Страница 56 из 64
— Ха, я позволю тебе пролезть в дверцу для собак.
— Мне этого достаточно, — говорю я, обнимая ее одной рукой.
Так мы и засыпаем, или по крайне мере, я засыпаю. Когда я просыпаюсь, надо мной стоит Мендоза. Я быстро смотрю вниз, проверяя прикрыто ли тело Рэйган. Слава Богу, это так. Не думаю, что ей было бы комфортно, если бы Мендоза увидел её обнаженной.
— Что случилось? — шепчу я, стараясь не разбудить её.
— Суд состоялся, — мрачно отвечает он.
Кивнув, я выбираюсь из-под Рэйган. Она что-то бормочет, но не просыпается. Мендоза бросает мне брюки и рубашку.
— Нужна помощь, чтобы одеться?
— Нет, я справлюсь.
Он кивает мне и выходит. Требуются некоторые усилия, но я смог надеть штаны. У них эластичный пояс, поэтому я справляюсь. Пуговицы на рубашке оказываются большим препятствием, учитывая, что не могу поднять левую руку. Я решаю отказаться от застегивания, будто собираюсь поужинать на пляже, и отправляюсь на казнь. В дверях я останавливаюсь и оглядываюсь на Рэйган. У неё руки покоятся под щекой, как у школьницы, но она не школьница. Её невинность была потеряна. Я не уверен, что поступаю правильно, приглашая её туда, но другого пути для неё я не вижу.
— Рэйган, — я слегка трясу её за плечо.
Она моргает сонными глазками и улыбается мне самой сладкой улыбкой по эту сторону экватора.
— Эй, милый, — говорит она, протягивает руку к моему подбородку, чтобы притянуть меня ближе.
Я изворачиваюсь и целую её в руку. Мое мрачное выражение лица сообщает ей, что что-то происходит.
— Что-то не так?
Я кладу руку на её лоб и разглаживаю морщинки, но мне нельзя задерживаться. Мендоза ждет.
— Боец, на улице Мендоза. Он готов вершить правосудие над Хадсоном. Ты можешь остаться здесь, скоро всё закончится. А можешь выйти на улицу и посмотреть. Решать тебе.
Она опускает руку и отворачивает лицо. Снаружи слышно, как готовят крест. Скоро они пробьют его плоть.
— Ты можешь остаться внутри, если хочешь, — я кладу ладно на её уши. — Так будет меньше слышен шум снаружи. А можешь, спустится вниз к холму. Там есть дом, где довольно громко играет музыка.
Не все в раю Мендозы согласны с его методами, а может, и согласны, но не хотят в этом участвовать. Но я принимаю этот вызов. Мендоза дает мне возможность расстрелять Хадсона или подвергнуть тому, что Мендоза называет судом. Я выбираю суд из-за пыток Рэйган, из-за похищения моей сестры, из-за моей потери рассудка. Возможно, этот выбор должна сделать Рэйган, но Мендоза пришел ко мне и выбрал.
Она приподнимается на локтях:
— Это будет очень плохо?
— Да, — не жалею я её. — После этого у тебя будут ночные кошмары.
Она печально улыбается:
— Они уже у меня есть. Может, это не станет ночным кошмаром. Возможно, это сможет убить часть моего страха.
Я качаю головой.
— Я не психолог. Я солдат. Не знаю, умерит ли это твой страх или станет воспоминанием, которое не сотрешь. Некоторые вещи...
Остановившись, я вспоминаю миссии в Афганистане и глаза спасенных мной девушек.
— Некоторые вещи не могут быть невидимыми.
— Но ты пойдешь туда?
Я киваю:
— У меня тоже бывают ночные кошмары. Он один из них. Я без сожаления посмотрю на его смерть.
— Я тоже, — она кладет на меня руку, и я чувствую жар между нами. — Пойдем.
Глава 28
Рэйган
Дениэл предупреждал, что это будет плохо. Я должна была догадаться, что он пытается меня защитить, ведь мы прошли через действительно очень плохие вещи.
Я вижу крест во дворе соединения и вздрагиваю.
— Они собираются...
— Да, — быстро отвечает Дениэл.
— Ох.
Мой желудок сводит судорогой от этой мысли. Я наблюдаю, как люди укладывают дрова для розжига внизу под крестом. Собирается целуя куча людей, повсюду люди. Толпа людей Мендозы с оружием в руках стоят, защищая кольцо, которое никто не пересечет.
Хадсон стоит неподалеку, прямой как жердь, глядя вдаль. Рядом с ним стоят два вооруженных человека, но он спокоен. У основания креста стоит на коленях ещё один мужчина. Его руки связаны, а голова опущена. Кажется, он плачет, ведь его плечи трясутся.
Мендоза стоит над ним, пламя позади них освещает эту жуткую сцену.
— Зачитайте его преступления, — он выдает инструкции человеку на земле.
— Карл Хадсон совершил, — он наполовину говорит, наполовину шепчет, слова перемежаются со всхлипами.
— Громче, — приказывает Мендоза.
Связанный мужчина начинает говорить громче:
— Карл Хадсон совершил развратные действия, за которые будет наказан. Он похитил тридцать четыре женщины, насиловал их и передавал своим помощникам до тех пор, пока те были живы. Две из этих женщин принадлежали Слезам Бога. Они принадлежали Рафаэлю и Мендозе, и были под их защитой. Прикосновение к любому из людей Мендозы означает смерть. Но для остальных тридцати двух женщин требуется больше, чем казнь. Мендоза и Слезы Бога требуют суда.
Мендоза поднимает руки к своим людям:
— Согласны ли вы, что Карл Хадсон должен умереть за свои грехи, и осужден Христом Искупителем на своем последнем пути.
— Согласны, — раздаются в ответ крики.
Я ненавижу этого мужчину, но не уверена, что хочу видеть, как его пригвоздят к кресту и сожгут. Сглатывая, я тяну руку к Дениэлу.
Он притягивает меня к себе, прижимаясь к моему телу, и шепчет мне в щеку:
— Ты не всегда должна быть сильной, боец.
Кивнув, я вдыхаю его запах, цепляюсь за него и обнимаю за шею. Я остаюсь здесь, потому что не хочу быть где-то ещё.
Когда звучит удар молотка, Хадсон начинает кричать. Удары молотка слышны снова и снова, а крик становится всё громче, и огонь трещит. Дым заполняет воздух. Я вдыхаю запах Дениэла, пытаясь заглушить запах горящей плоти, и прячусь в него, чтобы устоять на земле.
Через какое-то время крики стихают. Дениэл касается моей щеки:
— Это конец. Пойдем внутрь, боец.
Я не оглядываюсь назад. Мне не нужно видеть мои будущие кошмары.
Мы заходим внутрь и возвращаемся в палату Дениэла в лазарете. Дениэл садится на кровать, а Мендоза приходит за нами. Я сижу на стуле рядом с кроватью Дениэла, но меня напрягает эта отдаленность. Последнее, что ему нужно – это висящая на нем подружка, пока он говорит со своим старым другом. Но я хочу схватиться за него. Хочу зарыться в его плечо, чтобы он обнимал меня, пока я не справлюсь с этим.
Хадсон больше нас не побеспокоит. Он не придет ко мне и не захочет проверить мои зубы. Не будет ждать, когда я сломаюсь. Больше ни одна девушка не исчезнет в том подземелье. Сделав это, мы спасли многих, и справедливость восторжествовала, что гораздо важнее.
И я должна была бы чувствовать облегчение от всего этого, но на ум приходят только его крики, когда его прибивали к кресту. Мне плохо. Я могу попытаться быть несгибаемым бойцом, но не знаю, стану ли такой же жесткой, как Дениэл, если мы с ним останемся вместе.
Эта мысль беспокоит меня, пока Мендоза поправляет пояс, набитый оружием. Для него нормально ходить вооруженным до зубов, жить в фавеле, где люди и глазом не моргнут, когда их врага прибывают к кресту и сжигают заживо.
Для них это кажется безопасностью. Для меня это, как садистское порно.
— Как твои ранения? — спрашивает Мендоза, похлопывая Дениэла по боку, и замечает, как тот морщится.
— Ну, они не исцелились волшебным образом, — говорит Дениэл.
— Возможно, потому что ты слишком энергичен в своей больничной койке, не?
Он улыбается Дениэлу, а у меня вспыхивает лицо.
— Она целовала мои бо-бо, — легко отвечает Дениэл, — не будь таким злым от того, что вторая половина твоей постели холодна.
— О, да, чёрт возьми, — говорит Мендоза, и я снова смущаюсь.
Скрутив ноги под стулом, я пытаюсь претвориться, что Мендоза и другие люди не видели меня голой. Они не как Дениэл, они опасны и беспокоят меня, даже если они хорошие.