Страница 11 из 69
Глава 6.
До экспедиции оставалось всего две недели, поэтому Арбенин проводил в университете почти все время — он хотел подготовиться к поездке обстоятельно. Николай Петрович как восторженный школьник, разглядывал образцы местной флоры, а они составляли огромную коллекцию, собранную в университетском ботаническом саду, еще и еще раз изучал буквально все экспонаты нумизматического, минералогического и зоологического кабинетов, а также музея изящных искусств и древностей. Он словно впервые видел столь бесценный материал, потому что начал ощущать себя первооткрывателем, ученым, который вот-вот, совсем скоро, где-то в уральской глухомани будет держать в руках нечто подобное.
Особое удовольствие доставляло чтение старинных и новых книг в университетской библиотеке, а также регулярное просматривание местных и иностранных газет. Среди информационной шелухи вроде прибытия в Ярославль американских кооператоров, командированных правительством Соединенных Штатов для изучения кооперативного дела в Российской империи, массового переезда в Америку разоренных неурожаем крестьян Подольской губернии, или же кражи ценностей из имения богатейшего тульского помещика графа Олсуфьева Арбенин выискивал истинные перлы.
Да, конечно же, жалко этого помещика, вмиг лишившегося серебряных и золотых крестов с бриллиантами, тем более что один из них подарила деду теперешнего владельца Императрица Мария Александровна, супруга Императора Александра II, в бытность Ее Цесаревна, а второй стал благословением знаменитого митрополита Филарета. Вот если бы такой раритет нашел Арбенин во время экспедиции... Ведь раскопали же пару недель назад при рытье фундамента в местечке Эберсвальд в Средней Германии большую глиняную урну с золотыми предметами!
И чего только в той урне не было: и кубки, и браслеты, и кольца, броши... Газеты пишут, ценности весят более шести фунтов. И есть уже заключение археологов о том, что все эти предметы относятся не то к седьмому, не то к восьмому веку до Рождества Христова. Ну, а то, что представляют выдающийся интерес, это уж и не подлежит сомнению. Правда, в другом мнение ученых разделилось: одни считают эти изделия работой древних германцев, другие — финикийцев. Да Бог с ним, это уже мелочи! Вот если бы и ему, Арбенину найти такой клад! Ну и что, что не археолог? Зато он — специалист по физической географии и ландшафтному планированию...
Каждый раз, возвратившись с работы домой, Николай Петрович продолжал думать об Арктиде и перебирал все книги, которые хотя бы намеком указывали на эту загадочную страну. Мысль о связи Арктиды с Антлантидой не покидала его, напротив — она крепла и крепла. Диалоги Платона Афинского, конечно же, были ошибочны, по крайней мере, Арбенину так хотелось. При чем здесь Африка, если мифический материк надо искать где-то в Евразии? Впрочем, и мнение Геродота, Страбона, Прокла и других античных мыслителей он тоже не поддерживал. А вот в одной из новых книг как раз и кроется рациональное зерно. Да-да, речь о выскочке Николае Денсушяну, о его «Доисторической Дакии», которая совсем недавно вышла в свет! Конечно, загнул немного этот новоявленный атлантолог, притянув за уши исчезнувший материк к территории Румынии, но ведь потому, что Южные Карпаты сравнил с африканскими горами Атлас, о которых и писал Платон Афинский. А если сопоставить с Атласом наши Уральские горы?
А что? Эти горы очень даже древние и хранят столько неразгаданных тайн... Почему бы не «поместить» Атлантиду немного на восток? Смелая гипотеза? А если представить, что Атлантида существовала на месте нынешнего Антарктического материка? А потом, скажем, произошла здесь катастрофа, и люди начали переселяться в Сибирь, на Урал...
В который раз он разглядывал древние карты, пытаясь увидеть сходство изображенных там гор с уральским хребтом. Но — безрезультатно! Впрочем, разве можно положиться на древних картографов? Хотя... Нечто более правдоподобное, на его взгляд, было — у француза Оронция Финнея Антарктида изображена без льда, как будто бы географ-путешественник своими глазами видел на этой земле и леса, и горы, и низменности... Странно, что в одном месте присутствуют различные элементы ландшафта...
***
Арбенин был полностью поглощен подготовкой к экспедиции и потому все реже встречался с Верой. Но именно на этот вечер он запланировал свидание и, чтобы не забыть, сделал несколько пометок в своей записной книжке: «столик у мадам Сони Варга», «цветы от Катарины», «проверить, погладила ли Глафира новую французскую рубашку»...
Около шести вечера позвонила Вера:
— Николя! Здесь такое... такое... Короче, ты меня не жди!
В ее голосе звучали необычные для довольно уравновешенной выпускницы института благородных девиц нотки. Более того, он был полон необъяснимой тревоги, если не сказать — ужаса.
— Верочка, что с тобой? Ты не хочешь со мной встретиться?
— Да нет же, нет! Я должна поехать к ней...
Скорее всего, в этот момент она вытерла набежавшую слезу, а может, и расхлюпанный нос, потому что сделала маленькую паузу, затем собралась с мужеством и сообщила главное:
— Николя, случилось несчастье с Лизанькой...
— Что? Не молчи, Верочка...
— Она попала в аварию... на Троицком ... мосту...
«Боже, опять на этом чертовом месте...», — подумал Арбенин, вспомнив, с какими подробностями рассказывали писаки в скандальной прессе происшествие со свадебным кортежем . А вслух произнес, как выдохнул:
— Надеюсь, не насмерть?
— Нет-нет! А вот ее подруга, сказали, пострадала серьезно...
— Какая подруга? — в голосе Николая Петровича появилось некоторое напряжение, будто возникло чувство, что он пропустил что-то очень важное. И Вера это уловила.
Как сказать ему? «Та самая девушка, которая находилась в доме одного старого Лизачкиного знакомого, когда мы с ней туда пришли...» Мол, извини, но я иногда хожу в гости к мужчинам. Или так: «Думаю, что это невеста Лизиного друга, а теперь и моего, ведь мы с ним уже... целовались». Все это было так сложно и запутанно, в душе от случившегося остался тяжелый осадок, правда, здесь же притаилось странное удовлетворение — как возмездие, плата. Словно когда-то, давным-давно, ты хотела получить стеклянные бусы в подарок, и вот оно — свершилось, правда, прозрачные невинные бусинки успели окраситься в самый яркий пурпур, точно такой, каким горят фонари перед печально известными голландскими домами...
И Вера еле слышно простонала:
— Не знаю...
***
Двумя часами раньше.
В тот злополучный день Полина Сандалова пригласила Лизу Карамод на очень ответственный вояж — к своей модистке. Чтобы понять, насколько важным было это мероприятие, придется выложить все начистоту, раскрыв тем самым девичьи тайны.
Девушки не знали друг друга до того самого дня, когда их свела судьба по имени Павел Кондратьев, то есть, до встречи в доме Павла Ильича, куда он пригласил свою давнюю знакомую Лизаньку вместе с Верой Арзамасцевой. Лизу знал он еще до поездки в Германию и питал к ней самые теплые чувства. А свел их обычный случай. На одной из выставок картин кубофутуристов, когда Лизавета еще не имела подругу Веру, но уже имела десятки увлечений и разрывалась между ними, не зная, на чем именно остановиться, остановилась она в тот момент у картины «Шорох звезд». Так там и стояла, представляя, как эти кубики и ромбы могут выглядеть в четвертом измерении, то есть, во времени, и в тот момент, когда начала слышать «шорохи», подошел к полотну он, Павел.
— Не скучно?
— Конечно, нет! — смутилась девушка, словно ее застали врасплох за переодеванием.
— Во втором зале есть работы поинтереснее, — как будто бы не замечая ее смущения, продолжил он. — Хотите посмотреть?
Лиза считалась девушкой современной, а значит, открытой для новых контактов. И она, бросив на незнакомца зеленый оценивающий взгляд, пошла за ним как собачка на поводке. Впрочем, дальше невинной дружбы дело не пошло. Скорее всего, оба они стремились к лидерству и не уступали друг другу ни в чем. А Павлу нужна была или девушка-тихоня, из которой можно вылепить со временем свой идеал, или девушка-витрина, которая притягивает взгляды окружающих к себе, а значит, заострит внимание и на его персоне. Приятно же с такой завалиться на прием к титулованной особе, показаться на балете или на скачках.