Страница 5 из 46
Выйдя из будуара губернаторши, Юна никак не могла заставить себя покинуть дом. Взбежала на цыпочках на третий этаж, где адмиралу выделили покои, стояла, напряженно прислушиваясь. Она не раз бывала в особняке губернаторской четы, неплохо знала расположение комнат, а горничная Лия охотно разболтала, куда поселили гостя. Интересно, нашел он подкидыша, или нет еще? Даже выйдя на улицу, Юна не могла заставить себя уйти, кружила под домом. Окна адмираловых покоев были плотно завешены темными бархатными шторами, в особняке царила тишина.
Быть может, ей удастся в последний раз увидеть дракона во время бала, выскользнуть из зала незаметно, пока адмирал будет веселиться... Малыш наверняка потрясен первым в жизни предательством. Но что Юне оставалось делать? Она прятала дракончика, которого назвала Изумруд, даже от родных — пока он не научился дышать огнем, это было легко. Но он быстро увеличивался в размерах, начал плеваться огнем, неско раз Юна чудом успела потушить начинающийся пожар, семья уже насторожилась. Незавидная судьба ждет этого малыша, если общественность узнает о его существовании. Даже спустя сотню лет после окончания войны люди продолжают ненавидеть драконов. Но Алкадана — не человек. Василиски в родстве с драконами и когда-то воевали на их стороне. И возможностей по охране дракона у него несравнимо больше Юниных.
Тревога в душе все не хотела умолкнуть. Даже если адмирал примет решение заботиться о подкидыше, каким он его воспитает? Огромный огнедышащий ящер — подходящий питомец для монстра. В качестве оружия. Юна голову себе сломала с тех пор, как узнала о приезде Алкадана, но другого выхода так и не нашла. И зачем только Лес выбрал ее?
Этой осенью в Лесу творилось странное, ходили слухи о пропаже людей. Отец запрещал Юне гулять там, она не слушалась, конечно. Лес был другом, даже колючки отгибались в сторону, когда Юна протискивалась через заросли, птицы не боялись садиться на руки, стоило зайти слишком вглубь, заблудиться — и верная тропа сама ложилась под ноги, ночами Юне снилось, как текут соки по древесным жилам, как жадно пьют солнце листья, как плетут зяблики гнезда в ее волосах-ветвях и кричат молодые птенцы... Мамина, мавочья кровь давала о себе знать.
Но однажды, последним солнечным днем дождливого ноября на самую опушку забредшая Юна оглянулась — и там, где только что меж деревьев виднелись вдалеке первые дома города, обнаружила плотную, колючую стену кустарника. Испугалась до смерти, бросилась первой подвернувшейся тропою — и поняла, что она исчезает сразу за спиной, стоит сделать шаг — чаща смыкается позади, тычется ветками в спину, будто гонит вперед.
Ее привели на небольшую поляну, в центре которой, в гнезде из вывороченной земли и сплетшихся веток, весенне-зеленых, лежала крохотная крылатая ящерка, абсолютно прозрачная — видно было заполненные пылающей кровью сосуды, бьющееся сердце. Густой изумрудный окрас дракон начал набирать позже. Первые дни его жизни Юна носила малыша за шиворотом, у кожи — он постоянно дрожал от холода. Кусал ее пальцы и жадно слизывал кровь. От молока, презрительно фыркая, отказался, на кусочки мяса набросился с большим аппетитом. Однажды Юна обнаружила его заползщим в камин, прямо в огонь — он по-кошачьи мурчал от наслаждения.
И этот самый лучший подарок, который Юна когда-либо получала на Новый Год, пришлось отдать другому...
***
— Ну что?! Она не передумала?! Как там?! — встретили девушку градом вопросов сестры и мачеха. В доме кипели лихорадочные приготовления. Все разбросано — платья, чулки, ленты валяются на стульях, сползают на пол, сестры, служанка и даже заразившаяся общим настроением кошка бегают из комнаты в комнату, причитают, ругаются, вертятся перед зеркалом, мачеха кричит на всех, заламывает руки, отец сбежал куда-то... Ко всем Юниным тревогам добавился еще и бал. Домашние за пол-года начали доставать ее требованиями заполучить для их семейства приглашение на знаменитый новогодний бал губернаторской четы.
— Весь город там будет! — кричала мачеха. — Весь! Не только графья да бароны! Почему мы не можем? Губернаторша тебя любит! Попроси ее! Ты должна позаботиться о своей семье!
Действительно на губернаторский бал приглашалось не только дворянство, но и духовенство, чиновники, богатейшие купцы со всей провинции, известные писатели, музыканты, художники, любимый доктор губернаторши... Отца тоже можно было причислить к купцам — за последние годы они разбогатели, смогли нанять нескольких подмастерьев, которые выполняли самую тяжелую работу, переехали в просторный дом... Но до богатейших торговцев провинции им ох как далеко. Образование и манеры их семейки тоже мало соответствуют требованиям высшего света. Что же за радость выставлять себя на посмешище? Но сестры и мачеха мечтали об этом бале, как о чуде, как о билете в иную, лучшую жизнь. Юна не знала, почему они решили, что одним своим появлением в обществе сестры покорят сердце какого-то влиятельного богача, желательно из графьев, но и просто богач тоже сойдет.
Да дочерей башмачника наверняка даже на танец постесняются пригласить! Будут потом Юне в плечо рыдать, дурищи, о разбитых надеждах.
Или ругать ту же Юну, что не помогла. Вот до чего дошло! Даже в родном доме Юну считают колдуньей.
А виновата во всем ее внешность. Сложно доказать, что ты обычный человек, ничем от других не отличный, когда на твоем лице эти чудовищные, абсолютно нечеловеческие глаза. Круглые, в пол-лица, огромная, почти закрывающая весь белок радужка, ярко-зеленая с прожилками синевы. Некоторые находили Юнино лицо красивым, большинство — просто жутковатым. Мамино наследие...