Роковые таблички

Сквозь шум моторов невозможно было что-либо услышать, а сквозь завесу слёз – что-то разглядеть. Максим почувствовал на шее холодное касание металла. Размер пятна холода намекал на ствол оружия. Он заговорил первым:

― У меня нет оружия. Позови командира – я должен сообщить что-то очень важное, ― Максим не успел договорить, так как в метре от него, высекая искры, по асфальту чиркнули три пули. Солдат, взявший на прицел Максима, крикнул в сторону колонны:

― Из леса стреляют. Пощекочите мерзавцев огнём.

В ответ коротко застрочили автоматные очереди. Рядом прозвучал ещё один голос, более низкий и грубый:

― Капитана позови. И медик пусть подойдёт.

Спустя минуту кто-то принялся разжимать онемевшие пальцы Максима. Олю вырвали из его рук, и уложили на асфальт. Незнакомец в форме склонился над ней, прикладывая пальцы к шее, к запястьям. Максим, затаив дыхание, ждал его решения, но тот проводил все свои манипуляции, не проронив ни звука. Потом, порывшись в большой брезентовой сумке, поколдовал со склянками и шприцом, и сделал девушке укол.

― Пульс есть, кровопотеря небольшая, но в больницу везти надо.

На Максима эти слова произвели такой же эффект, какой исходит от благодатного ливня, упавшего на иссушенную землю. Он обдумывал, впитывал эти слова, потом, поняв, что у Ольги, а значит и у него, появилась надежда, воспрял духом. Он, как молитву стал повторять эти слова:

― В больницу, надо в больницу…

― Эй, блаженный, ты хотел со старшим переговорить? ― Перед Максимом появился силуэт высокого мужчины, и только сейчас Максим вспомнил, зачем они с Олей бежали наперерез вооружённому конвою.

― Да, это я. Мне надо поговорить с вашим командиром.

Силуэт раздражённо высказался:

― Ну, так это я и есть – капитан Нестеров. Ты в курсе, что мы могли по тебе проехать всеми колёсами, и нам бы за это благодарность объявили? Тебе повезло – водила девчонку пожалел твою, решил остановиться. А эти, в лесу, с пушками, за вами, что-ли, гнались?

― За нами.

― А чего так?

― Очень не хотели, чтобы их тайна стала известна другим.

― И что за тайна такая?

Максим постарался придать лицу выражение, призванное подчеркнуть важность момента, и вполголоса сказал:

― Именно об этом я и хотел с вами поговорить. У меня есть крайне важная информация, но сообщить её я могу только чрезвычайной комиссии правительства. Доставьте меня в Москву, пожалуйста, и доложите о моей миссии.

Капитан на мгновение опешил от подобной наглости. Максим даже в темноте смог увидеть выражение изумлённого раздражения на лице офицера. Капитан замахал руками.

― Не-ет, нет, ты чего, мужик, обалдел?

Максим поспешил прервать начавшуюся нотацию о закрытых границах города, о нехватке ресурсов и прочих вещах, о которых не желал знать.

― Я всё понимаю, но информация настолько мощная, что способна изменить коренным образом сложившееся положение. Но распорядиться ей надо умело, поэтому до поры я никому не могу её раскрыть. Можете меня привезти, поставить перед комиссией, и так же вывезти обратно. Слова не скажу, только Ольгу мою в больницу на лечение определите.

― Да ты думай, что говоришь – с меня ведь шапку снимут вместе с головой, ― капитан выразительно похлопал себя по фуражке, потом спокойно добавил:

― Ну, девушку попытаемся в госпиталь определить – придумаем что-нибудь, но в остальном…

Максим снова прервал речь капитана, решив взять того напуском:

― Шапку могут снять, а могут и не снять. То, что я им собираюсь сообщить, настолько серьёзно, что вас всех, наверняка, наградят, как героев. С другой стороны, если мне поможет добраться до правительства другой офицер – все награды достанутся ему. И я не стану молчать о тех, кто отказался доставить вестника в столицу. Вот, тогда точно голову снимут, не сомневайся.

Капитан Нестеров минуту топтался на месте, как цирковой медведь, потом махнул рукой, и задорно провозгласил:

― А-а, чёрт с тобой! Если что, и, правда, выкинем за МКАД, и забудем. Ладно, повезли твою великую тайну в столицу. Не отставай, ― капитан развернулся на каблуках, и быстро зашагал вдоль колонны автомобилей и броневиков, на ходу отдавая распоряжения. Максим бросился вслед за ним, выкрикивая в спину ещё одну свою просьбу:

― Капитан, Нестеров, а можно мне…

― Сопровождать раненную? Можно. Твоя ненаглядная вон в той машине. Запрыгивай, сейчас отправляемся.

Максим успел разместиться в маленьком фургоне передвижной санчасти, возле закреплённых носилок. Взревели моторы, и мужчина укрыл своей ладонью тонкие пальцы девушки. Очередная колонна грузовиков под охраной военных отправилась в Москву.

Эпилог

Максим Полыхаев стоя на балконе любовался всполохами заката. Воздух Москвы был непривычно чист и прозрачен – оно и понятно, ведь каждый грамм бензина на строгом счету. Со своего места он мог наблюдать за немноголюдными улицами, за пустынной набережной и плоскими крышами, выкрашенными яркими красками закатных отблесков. Только что отгремела первая в этом году гроза. Воздух пах свежестью, влагой и электричеством. Воздух был пропитан ожиданием перемен.

Максим уже больше недели находился в Москве. Целых три дня ушло только на то, чтобы предстать «пред светлые очи» чрезвычайной комиссии. Капитан Нестеров поведал о миссии Максима своему руководству, те своему, и так далее, пока, наконец, из чистого любопытства один из членов правительства не пожелал выслушать пришельца из «дикого» Подмосковья. Все три дня Максим вынужден был томиться в маленькой комнатке с жёстким топчаном и одетыми в шершавую цементную шубу стенами. Видимо, помещение было предназначено для воспитания недисциплинированных солдат. Для Максима же, после скитаний по опасным дорогам вне большого города, эта камера была, как президентский люкс в дорогом отеле.

Выступив пред комиссией, Максим долго не мог понять – поверили ему или нет. Но, когда ему разрешили остаться в городе, и даже выделили личную охрану, он понял, что к его словам отнеслись очень серьёзно. Как он узнал позже, до правительства доходили слухи о Новом мире, и о бурной экспансии отделений этой неожиданно мощной организации на территории почти всех государств. Но никто и предположить не мог, что нашествие инопланетной нечисти, названной Лешими – не более, чем гениальная мистификация главарей Нового мира.

Теперь идут «обсуждения проблемы, с целью отыскания путей её эффективного решения». Обсуждения идут, разумеется, в закрытом режиме. А чтобы никто, кроме руководства страны, не узнал об истинной природе свирепых пришельцев, Максима тоже закрыли. Возможно, опасались, что все поймут, насколько некомпетентны оказались спецслужбы всего мира, раз группа фанатиков обвела их вокруг пальца. Его поселили в просторном и богато убранном номере гостиницы в центре города. Клетка была золотая, но это всё равно была клетка, потому что, сменявшие друг друга охранники, ни на секунду не обделяли его своим вниманием.

Максим готов был терпеть такое «заключение», но настоял на посещении родителей и возможности ежедневно навещать Ольгу в больничной палате. Ему разрешили, но только в сопровождении усиленных групп сотрудников охраны в «гражданской» одежде. Все разговоры Максиму приходилось вести также в их присутствии. Поначалу его это раздражало, но потом он просто перестал обращать внимание на ненавязчивое присутствие крепких ребят. Так жители больших городов привыкают, и перестают обращать внимание на шум моторов и вой сирен под окнами.

Родители жили там же, где он с ними расстался – в его квартире. Мать долго не могла унять слёзы радости и облегчения, когда на пороге появился сын, от которого почти год не было никаких вестей. Отец реагировал более сдержанно, но радовался ничуть не меньше супруги. По просьбе отца Максим рассказал о своих скитаниях, разумеется, опустив некоторые неприятные факты. Не стал он говорить и об истинной природе Леших – по лицам своих спутников он видел, что те не постесняются грубо прервать его рассказ, если понадобится.