Страница 2 из 69
И вот сегодня люди снова собрались в храме Ра.
— Доброго всем здравия и благоденствия! — приветствовал их Белогор. — Сегодня я собрал вас, чтобы напомнить о высоком предназначении... О том, что мы всегда уважали веру предков и укрепляли славу рода — и поступками своими, и мыслями...
В толпе пошел шепоток, видимо, кому-то эти слова показались чересчур пафосными в столь непростое, темное время.
— Да-да, именно так, — продолжал старейшина. — Хочу напомнить вам, откуда мы пришли в этот мир! Спустились с Небесной Колесницы[3], не так ли? А кто управляет ею? Всевышний! Так что мы — под особым покровительством стражей Неба!
— А как же теперь поклоняться Небесным Коням в упряжке, если их не видно? — несмело подал голос ратник Ратша.
— Не видно и Ра! — воскликнул Белояр. — Но вы ведь не будете отрекаться от веры в него?
Он замолчал, прислушиваясь к ропоту толпы. Но тот смолк. Люди притихли и замерли, так что не слышно было даже хруста снега под ногами.
— Вижу, что понурились! Устали не столько от тягот, сколько от ожидания... — высокопросветленный окинул задумчивым взглядом собравшихся. — Потерять надежду на завтрашний светлый день — все равно что убить себя!
— Зима идет уже целую вечность... На исходе — и хлеб, и сено, — тихо произнес ученик мудрецов Семидол. — Не за себя говорю — за народ и... скотину...
— Да-да, понимаю! — продолжал Белогор. — И вот что я хочу вам предложить... Знаю, что трудно это сделать... очень трудно... Мы ведь не кочевники, не варвары, чтобы катиться туда, куда подует ветер... но вижу, нет другого пути, как покинуть родные места...
— О-о-ох! — по толпе прокатился не то вздох, не то — стон. — Бросать свои дома?
— Вот что я заметил, дорогие мои! Да и вы тоже не без глаз! Помните, мы собрались здесь же, в храме Ра, на тризну по старцу Ведагору... Когда почернело небо, первое время было еще видно солнце, правда, уже такое тусклое... Но оно двигалось по другой дуге — не из черной[4] страны в красную[5] , а из зеленой[6] в белую[7]! Знать, случилось страшное несчастье! Мир перевернулся!
— Мы хорошо изучили вселенские законы, умеем наблюдать и за небесными светилами, так что сможем противостоять любой стихии! — заметил еще один старец — Веденей.
— Знаю, что ведаешь ты науки и о земле, и о звездах, — осторожно остановил его Белогор. — Если диск благодати изменил свой путь и если... так долго стоит в нашем мире тьма и холод, то... может, и не живет уже этот мир по вселенским законам? Сколько весен нам не видеть солнца? И сколько весен ждать, когда растает под ногами... лед?
— И куда ж нам пойти? Да так, что б не заблудиться? — переспросил Веденей, соглашаясь с Белогором.
— Никогда не заблудимся! — уверил народ старейшина. — А идти надо... помните, Мировая ось, то есть, Ирийские[8] горы... тянулись из белой страны в зеленую? И в зеленой стране всегда было теплее! А теперь простираются из черной страны в красную! Значит, теплее стало в красной! Вот туда и пойдем! Помолитесь! И... собирайтесь... Три темных ночи и столько же темных дней — вам на сборы!
— Бог Рода! Помоги нам, твоим сынам, пережить все испытания и тяготы! — воздел руки к небесам Веденей. — Молю, Сварог, держатель неба, создавший и Сваргу, и Ирий — для светлых душ... да будут только в Ирий открыты врата! Молю тебя, Перун — властитель стихий, повелеватель мужества, не убий своими пиками-молниями наших путников! А тебя, Велес, дарующий урожай, прошу — сбереги и хлеб наш, и скот наш...
— Матерь Сва, покровительница всех матерей! — обратил свой взор в небо Родислав, самый преданный, славящий Родину и свой род. — Помоги нашим женам и детям в дальней дороге! Помоги нерожденным младенцам увидеть свет!
***
Яролика вырвалась из объятий Ария и побежала по пологому склону холма, заросшего сочной травой. Озорно сверкнула синими глазами-звездами и припала к земле, как к материнской груди. Голубое небо висело над ней легким воздушным покрывалом, как снежинки, отсвечивающие голубизной, в тот самый день, когда она упала с колесницы на холодный наст... И как забыть о тех мгновениях, что стали для ее сородичей... вечностью?
...На третий день темноты она собралась в дальнюю дорогу и для уверенности надела подвеску с кораллами — для защиты странствующих. И вручила своему несравненному Арию такой же оберег. Посмеялся он сначала над ней, мол, не женское это дело — проявлять о мужчине заботу, но потом, погладив ее округлившийся живот, смирился. Только сели они на колесницу, только двинулись в путь, как услышали за спиной грохот, да такой басовитый, словно раскололись самые величественные горы, только нет их в округе — куда ни кинь взгляд — одна ледяная равнина. Но звуки, похожие на раскаты грома, только в стократ сильнее, продолжали извергаться. Оглянулась тогда Яролика, а там — раскололась ледяная земля и два пласта встали на дыбы, словно кто их жмет с обеих сторон. Сначала замерли высоченными гребнями волн, а потом начали тереться друг о друга, будто захлопали в великанские ладошки. Между ними оказались с десяток, а то и больше — колесниц, тоже двинувшихся из города.
И вдруг от одной из них отвалилось колесо и покатилось в сторону. А там — лед! Так что начало оно набирать скорость, и четыре спицы так стремительно замелькали! И вот уже вращающийся круг стремглав летит в сторону Яролики. «Мама! — забилась раненой птицей воспаленная мысль. — Это же от колесницы мамы Веданы! А с ней — озорник братишка Кудеяр! И еще где-то там — соседка Ирина!».
Яролика резко дернула поводья, и лошадь затормозила, да так, что из-под копыт посыпался искрами снег. Слава Всевышнему, упала не на лед, а в сугроб! А колесо в это время пронеслось мимо. Впереди в небольшие точки превращались те, кто успел уже выехать раньше нее, и девушка поспешила подняться, чтобы догнать людей. Напоследок оглянулась и увидела, что стоящие льдины раздвинулись и между ними образовалась огромная зияющая щель. Эта пропасть, как знак вечности, рассекала напополам храм Ра, а вместе с ним — и город. Глыбы льда скрежетали, как ворчливые старухи, туго, с надрывом, видно, что-то сдвинулось в чреве земли, и потому им уже не хватало места лечь туда же, где они до этого покоились с миром. Наконец, утрясая под собой все, что попало в холодные объятия — храм, дома и колесницы — еще раз ухнули и... замолчали.
Над бескрайней снежной равниной, уже не белой, а черной, повисла жуткая тишина.
Из глаз Яролики скатились всего две слезинки — она не могла даже плакать — и тут же затвердели холодными жемчужинками.
— Прощай, Ариана Ваэджа... — прошептала она уже в теплых руках Ария.
***
[1] Porus Homi Havewala. The Saga of the Aryan Race. Volume I. The Great Migration
Published by Nozer Buchia. Printed by Percy Bhathena through his Caesar Enterprises, Bombay, India, 1995
Пер. с англ. С.В. Каменевой, С.О.Стрижа. Предисловие П.П. Глобы. Пермь: АРТель «СЕВЕР”, 2002.
[2] Тризна — заключительная часть похоронного обряда (жертвоприношения, игры, состязания).
[3] Небесная Колесница — созвездие Большой Медведицы.
[4] Черная страна — север.
[5] Красная страна — юг.
[6] Зеленая страна — восток.
[7] Белая страна — запад.
[8] Ирийские (от слова «ирий» — «рай») горы — Уральские горы.
Глава 1.
Июль 1913 года.
Всего два месяца назад жизнь Николая Петровича Арбенина шла тихо и размеренно. И если бы кто-нибудь лишь намекнул ему о том, какие события ожидают в недалеком будущем тридцатишестилетнего и уже довольно опытного преподавателя физической географии Императорского Санкт-Петербургского университета, он бы счел такой смелый проступок дерзким, если не безумным.
Дело в том, что с кафедрой географии и этнографии этого заведения была связана вся его жизнь, начиная с рождения. И сейчас самое время рассказать об этом.
Мальчик появился на свет в тысяча восемьсот семьдесят седьмом году в семье нетитулованного дворянина Петра Александровича Арбенина, преподавателя среднеучебных заведений, коллежского советника, и Софьи Павловны Скорняк, потомственной дворянки с солидным приданым. Как желанный, хоть и не первый, а даже — третий, сын. Впрочем, в семье новорожденного в тот момент не особенно-то и задумывались о карьере малыша. Главным было — поддержать его здоровье, а им судьба младенца не обидела, и дать ему хорошее образование.