Страница 7 из 15
Пери потягивает свой напиток. — Эй, может, через несколько дней снова вдарим по «Призовой Жемчужине»? Думаю, у Циан к тебе были серьезные намерения.
Он подмигивает, будто я должен быть счастлив об этом слышать. Я знаю, что за намерения у Циан. Очень, очень опасные намерения.
— Может быть, — говорю я небрежно. — Я не то чтобы очень ею проникся, честно говоря.
— Чего? Вы двое все время обнимались.
Я пожимаю плечами.
Во взгляде Пери проскальзывает озорная искра. — Другая девушка?
Если бы он только знал, что «другая девушка» — суррогат моей матери. И я шпионю за ней для фрейлины.
— Нет, — говорю я решительно. — И в чем смысл? Если мне предстоит жениться.
Пери пожимает плечами. — Это не означает, что тебе не позволено развлекаться. Я знаю, что моя мать постоянно изменяет отцу. С Ратниками, с некоторыми лакеями, однажды с…
— Я понял, понял, — говорю я, содрогаясь. Не хочется представлять Леди Ручья с Ратником или кем-либо другим. Пери смеется.
— Все, о чем я говорю, — продолжает он, — ты не обязан хранить верность после свадьбы. Просто не спи с нестерилизованной женщиной, и все будет в порядке.
Это должно поднять мой дух, но по какой-то причине это приносит мне ощущение, будто мне нужно принять душ.
— Как романтично, Пери, — говорю я сухо.
По пути на бал мы подбираем Джаспера и пару других парней — никто из нас не захотел появляться со своими семьями. Я вижу Мать, разговаривающую с Графиней Розы; суррогат покорно стоит рядом с ней. Отец в углу напивается с дядей Бериллом. У меня хорошее предчувствие, однако мне лучше сделать его посильнее, если я собираюсь проделать то, что необходимо. Люсьена нигде не видно, хотя для меня не стало бы сюрпризом, если он наблюдает за всем этим делом из какой-нибудь потайной комнаты.
У суррогата много булавок в волосах — Аннабель проделала прекрасную работу. Утонченно, и в то же время элегантно. Я предполагаю, что мой лучший вариант — выдернуть одну из них.
Два виски, после четыре бокала шампанского, и мне представляется прекрасная возможность. Компаньон приглашает Мать на танец, оставляя суррогата одну с Карнелиан и Графиней Розы. Я по-прежнему не вижу Люсьена, но я не собираюсь ждать. Я испорчу ей прическу и покончу с этим.
Я хватаю Пери и начинаю с ним танцевать, прокладывая путь через толпу; мои друзья, улюлюкая, следуют за нами. Я отпускаю Пери, как только достигаю Герцогини — два шага, и я падаю прямо на суррогата. Она роняет свой бокал шампанского и кричит «Ох!», когда я выдергиваю несколько булавок и бросаю их на пол.
— Гарнет, — резко заявляет Графиня Розы. Джаспер, Пери и остальные смотрят вниз, сконфуженные присутствием представителя Дома-Основателя. Но я сам из Дома-Основателя. И я сделал это! Я дотронулся до суррогата, и никто не пригрозил отрубить мне руки.
Кроме того, Графиня Розы не пугает меня.
— Приношу искренние извинения, Ваша Милость, — говорю я с поклоном. Я вижу, что парни под впечатлением. — Я не заметил вас.
— В самом деле, неужели так трудно вести себя нормально? — спрашивает Графиня. — Тебе не кажется, что у твоей матери уже достаточно забот?
— Вы имеете в виду предстоящее бракосочетание? Или отсутствие такового? — Я весело смеюсь. — Кто бы подумал, что это, — я показываю на свое лицо, — будет так трудно продать?
Позади меня фыркает Джаспер. Даже Карнелиан сподобилась на усмешку.
— Ты свинья, — говорит она.
— Разве ты, сестренка, не катастрофа в этом плане? — Мимо проходит официант с подносом напитков, и я хватаю еще один бокал шампанского. Вынужден признать, я сегодня на высоте. Никто не подозревает, что я специально упал на суррогата! Я прямо чувствую себя Мастером Шпионажа. — Ставлю десять тысяч диамантов, что она найдет мне пару быстрее, чем тебе.
Лицо Карнелиан снова мрачнеет. — У меня нет десяти тысяч диамантов.
Краем глаза я замечаю проблеск белого. Люсьен соизволил наконец появиться. Самое время убраться подальше от семьи и просто наслаждаться вечеринкой. Как можно дальше от суррогата.
— Конечно. — Я поворачиваюсь к своим друзьям. — Давайте убираться отсюда, прежде чем Ее Королевская Милость не вернулась с танцпола. Здесь позади есть сад.
— Гарнет, — говорит Джаспер, быстро кивая на человека, на которого я больше не хочу смотреть. — Ты не собираешься извиниться?
Суррогат стоит там с широко раскрытыми глазами. Бьюсь об заклад, она тоже хочет, чтобы я просто убрался.
— За что? — говорю я, смотря на нее, будто едва помню, кто она такая. Приближается Люсьен, я вижу его пучок волос. — О, это просто суррогат моей матери. Идем.
У меня странное ощущение, очень похожее на вину, когда я так обращаюсь с ней. Но я пожимаю плечами и веду их через бальный зал, не останавливаясь, пока мы не выходим наружу в прохладную ночь. Мальчики начинают валять дурака, делая неприличные жесты в сторону статуи обнаженной женщины, но я притворяюсь, что спиртное вдарило мне в голову, и опускаюсь на скамейку.
Что я такого сделал, чтобы это заслужить? Это немного забавно, но также опасно и утомительно. Вечеринки должны быть расслабляющим делом, без мыслей и забот.
Я прислоняюсь головой к стене дворца и смотрю вверх на звезды, усыпавшие небо словно множество бриллиантов.
Я вижу суррогата еще раз той ночью, когда настает время для представлений.
Королевские женщины сразу после покупки всегда выставляют на показ своих суррогатов. Танцует Суррогат Герцогини Весов. Скука. Затем Мать вызывается показать, как ее суррогат играет на виолончели, и нас всех волокут к оркестру.
Полагаю, теперь я увижу, о чем говорила Аннабель.
Она кажется беспокойной, пока поднимается по ступеням и занимает место с виолончелью. Люсьен хорошо спрятал аркан, потому что я точно не могу его видеть.
Затем я забываю об аркане, забываю о Люсьене и вообще обо всем, потому что девушка играет, и это как… я не знаю. Я не большой поклонник струнных инструментов, но это похоже на то, будто я одновременно слушаю что-то душевное, для поднятия настроения и невероятно личное. Девушка не выглядит испуганной — она будто полностью забыла о существовании публики. Я вижу ее на этой сцене в окружении знати с глазами, сверкающими, как у хищных птиц, ждущими ее провала, промаха, чтобы над ней посмеяться. Я ощущаю себя, будто смотрю на воробья в клетке — нечто молодое и невинное, попавшее в ловушку из жадных рук.
И мне думается, что, возможно, и у меня есть собственная клетка, просто побольше, чем у нее; такая большая, что я никогда не был полностью осведомлен о ее границах.
Она завершает под оглушительные аплодисменты; заклинание разрушено, и я возвращаюсь в себя, стесняясь того всплеска эмоций, что произошел внутри меня.
Затем я отворачиваюсь от нее, потому что не хочу ничего знать, не хочу переживать, поэтому я просто хлопаю вместе со всеми, закатываю глаза и киваю, когда Пери делает лицо, которое как бы говорит «как много суррогатов нам еще придется отсмотреть, прежде чем вечеринка опять начнется».
И мне интересно, как много раз я сам делал это лицо.
Я намерено игнорирую суррогата всю оставшуюся ночь.