс головой:
— Не нагло. Просто искренне. Я не так уж плохо поработал на вас, миссис Мердок. Вы получили дублон обратно. Полицию на вас я не вывел — пока что. Я ничего не сделал для развода, но я нашел Линду — ваш сын все время знал, где она; и я не думаю, что у вас с ней проблемы. Она признает, что совершила ошибку, выйдя замуж за Лесли. Тем не менее, если вы полагаете…
Она хмыкнула и сыграла следующей картой. В верхнем ряду у нее был бубновый туз.
— Черт, трефовый туз побит. Не успею убрать его.
— А вы этак незаметно оттолкните его в сторонку, — посоветовал я, — когда не смотрите на карты.
— Не лучше ли вам вернуться к рассказу о Мерле, — спокойно сказала она. — И не очень-то злорадствуйте, если вам удалось выведать у нее несколько фамильных секретов.
— Я никогда не злорадствую. Вы послали Мерле к Ваньеру сегодня вечером с пятьюстами долларами.
— И что, если так? — она налила себе еще вина и отпила, не спуская с меня глаз.
— Когда он попросил денег?
— Вчера. Я не могла взять их из банка до сегодняшнего утра. А в чем, собственно, дело?
— Ваньер шантажировал вас почти восемь лет, не так ли? В связи с одним происшествием, имевшим место двадцать шестого апреля тысяча девятьсот тридцать третьего года.
В ее глазах как будто мелькнул страх, но еле уловимо и очень глубоко — так, словно он давно жил там и только сейчас выглянул на мгновение.
— Кое-что рассказала мне Мерле, — сказал я. — Ваш сын рассказал мне, как умер его отец. Я просмотрел сегодня старые газеты. Случайная смерть. На улице под окнами его офиса произошла авария, и все повысовывались из окон. Ваш муж тоже высунулся из окна, просто чересчур далеко. Поговаривали о самоубийстве, потому что после его смерти семья получила пятьдесят тысяч по страховке. Но следователь был очень мил и оставил это обстоятельство незамеченным.
— И что же? — У нее был холодный резкий голос — никаких тебе хрипов и одышки. Холодный, резкий и абсолютно спокойный голос.
— Мерле была секретаршей Гораса Брайта. Молоденькая девушка со странностями, чересчур застенчивая, простоватая, совсем ребенок по интеллекту, любит драматизировать события, очень старомодна в своих представлениях о мужчинах и тому подобном. Думаю, он разгорячился однажды, попытался овладеть ею — и напугал ее до полусмерти.
— И?
— Она зациклилась на этом и стала немножко кровожадна в глубине души. Ей выпал случай — и она отыгралась. Когда ваш муж высунулся из окна. Ну, как?
— Говорите ясней, мистер Марлоу. Не переношу тумана.
— Бог мой, да куда ж ясней-то? Она вытолкнула своего хозяина из окна. Убила его, короче. И вышла сухой из воды. С вашей помощью.
Она опустила глаза на зажатую в левой руке колоду карт и легко кивнула. Ее подбородок опустился на дюйм — и поднялся.
— У Ваньера были какие-то доказательства? — спросил я. — Или он просто явился случайным свидетелем происшествия и вцепился в вас, а вы платили ему время от времени, чтобы избежать скандала и потому, что вы действительно любите Мерле?
Прежде чем ответить, она повертела в руке очередную карту. Невозмутима и непоколебима как скала.
— Он говорил о какой-то фотографии, — сказала она. — Но я никогда не верила этому. Он не мог ничего сфотографировать. А если и мог — то показал бы мне ее рано или поздно.
— Да, это маловероятно, — согласился я. — Даже если б у него была камера в руках — из-за этой аварии на улице снимок получился бы очень размытым. Но почему он не решился показать вам этот снимок, я прекрасно понимаю. Вы довольно опасная женщина, в некотором роде. Он мог бояться, что вы расправитесь с ним. Сколько вы уплатили ему?
— Это не… — начала, было, она, но осеклась и пожала мощными плечами. Властная женщина, сильная, безжалостная — способная перенести и не такое. Так она про себя подумала. — Одиннадцать тысяч сто долларов, не считая тех пятисот, что я послала ему сегодня.
— Все это чертовски мило с вашей стороны, миссис Мердок. Учитывая все обстоятельства дела.
Она сделала рукой неопределенный жест и еще раз пожала плечами:
— Виноват был мой муж. Он был пьян, мерзок. Не думаю, что она сильно пострадала, но, как вы сказали, он напугал ее до полусмерти. Я… я не могла ее винить. Она сама достаточно винила себя все эти годы.
— Она сама должна была отвозить деньги Ваньеру?
— Это была ее идея — как о некоторого рода искуплении.
Я кивнул:
— Да. Это на нее похоже. Позже вы вышли замуж за Джаспера Мердока, Мерле осталась с вами, и вы заботились о ней. Кто-нибудь еще знает об этом?
— Никто. Только Ваньер. Вряд ли он рассказывал кому-нибудь.
— Да, вряд ли. Ну что ж, теперь все позади. С Ваньером все кончено.
Она медленно подняла глаза и долго бесстрастно смотрела на меня. Ее седая голова казалась валуном на вершине огромного холма. Наконец она отложила карты в сторону и плотно сцепила положенные на край стола руки. Костяшки ее пальцев побелели.
— Мерле пришла в мое отсутствие и попросила управляющего провести ее в мою квартиру. Управляющий позвонил мне. Я мигом приехал туда, и она сказала мне, что застрелила Ваньера.
Дыхание миссис Мердок звучало в тишине, как свистящий шепот.
— У нее в сумке был пистолет, Бог знает зачем. Вероятно, для защиты от мужчин. Но кто-то — видимо, Лесли — обезопасил его, зарядив патроном не того калибра. Она сообщила мне, что убила Ваньера, и упала в обморок. Я вызвал доктора, своего друга, и поехал к Ваньеру. Во входной двери его дома торчал ключ. Он сидел в кресле, мертвый, давно мертвый, уже окоченевший. Он был мертв задолго до прихода Мерле. Она не стреляла в него. Ее признание — просто игра. Доктор объяснил мне все по последней моде, но я не буду докучать вам этими тонкостями. Думаю, вы и сами все понимаете.
— Да. Понимаю, вероятно. И что теперь?
— Она лежит у меня в постели. С ней сиделка. Я позвонил ее отцу по междугороднему. Он хочет, чтобы она приехала домой. Вы не против?
Она просто пристально смотрела на меня.
— Отец ничего не знает, — быстро сказал я. — Ни об этом, ни о другом случае. Я уверен. Он просто хочет видеть ее. Думаю, я смогу ее проводить. Теперь я чувствую себя некоторым образом ответственным за нее. Мне понадобятся эти последние пятьсот долларов, которые Ваньер не успел получить, — на расходы.