Бесконечность любви, бесконечность печали

- ...И что ты? - с сочувствием спросила Катя.

- А что я? - Валентина усмехнулась. - Понимаешь, подействовал он на меня, как удав на кролика: поначалу оцепенела - ни слова в ответ. Спать легла с Аленкой, хотя за ночь глаз не сомкнула. А под утро меня словно парализовало - весь бок занемел, не чувствую правой руки. И тут я испугалась, поняла: в таком состоянии долго не проживу. Прямо ужас накатил! За детей стало страшно. А тут и у Аленки температура поднялась. Вызвала врача. Не выдержала, позвонила маме, расплакалась, все рассказала. Через час они с бра­том за мной приехали. Собрала я кое-какие вещи, Аленку с мамой и братом в город отправила, а сама - в школу за Никитой.

Там и встретились с Анатолием. Он точно почувствовал нелад­ное, решил сына сам пораньше забрать. В общем, Никиту он мне не отдал. И Аленку дважды пробовал отнять, но возвращал: ма­ленькая она, хлопотно с ней. Сказал: пусть подрастет, - перевела Валентина грустный взгляд на девочку, игравшую в соседней ком­нате с котенком.

Рыжего пушистика неделю назад привела в дом Арина Ива­новна - еще на станции он к ней привязался и пошел следом. На семейном совете решили оставить кота: сам прибился - хорошая примета. И назвали Апельсином.

- Да, дела... - протянула Катя. - А почему раньше со мной не свя­залась?

Я сразу хотела, но телефон-то разлетелся вдребезги. И пока брат новый не подарил, оставалась без связи. А потом как-то за­вертелось все: Аленке садик меняла, обустраивалась. Столько но­вого узнала от родных! Оказывается, отец, когда начал помогать Анатолию в бизнесе, соучредителем компании сделал Лешу, брата моего. Помогал и финансами, и заказами. Но, как только он умер, Толя, мерзавец, зарегистрировал другую компанию, перевел туда активы, а первую обанкротил. Или как там еще... В итоге Леша и без работы остался, и без денег. Но ничего, смог подняться - два магазина у него. А у меня после этих новостей глаза открылись. Я ведь только Толю слушала: мой брат - лентяй и раздолбай... - ви­новато вздохнула Валентина. - Хочу вот на раздел имущества по­дать - обидно за родных. Верну хоть какие-то крохи семье брата. Жена у него просто чудо! На работу вот меня взяла.

- Куда взяла? - Катя решила, что ослышалась.

Мир продолжал удивлять ее совпадениями в судьбах близких людей.

- На работу. У Насти кондитерский цех - пекут торты, пироги к торжествам. Прикинь, когда-то мы с мамой учили ее печь первый «Наполеон», а теперь у нее свое дело. Взяла меня дизайнером по оформлению продукции - я ведь когда-то в художественной шко­ле училась. Так что мне повезло: заказов хватает, и каждый раз что-то новенькое, - улыбнулась Валентина. - Как тебе? - показала на торт на столе.

- Вкусный! Безумно! Невозможно оторваться! И на вид необыч­ный. Это ж надо так придумать - украсить игрушками-погремуш­ками! Крохотные, а будто настоящие, - похвалила Катя. - А как ты узнала, что я беременна?

- Неделю назад, когда Аленку у Анатолия второй раз забирала, он мне и выдал, какие мы все бабы - стервы. Не хотим - не рожаем детей, хотим - рожаем. А потом бедных мужиков ими же и шанта­жируем. Мол, у вас с Виталиком детей не было, потому что ты не хотела. А как только с ним рассталась, сразу забеременела, чтобы ему досадить.

- Так в чем проблема? Теперь у него другая жена, пусть рожает, - пожала плечами Катя. - Ничего против не имею.

- Какая жена? Ты Алису имеешь в виду? Кто тебе такое сказал?

- Колесников. Сообщил, что они в свадебное путешествие поехали.

Это тот банкир, который по совместительству твой бывший сосед? - уточнила Валентина. - Тогда понятно. Только, боюсь, Али­са выдает желаемое за действительное. Проскурин, считай, кон­курс объявил: он женится на той женщине, которая первой родит ему наследника. У него теперь пунктик такой, болезнь. И Алиса вполне может проиграть - у нее уже случился выкидыш. Ты, на­верное, не знаешь.

- Знаю. Ты не поверишь, мы же в одну палату в гинекологии по­пали. Не хочу вспоминать, мало приятного. Но уж пусть бы она ему родила, - вздохнула Катя.

- Пусть бы, - согласилась Валентина. - А тебе когда рожать?

- Не знаю. Завтра в Германию полечу - там решат, - ответила Катя и, заметив удивленный взгляд, пояснила: - Проблема у нас: сразу после рождения девочке должны сделать операцию на сер­дечке... Хорошо, что вы приехали. Аленка так выросла!

- А я ничего не знала! - прикрыла рот ладошкой потрясенная новостью Валентина.

- Да все хорошо уже, - успокоила Катя. - Проблем было море, но сейчас все в порядке - операция оплачена, меня там ждут. Да­вай-ка я позвоню Надежде, предупрежу, что ты от меня. Она пре­красный адвокат и человек замечательный. Поможет обязатель­но! - Катя взяла телефон. - ...Надюша? Привет!.. Да, я. Все хорошо, завтра вылетаю... Надя, можно я к тебе одну подругу по несчастью направлю?.. Развод, раздел имущества, дети несовершеннолет­ние... Прямо сейчас? Так ведь суббота... - Катя посмотрела на Ва­лентину, та активно закивала. - Записываю адрес... - потянулась она за ручкой на столе. - Зеленое, дачное товарищество... Ой, оно же совсем рядом! А она как раз у меня в Ждановичах... Да... Да... Спасибо! Обязательно напишу!

- Все, езжай к ней прямо сейчас! - передала она записку. - В чет­верг Надя в отпуск улетает дней на десять, хочет принять дело и дать поручения помощникам. Давай сброшу ее телефон... Диктуй новый номер...

Проводив гостей до калитки, Катя обняла их напоследок и, взяв обещание, что Валентина будет держать ее в курсе дел, пообещала сама оставаться на связи.

«Невероятный день! Все отложенные дела сами собой неожи­данно разрешились, чтобы мне там не думалось, как тут Ленка, Мила, Валентина... Все-таки есть связь между нами всеми... Почти одновременно вспомнили обо мне, захотели повидаться...» - изу­милась она.

За окном тут же послышалось бибиканье.

«Милкина машина», - узнала Катя автомобиль за забором и по­спешила к калитке...

...Кира в третий раз перепаковала чемоданы, взвесила и нако­нец радостно выдохнула: слава Богу, норма! Жаль, конечно, много нужного выложила, но ничего не попишешь - в самолете лимит. Пришлось даже купить место дополнительного багажа. Конечно, в поезде провезешь больше, но тогда надо ехать одной: завтра утром у Артема собеседование в университете, билетов на бли­жайшее время нет, а ей не в кайф и на день задерживаться в Мин­ске. Сил больше нет терпеть и этот город, и этот дом, и этих новых родственничков! Выдохлась.

В пятницу, когда получила в консульстве паспорт с многократ­ным шенгеном, она готова была прыгать от счастья. Свершилось! И неважно, что визу открыли всего на полгода. Как только Артем получит должность в университете и вид на жительство в Герма­нии, она как законная супруга приобретет такой же вид автомати­чески. А дальше посмотрит по обстоятельствам...

Недели, прошедшие после похорон матери, Кира провела в бешеном темпе. Зато все успела - расписаться, собрать и подать документы на визу, изучить правила наследования имущества, разобрать дела и архивы матери, перетащить и складировать все ценное в свою комнату, в дверь которой Артем врезал надежный замок. А еще арендовать ячейку в банке, упрятать деньги, драго­ценности, которых обнаружилось немало: Кира даже не подозре­вала, какая ее мать мышка-норушка и сколько у нее ювелирки! Не самой изысканной по дизайну, но зато с настоящими драгоценны­ми камнями, в коробочках, с бирками.

Демонстрировать такое богатство перед мужем и его родствен­никами желания не было, и, чтобы попасть в банк без сопровожде­ния, следовало еще найти повод для отлучки из дома. И она его нашла. Там же, в сейфе, целых два действующих кредитных дого­вора. По одному выплачивать деньги предстояло еще два года, по второму - чуть меньше десяти. И процент немаленький.

Сначала, обнаружив их, Кира расстроилась, но, внимательно изучив, вздохнула с облегчением. И тот, и другой оформлены в белорусских рублях. По первому платить осталось всего ничего, а второй с учетом инфляции скоро также превратится в копейки. Кредиты мать брала на строительство дома, но, вероятнее всего, просто хотела себя обезопасить: налоговые декларации еще ни­кто не отменял, а у нее загородный коттедж строится в престиж­ном поселке. Со всех сторон не прогадала.