Страница 19 из 54
- Так почему-то решила наша ночная медсестра, - ответила, дежурившая сегодня в ожоговом отделении, светловолосая женщина-врач, - наверное потому, что он в бреду постоянно повторял именно их.
Она пожала плечами.
- Он что, повторял эти слова? - спросил Феликс.
- Да, - ответила врач. - Всю ночь перед операцией. Всего лишь эти два слова и больше ничего. Скажите, кто он такой? После того как вы привезли его той ночью, мы даже медкарточку на него завести не можем. Так же нельзя. Я нарушаю закон. Нет, я все понимаю, я знаю, откуда вы... вот, видите... вот и операцию, как вы приказали, сделал ваш же хирург.
Она собрала всю свою решительность и, придав как можно больше весомости голосу, спросила:
- Но почему именно к нам, в хоспис? У вас же есть своя отличная ведомственная больница?
Она ждала ответа, но Феликс посмотрел на нее так, что та поняла - никаких вопросов больше задавать не нужно. И все же, не сумев преодолеть любопытство, не удержалась:
- Так его зовут не Эрик Губер?
Феликс изумленно улыбнулся.
- Нет-нет, что вы, - сказал он, сделав отрицательный жест рукой, - это всего лишь какой-то бессвязный набор букв. Чего не скажешь в бреду, да еще в таком состоянии. Вашей медсестре, скорее всего, послышалось. Забудьте об этом. Его зовут совсем по-другому. Но я вам советую называть его просто "наш пациент". Вы меня понимаете?
Последние слова он произнес таким заговорщицким тоном, что женщина непроизвольно втянула шею в плечи и кивнула, будто поняла о чем он.
- Просто пациент, ага, - произнесла она по слогам, словно пытаясь запомнить, как именно произносится это слово.
- Вот и хорошо, - сказал Феликс и участливо спросил, - как он?
- Больше всего пострадали лицо и руки. Семьдесят процентов заменено искусственной кожей. Внутренние органы не повреждены, легкие в норме. В целом состояние стабильное. Но...
- Значит, я могу с ним поговорить, - перебил он ее.
- Что вы, что вы, - зачастила врач, махая руками, - к нему нельзя! К тому же приемный день давно закончился...
Но Феликс уже не слушал. Он мягко, но сильно взял ее за плечи так, что хрустнул накрахмаленный белоснежный халатик, и спокойно отстранил от двери.
- Мне можно, - негромко сказал он и вошел в палату.
В небольшой одиночной послеоперационной палате на железной койке лежал человек. Голова и руки его были забинтованы, лишь узкие прорези для глаз и рта чернели среди белоснежных бинтов. Через два еле заметных отверстия в нос были вставлены трубки аппарата искусственного дыхания, в углу рта торчал зонд, а рядом с койкой, мигая плетизмограммой на зеленом экране, монотонно попискивал кардиомонитор.
- Эх, парень, как это тебя угораздило, - Феликс встал перед кроватью, заложив руки за спину. - Инсценировка чуть не стала реальностью. Погоди умирать, ты нам пока нужен живым.
За окном на железном карнизе, нарушая тишину палаты, крупные дождевые капли танцевали чечетку, и в их спонтанном ансамбле солировал назойливый писк старенького монитора, неутомимо фиксируя частоту сокращений сердца: "Пи... пи... пи...". Человек неподвижно лежал на кровати.
Феликс ждал. Через минуту пиканье прибора стало чаще, и человек на больничной койке открыл глаза.
- Вот и хорошо, - выдохнул Феликс и улыбнулся, - а искусственная кожа приживется быстро. Проверенно лично. Сам в блиндаже горел когда-то.
Он сел на единственный в палате стул так, чтобы лежащий мог его видеть, и приветливо сказал:
- Ну здравствуй, Марк-погорелец.
Лежащий моргнул. Феликс подался вперед, уперся руками в колени и добавил с оттенком черного юмора:
- Скажи спасибо, что мы были рядом.
- Тпа-тибо, - еле выговорил Марк, жуя углом рта медную трубку зонда.
- Юмора не теряешь, похвально.
Он посмотрел на окно и подумал, что надо бы поставить решетку. Затем уже серьезным тоном произнес, обращаясь к Марку:
- В общем так. Меня зовут Феликс, фамилия Аристовский, я - полковник Управления Безопасности, и мы с тобой с сегодняшнего дня играем "в открытую".
Он прокашлялся и продолжил:
- Теперь, Марк, ты знаешь, кто мы и откуда. Не глупый, догадался. Я тебя водить за нос не собираюсь, не тот я человек. Ты, парень, теперь мой, я тебя перехватил первым.
"Перехватил", - мысленно повторил Марк и попытался улыбнуться. Но улыбка получилась кривой. И не из-за зонда. Просто Марк еще не ощущал ни своих губ, ни щек. Все было чужое. Он не чувствовал лица. Чувствовал лишь, как его опухший язык упирается в скользкий и мокрый от слюны металлический зонд. И больше ничего.
- Ты был там, и знаешь, как это сделать снова.
Феликс видел - Марк понял, о чем он говорит.
- Нам мало что известно об "иных". Известно лишь, что они существуют. Твой переход к ним зафиксировал спецотдел "Зет". Вы с пришельцем засветились. Зетовцы не могут отслеживать переходы "иных", но ты ведь не иной. Ты, Марк, законопослушный чипированный гражданин СОТ, и твой переход отследить было достаточно просто. У "Зет" есть такая возможность. Поскольку это случилось впервые, видел бы ты их радость. Они давно мечтают о контакте с "иными". Я не ученый, не из "Зет". Как раз наоборот. Я бывший военный, и мне никакой контакт не нужен. За всю свою жизнь я не видел ни одного "иного" и не знаю ни одного факта, подтверждающего их существование. В контакты с ними не верю. Для меня отчеты ботаников из "Зет" - шизофренический бред. Но я на службе, и выполняю приказ. А мое начальство этим отчетам верит. Боссам нужны "иные". Зачем - не знаю, не мое это дело. Может, их интересуют новые технологии, может сверхмощное оружие. Или новый вид энергии. А может и все сразу. Это не моя головная боль. Я политикой не интересуюсь, я выполняю задание. И задание это - наладить контакт моих боссов с твоим пришельцем. Видишь, как все просто.
В сумерках палаты под унылый стук дождя и тихое пиканье кардио-прибора его низкий тяжелый голос звучал особенно красиво. Марк даже заслушался им.
- Честно сказать, - продолжал Феликс, - я до сих пор не могу поверить, что уже два дня гоняюсь за "иным". Но повторюсь, я - солдат, и обсуждать приказы не привык. Есть объект и я должен обеспечить с ним контакт. Все. Как по мне, так найдем мы твоего... доставим куда надо, а там не наша забота.
Баритон Феликса явно обладал гипнотическим действием.
- И ты, Марк, должен мне в этом помочь. Обязан, - он наклонился ближе. - Поможешь?
Марк растерялся. Это прозвучало так просто, так по-дружески. Словно они закадычные друзья, знают друг друга много лет, и между ними совсем нет разницы ни в возрасте, ни в положении, ни в статусе. Будто он, Марк, не лежит сейчас перед этим краснолицым убэшником на больничной койке с перебинтованным лицом и с медленно приживающейся недавно пересаженной нано-кожей, а сидят они на лавочке солнечным утром в "Космическом парке" и мило беседуют о пустяках.
- Можешь не отвечать, - сказал полковник, - твой ответ понятен и так. У тебя просто не может быть другого ответа.
Марк опять попытался улыбнуться. Все происходящее забавляло.
"То же мне, открыл страшную тайну. Все знают - силовики из Безопасности никогда ничего не просят. Не то ведомство, чтобы просить".
- Надеюсь, ты знаешь, что такое вербовка? Так вот, Марк, теперь ты работаешь на нас. На меня лично. Времени у нас мало, поэтому начнем прямо сейчас...
- Много работы с людьми, постоянное нервное напряжение, низкая стрессоустойчивость, и вот результат. А я ему повторяла - ты связался с сумасшедшим и сам таким станешь. Так и случилось. Тот асоциальный шизофреник, тот бомж без паспорта стал последней каплей!
Роза раскраснелась. Долгое нервозное состояние дало о себе знать и ее, в конце концов, прорвало. Чтобы снять напряжение, ей непременно нужно было высказаться. Излить кому-то свою боль. И эта боль нескончаемым потоком слов вылилась на голову комиссара Витте. Роза говорила без остановки, то и дело взмахивая руками и стуча по приборной доске его представительского "General El". Казалось, она вот-вот разрыдается. Витте слушал внимательно, не перебивая. Ему было очень душно и, несмотря на то, что усердно работал кондиционер, комиссару пришлось даже немного ослабить узел подаренного женой дорогого шелкового галстука. Он слушал невнимательно и все ждал, когда девушка перейдет к главному. Машину вел автопилот.