Страница 10 из 70
Но она не высказала вслух свой сарказм.
— Не имею ни малейшего представления.
— Конечно, нет… — в груди Кабесы зародился рык, словно отсутствие у нее знаний оскорбляло его, а потом последовало тихое бормотание на испанском. И только спустя секунду он вздохнул и снова заговорил: — На самом деле Чаку — это для краткости, а так его имя означает «грабить» или «опустошать». Другая puta[24]— да я нарочно называю его женщиной — называет себя Веном. В переводе «яд» или «отрава». — Кабеса посмотрел на нее, прищуривщись. — Общая картина уже начала вырисовываться?
С ужасающей ясностью. В конце концов, родители не назвали их «Пушистик» и «Зайка». Очевидно, Чаку и его друг были жестокими типами.
— А что это за камень, который от меня требовал Чаку?
— Если коротко, его называют Киничи. С его помощью можно управлять миром и даже самим временем. Твоя бабушка была одной из священных хранительниц Киничи. Твоя мать должна была стать ее преемницей, но погибла раньше матери, поэтому эта обязанность легла на твои плечи.
«Чудесно. Моей благодарности нет предела. Да, это тоже сарказм».
— Почему я?
— Камень переходит от дочери к дочери по родословной.
«Дитя матери. И лишь возможно отца».
Такую философию использовала бабушка, объясняя ей, почему в племени чероки царил матриархат в отличие от большинства общин. Все знают, кто их мать. Но отцовство, особенно в прошлом, могло вызывать сомнение и полагалось исключительно от характера и моральных ценностей матери… если она, конечно, не подвергалась насилию.
Тем не менее, это еще не делало Катери единственной наследницей рода.
— Я не единственная женщина в роду.
Она посмотрела на Талона.
— Саншайн — смешенных кровей, — просто ответил тот. — Камень переходить только к чистокровным, Тери… К тебе.
«Зашибись! Может, я могу выиграть лотерею?
Нет. С моей удачей я выиграю мульти-мега-миллионы, а окажется, что кто-то просто неправильно назвал цифры.
А сорвать куш на скачках?
Опять же, черта с два.
Мать Апокалипсиса…
Да, конечно, милая. Приходи и получи свой приз.
Жизнь так несправедлива».
Как бы Катери хотела, чтобы фея неудач взялась за кого-нибудь другого. Предпочтительно, не того, кто ей нравится, но все же…
«Этой стерве нечем было заняться? Не нашлось другой жертвы?»
— У нас есть проблемы поважней, — сказал Кабеса Талону.
«Почему бы и нет, давай еще сильней сгустим краски».
Талон отступил назад.
— Рискну спросить, какие?
Кабеса фыркнул.
— Не хотел говорить. Но, к сожалению, вы должны знать, что кто-то раскопал печать Ани-Кутани.
Талон смерил Кабесу хмурым взглядом.
— Ты так говоришь, словно я в курсе, о чем речь.
Кабеса что-то пробормотал себе под нос.
— Это… kala kratu… э… — он остановился, пытаясь подобрать нужные слова. — Как это звучит по-английски? Охранный камень? Заговоренный камень? Не совсем так, но думаю, вы уловили суть. Он был помещен над гробницей, где заключены в тюрьму последние семь Ани-Кутани. Теперь, без печати, любой может призвать их назад в этот мир. Они будут обязаны своему освободителю и сделают для него все что угодно. А потом сломают врата и сразятся со злом, которое сами же спустят с цепи. Теперь узрел проблему, Кельт? Чаку знает о сорванной печати и что она из себя представляет.
Катери прокляла эти новости. Неудивительно, что Чаку так заинтересовался, увидев на столе календарь.
«Почему у меня такое чувство, будто я очутилась в фильме ужасов?»
Кабеса схватил ее за руку и потащил к Талону.
— Возьми ее и уходи. Мы должны доставить Катери к камню времени и защитить, пока она не запечатает врата.
— А у тебя какие планы? — спросил Талон.
Кому-то стоит записать смех Кабесы для дома с привидениями. Определенно он заставит любого трястись от ужаса.
— Я живу ради борьбы, m’ijo[25]. Если они настолько глупы, чтобы вернуться сюда, у меня к ним есть парочка вопросов, на которые я хочу выбить ответы… Adios[26].
Талон кивнул ему.
— A beber y a tragar, que el mundo se va a acabar.
Кабесе стало не до смеха.
— Ты бессердечный ублюдок, Кельт. Hombre prevenido, vale por dos.
А затем он развернулся и вышел из кабинета.
Катери посмотрела на Талона, вопросительно приподняв брови.
— Я поняла твое: «Ешь, пей, веселись, ибо завтра умрем». Но что он сказал в ответ?
— Другую испанскую пословицу: «Тот, кто начеку, может одолеть любого». Теперь давай сваливать от…
Он не успел закончить фразу, когда вокруг нее сгустилась тьма. С широко распахнутыми от ужаса глазами она потянулась к Талону, бросившемуся к ней.
Но он не успел.
Как только их пальцы соприкоснулись, ее затянуло в какой-то вихрь. К горлу подступила тошнота, пока она куда-то летела.
«Я не Дороти.
Но, если кому-то пришло на ум уронить на меня дом, то я взбешусь посильней Злой Ведьмы.
Бойтесь меня…»
По крайней мере, так она думала, прежде чем со всей силы шлепнулась в место, окутанное тьмой. Ни лучика света. Темень настолько густая, что резала глаза, пока Катери напряженно вглядывалась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Что угодно. Приподнявшись с земли, о которую она больно ударилась при падении, Катери пыталась осмотреться.
Вдалеке раздался жалобный вой.
Она судорожно пыталась понять, кому он принадлежит. Собаке? Ребенку? Катери не могла сказать с уверенностью. Она уже собралась откликнуться, но вовремя одернула себя. Если кто-то хочет навредить ей, то точно не следует обозначать свое местоположение.
Такое она видела в фильмах ужасов. Глупая puta всегда велась на такой трюк.
«По крайней мере, на мне не высокие каблуки и короткая юбка. Хотя герои в итоге все равно умирали».
Катери протянула руку, пытаясь нащупать стену, мебель или хотя бы…
— Ой! Черт по…
Она прикусила губу, потирая руками коленку.
Конечно же, у этой части тела должна быть другая задача, кроме как натыкаться на всякую мебель в темноте.
Только это вовсе была не мебель, как она поняла, проведя ладонью по твердой поверхности. Больше похоже на булыжник.
«Я бы многое отдала за фонарик».
Неожиданно что-то прикоснулось к ее ноге.
Отрывисто дыша Катери начала оборачиваться, пытаясь выяснить, что это такое.
«Пожалуйста, только бы не крыса. Только бы не крыса…»
Она их до ужаса боялась.
— Где камень?
Она подскочила от скрипучего голоса.
— Кто вы?
— Где камень? — раздался другой голос с противоположной стороны тьмы.
После ее продолжительного молчания вспыхнул свет. Катери в ужасе замерла. Никогда в жизни она не видела ничего подобного.
Вся пещера — теперь Катери знала где находится — была наполнена…
Чупакабрами?
Пеученами?
«Где Энрике, когда он так нужен? А еще лучше барабан его великой прапрабабушки, чтобы разогнать этих тварей».
Небольшое пространство кишело существами с острыми клыками. Их тела с ног до головы были разукрашены в стиле тотемных карикатур. Грим создавал иллюзию грозной недовольной мины.
Но сильнее всего пугали засохшие брызги крови.
Бравада испарилась, и Катери поняла, что никогда не сможет их одолеть. Их слишком много, ее вмиг повалят и убьют.
Один толкнул Катери сзади.
— Камень! — прорычал он. — Отдай его. Сейчас же!
— Я… Я… Я не знаю, о чем вы говорите.
«Неверный ответ».
Монстры принялись колотить копьями по окрашенным круглым щитам с недовольным криком.
«Я сейчас умру».
Трясясь от страха, она побежала направо, где, казалось, находился туннель.
Монстры преградили ей путь.
Пейтон Мэннинг[27] обзавидовался бы, с какой ловкостью она остановилась и побежала к другому тоннелю.
На этот раз каким-то чудом она сумела до него добраться. Но это не спасло положение дел. Она замедлила шаг, когда ее окутала кромешная тьма.