Любовь до гроба

Виктор нашел в кармане пачку синего "Бонда" и с сожалением обнаружил в ней последнюю сигарету. С жадностью затянувшись, он сразу же стал соображать совсем иначе. "Ну, все деньги от меня Людка, конечно, не получит, а то еще морда у нее треснет. Да и за обслуживание надо тоже платить, а то ишь, командует".

Дипунов взял себе триста долларов, а остальные положил в конверт. Потом, пару раз затянувшись, передумал и взял из конверта еще две банкноты. И все равно, как мысленно рассуждал парень, это было неправильно. "Хватит ей и триста долларов", - твердо решил он и, положив их в конверт, стал думать, где бы пока сохранить свои семьсот. Его взгляд упал на помятую пачку синего "Бонда", которую он сам же только что бросил себе под ноги. Виктор нагнулся за ней, тщательно ее разгладил и положил туда свои деньги. А пачку сунул в левый нагрудный карман рубашки. И только теперь, уже полностью успокоившись, стал резать колбасу, хлеб и огурец с помидорами. В запасе у него была припасена водка и бутылка лимонада.

В ожидании угощения Семакиной не пришлось скучать. Она сидела и все думала и думала. Ей казалось, что никакой поездки в Алматы вовсе и не было. Все это напоминало страшный сон, который уже завершился. И вспоминать о нем она больше никогда не будет. Да и нечего там вспоминать. Разве что последние минуты ее пребывания на алматинском вокзале...

До отправления поезда Алматы - Семей оставалось полчаса, но Людка и Смирный стояли у своего вагона и не заходили в него. Было такое ощущение, что кто-то еще должен был подойти. Семакина уже не задавала никаких лишних вопросов. Все равно правду ей никто не скажет, а сюрпризов за последнее время ей хватило.

Среди многочисленных граждан, снующих по перрону, вдруг выделился один мужчина в черных очках. Он был одет очень скромно и просто и в руках держал большой букет цветов. И когда незнакомец подошел к Смирному, тот сразу же засуетился и сказал:

- Добрый день, шеф!

- Заткнись, идиот, - услышал он в ответ тихий, спокойный голос. - Вот бери конверт с деньгами. Сделаешь все, как я сказал. А сейчас поднимайся в тамбур и жди девушку.

И после этих слов он посмотрел на Людку.

- Людмила, эти цветы Вам. Не откажите, примите их в знак моей чистой и искренней любви к Вам.

Семакина машинально схватила букет и только сейчас узнала в незнакомце того мужчину из коттеджа, с которым она хорошо провела время.

По всему вокзалу прозвучало: "До отправления скорого поезда Алматы - Семей остается пять минут. Провожающих просим выйти из вагонов"...

Девушка уже двумя ногами была в поезде и тем более у себя в родном городе. И ей совсем не хотелось даже в воспоминаниях возвращаться в прошлые дела. Но Дед продолжал:

- Поверьте, моя любовь к Вам настоящая чистая и вечная. Но для меня она стала роковой. Любовью до гроба...

- Мужчина, прошу вас, не нужно так говорить... - тихо сказала Семакина.

А по вокзалу громко раздалось: "Будьте внимательны, будьте осторожны! Скорый поезд Алматы - Семей отправляется с первого пути. Отойдите от края платформы. Счастливого пути"...

Смирный протянул руку Людмиле, которая поставила ногу на ступеньку вагона, а Дед, поддерживая ее за талию, помог подняться в тамбур. Локомотив издал пронзительный гудок и резко дернул состав. Вагоны, покачиваясь и постукивая колесными парами, сначала медленно, а потом все сильнее и сильнее набрали скорость и быстро скрылись в северном направлении железнодорожного пути.

- Люд, ты меня, что, не слышишь? - где-то рядом, совсем под ухом прозвучал голос Виктора. И Семакина, словно очнувшись, посмотрела на заставленный закуской и выпивкой небольшой столик у кресла.

- Очнись, ты, что ли! Хватит мечтать, - продолжал Дипунов. - Слушай, тут тебе твои дружки из Алматы велели мне передать деньги в конверте. Я его не открывал, посмотри.

Людка спокойно глянула в конверт, вытащила из него триста долларов и, усмехнувшись, сказала:

- Ну, ладно, раз так. Значит, будем гулять. Я тогда поживу у тебя с недельку. А потом к матери зайду. Идет? Тогда наливай.

На столе была закуска, которую успел приготовить Виктор: колбаса, салат из огурцов и помидоров, кусочки сыра и тонко порезанный хлеб. Парень поставил около Людки большой китайский бокал с массивной ручкой и налил в него лимонад. Запивать. Но Людка быстро выпила почти полный стакан водки и даже запивать его не стала, не то чтобы закусывать.

Виктор с удивлением смотрел на нее. "Да-а, Семакина сильно изменилась, - думал он. - Но ничего, обломается, и не без моей помощи. Не таких видали".

А Людка, словно читая мысли парня, снова плеснула себе в стакан почти столько же и приготовилась пить.

- Эй, подруга, - только и успел сказать Дипунов. - Ты, что, берегов не видишь? Хватит тебе пока пить! А то, не ровен час, опять уедешь неизвестно куда. Забыла, что ли, про свое путешествие?

- Ты, мразь подзаборная! - Людка резко соскочила со своего места и, оперевшись двумя руками о края стола, настолько приблизилась к лицу удивленного Виктора, что казалось, их кончики носов соприкоснутся.

- На кого хлебальник свой разеваешь, ублюдок? - и, схватив двумя пальцами за ручку стоявший на столе бокал с лимонадом, Семакина размахнулась и со всей дури заехала им Дипунову выше левого уха.

Удар был такой силы, что ручка у бокала осталась в руках драчуньи, а сам бокал с грохотом покатился по полу. И подобно ему, сделав кувырок назад вместе со стулом, к стенке отлетел Дипунов. Но Людку это нисколько не остановило. И она, кинувшись к лежащему без сознания парню, стала осыпать его тело пинками:

- Что, жертва аборта, смерти своей не дождешься?

Людкино утверждение про жертву аборта, конечно, было глубоко ошибочным. А вот тот факт, что парень невольно стал жертвой уголовных деяний со стороны Семакиной, это бесспорно.

Он лежал без движения у стенки. От усталости и злости Семакина плюхнулась на рядом стоящее кресло и успокоилась. А потом словно осенило. За что она так избила Виктора? Что он ей сделал? Он даже по-честному отдал ей деньги. А ведь мог бы и забрать себе. Значит, он порядочный. А то, что Виктор сразу после выпускного соблазнился на ее девичью честь, так за это Семакина на него не в обиде. Уж лучше он стал первым ее мужчиной, чем бы кто там другой в Алматы.

Людка соскочила с кресла и, прильнув к груди парня, дернула его рубашку так, что несколько пуговиц разлетелись в разные стороны. Девушка приложилась левым ухом к обнаженной груди лежащего и с радостью услыхала его сердцебиение. Семакина сняла с парня рубашку и, зайдя в туалет, намочила полотенце, желая протереть Дипунову грудь, чтобы хоть как-то облегчить его страдания. Затем Людка спешно вытащила из кармана его рубашки помятую пачку синего "Бонда" и, не заглянув внутрь, выбросила ее в мусорное ведро. А рубашку затолкала в стиральную машину.

10

Как много бы времени ни прошло после школьного выпускного вечера, с которого Людка так таинственно исчезла, Семен все равно почти каждый день ждал встречи с Семакиной. Парень через несколько дней после пропажи девушки позвонил ей домой. Но Людкина мама, ответив на звонок, сказала, что не знает, где ее дочь. А спустя еще несколько дней снова эта женщина по телефону Шадрову сообщила, что Людка сейчас находится в каком-то другом городе, недалеко от нашего. Устроилась там на работу, и как подкопит деньжат, так сразу же и приедет обратно. Большего от выпившей женщины Шадров по телефону не смог узнать. И стал ждать, когда же судьба станет к нему благосклонна и предоставит ему возможность снова встретиться с Людкой.

Семен в этом году решил никуда не поступать учиться. Успеется. Аттестат у него хороший. А вот подзаработать да скопить денег - это очень надо. И уже сейчас. Во-первых, самоутвердиться и стать независимым. И потом, ведь он же мечтает жениться на Людке. А для этого тем более надо иметь капитал.