Страница 3 из 8
– Готовься к посадке. Не стоит играть с погодой на такой фанере. – сказал я. – Ты смотри как его качает. Уменьшай скорость.
– Не вижу землю, все заволокло дождем.
– Малый налет у тебя, Марго, когда полетаешь подольше, нутром будешь чувствовать землю! Слушай меня, я сориентирую курс.
–И влетит же нам, что самолет не на базе… Но будем надеяться, что успеем вернуться до обнаружения пропажи.
– Раньше надо было думать об этом, сейчас что уж там.
Посадка прошла довольно мягко, при снижении поверхность земли обрисовалась почти четко. Однако остаться незамеченным этому полету было не суждено. Нас встретил разгневанный начальник части и потребовал объяснения, почему без разрешения, да еще и в нарушение всех инструкций в нелетную погоду был самовольно взят самолет. Совершен непозволительный проступок с риском для своей жизни и целости вверенной нам техники.
– Чья это идея была, черт возьми, я требую объяснений немедленно! – негодовал он.
Марго раскраснелась не то от страха, не то от злости и пыталась собраться с духом, но получалось только хватать воздух ртом, ведь она понимала, что такой проступок мог грозить отчислением и краху мечты всей ее жизни.
– Больше не повторится. Цель – совершенствование навыков полета без определенных учебных задач, – не знаю, откуда во мне нашлось столько наглости для такого дерзкого ответа…– Если есть какие-то претензии, наказывайте меня. Но, товарищ Сухов, больше бы таких экспромтных вылетов – это весьма повышает навыки вождения.
– Вы слишком много на себя берете, юнцы, еще не оперились, а уже возомнили себя черт знает кем, вы просто–напросто могли погибнуть из-за вашего безрассудства! А отвечать за вас нам.
– Никто ничего не заметил. Более того, мы направили просьбу в министерство о добавлении к учебному плану подобных самостоятельных вылетов в любой момент времени, обосновав важность данных мероприятий, – продолжал я губить свою карьеру своими же руками.
Начальник сделал максимально суровое лицо и наклонился к моему уху: "Так кто же вел самолет? Вы будете несомненно наказаны оба за дерзость, но тяжесть наказания зависит от вины каждого из вас в отдельности. И уже дальше я буду решать, допускать ли вас до дальнейших испытаний или же нет". Он отошел от моего уха, а оно продолжало гореть, то ли от стыда, то ли от его жаркого дыхания.
Командир не отпускал цепкого взгляда, переводя его с меня на Маргариту и обратно.
– Итак, кто же вел самолет?
– Вели оба. И говорить больше нечего. Я более чем рекомендую включить подобные внезапные вылеты учащихся во имя улучшения навыков овладения техникой. Честное советское – вас еще наградят, если мы выпустимся мастерами своего дела. А для этого нужно летать в экстремальных условиях, кто знает, с чем нам придется столкнуться на службе.
– То, что вы вернулись невредимым – заслуга не ваша, а какое-то дьявольское везение. Хвалить вас абсолютно не за что. А теперь марш отрабатывать провинность, вы отлучены от полетов на неделю, будете копать рвы и чистить картошку, а также выполнять более неприглядные обязанности по уборке территории. Там и научитесь дисциплине. А решать вашу судьбу будет специально созванная комиссия. Такого на моей практике еще не было. А теперь марш с глаз моих долой!
– Так точно, будет исполнено, – перечить ему уже было бесполезно.
– Слушаюсь, командир, – промямлила убитая Марго.
Когда он удалился, она не сдержалась и, наконец, расплакалась.
– Прости меня, что втянула в это сумасбродство, но я помыслить себе не могла и дня без неба…его не должно было быть на базе сегодня…
– Все нормально. Я не вижу ничего плохого в этом. Я испугался лишь за погоду – не хотелось бы из машины сделать решето под действием градин. Когда мы уже будем делать самолеты из цельного металла…
– Ха-ха-х, – слабо рассмеялась Марго, – а ты меня спас, спасибо, я этого не забуду, – подмигнула и убежала прочь.
Такие хрупкие мы.
Это было лето 1936-го года. Господи, как же давно это было. Все последующие две недели мы занимались тем, что старались получить направлению на работу. Легче всего, как оказалось, было группе технического обслуживания – младшего звена инженеров авиации, их сразу и целиком забрал ближайший исследовательский институт, о котором я говорил ранее. А вот с нами были определенные проблемы. Гражданская авиация нас не брала, а военные не торопились. Да и мы хотели попасть на работу в одно место, так как в основном знали друг друга еще с самых детских лет. Как говорится, с бумажных корабликов, в лужах весной, по нашим грунтовым просекам в поселке. В нашей летной группе нас таких с поселка Вахрущево, что близ Подольска, что, как вы уже понимаете, под Москвой, было четверо. Одна девушка и три парня. Все мы учились в одной единственной школе, которую только открыли в год, когда мы в нее пошли. А было это как в конце двадцатых годов.
После недолгого обучения грамоте и прочим базовым вещам мы работали подмастерьями одно время на кирпичном заводе, одно время вместе с семьями на сборе урожая. Сейчас в это трудно поверить, что еще в мою школьную пору учились не по десять лет и в школу необязательно нужно было идти в шесть–семь лет. Ох, что же это я все ностальгирую! Вы это и так все знаете наверняка. Ведь в каждом вашем городе есть краеведческий музей, и, скорее всего, там найдутся экспонаты первых советских массовых школ, и те самые чернила, и те самые парты из дуба или ольхи, пропитанные запахом настоящего дерева, а не то что сейчас, как у внучки в школе – некое подобие дерева из опилок.
***
После эйфории летной школы Марго захлестнули серые будни, мечта ударилась о суровую реальность, в которой пока еще не было места женщинам – пилотам. Очень скоро эта мужская монополия будет разбита, но, увы, не сейчас. Контора за конторой отказывали ей в трудоустройстве, намекая на неженское занятие. Устроиться летчицей – спортсменкой тоже было непросто, нужен был свой летательный аппарат и прочие немалые расходы, а средств было в обрез. Отчаянное сердце не знало преград, но пока было в смятении и не видело выхода из этой патовой ситуации. А тем временем для её друзей из летной школы судьба складывалась успешнее, им грозила неплохая карьера в авиации, что вызывало у неё белую, но зависть и тоску.
***
26 июня 1936 года проходил большой концерт для всех военных летчиков в честь пятнадцатилетия летной академии. Данное мероприятие решили провести не у себя в доме культуре, а в Подольске. Там и дворец был побогаче, и администрации, и прочим военным вышкам было ближе. Также удостоили своим вниманием данное мероприятие и выпускники летной школы. Среди них была и группа наших ребят, только-только отпраздновавших свой выпуск и занимавшихся поиском работы. И все на повал умные и образованные в своем деле. Часть из них уже была распределена по стране, но большая оседала на одной из многочисленных баз и прочих учреждений при министерстве обороны по Московской области. Но все же большинство мечтало о карьере военных летчиков.
Концерт поставили на шестнадцать часов и наша веселая компания, которую вы уже и так знаете, собиралась на него. Маргарите недавно подарили прекрасное ситцевое синее платье, проблема была одна – с обувью, но и та решилась. Конечно, взятая у подруги пара каблуков не самый лучший вариант, особенно когда на размер меньше. Но красота требует жертв.
– А я летчица, мне тем более не привыкать к трудностям. Давит маленько, но я почти не замечаю этого, – благодарила Марго подругу за столь щедрый дар.
И вот, в первом часу пополудни в прекрасном облике она направилась к автобусной остановке, которая связывала поселок и прилегающий военный городок с районным центром. Спустя двадцать минут автобус приехал. Сейчас смешно называть его автобусом. Это была на самом деле просто ужасная машина, которая настолько медленно ехала и настолько громко дребезжала даже по ровной дороге, что лошадь и бричка были бы лучшим вариантом. Но, как вы знаете, во многих населенных пунктах автобусы и вовсе появились после войны. А тут ездил новенький, да и еще произведенный по импортной лицензии. Для такого поселка, затерянного среди сотен в ближнем Подмосковье, это было значимым приобретением – большой заслугой местной власти.